– Ты бы, ваше благородие, отпустил бы нас. Отблагодарим. Сразу тысяча рублей твоя будет… И Жареный смотрел на полицейского, не отрывая глаз от собеседника, не улыбнувшись, а приоткрыв рот, будто оскалившись. – Сидим, не дёргаемся, господа хорошие… – Ты подумай лучше, а то всё с оглядкой жить станешь. Я из любой тюрьмы уходил, и здесь уйду, не задержусь. Спорить не стал с этим человеком бывший офицер флота, только вспомнил лейтенанта Малеева, укладывавшего пулю за пулей из Митральезы в сбившихся на палубе японских матросов, и просто выстрелил в голову Жареному. Тот упал даже не охнув. Остальные так и остались сидеть друг на друге, никто и голоса больше не подал. Подбежали городовые, а среди них был и запыхавшийся Девяткин, со «Смит- Вессоном» в руке. Он растерянно смотрел на труп, на Сергея Петровича, меланхолично убиравшего пистолет в кобуру. – Да ничего такого, ваше благородие. Сейчас увезем в морг, – почти весело произнёс городовой. Девяткин обыскал убитого, в одном кармане нашёл замшевый кисет, и отдал Стаброву, в другом оказался туго набитый бумажник. Сергей Петрович знал порядки в полиции, что потерпевшие денег не увидят никогда. – Андрей Сергеевич, себе возьмите да городовым раздайте по совести, кто как наработал. А то ни выходных, ни табельных дней. А это, – и он открыл кисет, полный украшений из золота, – по описи сдайте у нас в сыскной дежурному. Но расписку потребуйте, и чтобы по всей форме. – Всё сделаю, Сергей Петрович, – заулыбался обрадованный Девяткин. Полицейские выводили арестованных, теперь внизу стало очень оживлённо. Затем спустили вниз носилки с трупом. – Ничего, Аркадий Францевич не против был бы. А так, дело сделано, взяли всех тёпленькими. Ну, одного холодным. Стабров перекрестился с досадой, покачал головой, и стал поправлять и без того ровно сидевшую на голове фуражку. Цирк – Не буду осуждать вас, Сергей Петрович, – медленно говорил Кошко, – но и хвалить за устранение Жареного не буду. Просто скажу так- не надо так больше. Ну ладно. Отдохните денька два, вот, в Цирк сходите. Но, и к приятному… Градоначальник, Джунковский, теперь о вас наслышан, хвалил за ваше чутьё. Вот, выписал вам некоторую сумму на расходы, – и подвинул к нему конверт, лежащий на столе. – Благодарю, Аркадий Францевич. Главное, не хотел вас подводить. Пытался напасть на меня, злодей. – Понимаю, говорю же – не осуждаю, – покивал головой начальник сыскной полиции, – До…Послезавтра! Стабров вышел из здания сыскной полиции, но пошёл не домой, а в Свято-петровский монастырь. С фуражкой подмышкой, по флотской привычке, подошёл и купил несколько свечей, расставил перед иконами. Не забыл Святого Николая, да и перед Богородицей постоял, помолился. Смотрел на иконы, фрески церкви, думал. Не об убитом, о себе. Искал, что в себе не так стало. Вышел, посидел на лавочке, затем в церковной трапезной купил булочек и пирожков и с этим свёртком пошёл домой. Дома девушка уже навела порядок, но такой, с китайским уклоном. Стояли на полках несколько бронзовых статуэток, мужских и женских, и перед ними горели благовония. Вообще то, красиво, конечно. И модно. – Анна, возьми пирожки, давай поедим. – Сейчас, – сказала она, и забрала свёрток, – что с тобой? – и посмотрела в его глаза. – В цирк тебя отведу сегодня. Дали отдохнуть пару ней, – тихо сказал Сергей Петрович – Вот видишь, – заботливо говорила она, – Твой начальник тебя ценит. Она принесла китайское блюдо, на котором лежали монастырские пирожки, и чай, налитый в стеклянные чашки с подстаканниками. К богатым подстаканникам Анна стала питать прямо слабость, не по-детски обожала узоры на этих красивых предметах. – Ань, а что за статуэтки? Зачем это? – Это Си-Ван-Му богиня вод и мира мёртвых, и Гун-Гун, бог воздуха. Он такой же как ты, рыжий. – Да я же христианин, всё – таки… – Я им молилась в тот день, что бы ты не погиб, – она опустила лицо вниз, и слеза потекла по её щеке, – И ты жив, богиня вернула тебя с того света. Стабров ничего не сказал, только обнял красавицу и постарался успокоить. Они так постояли минуту или больше, наконец, девушка перестала всхлипывать и шмыгать носом, тогда Сергей чуть отстранил её и напомнил: – Значит, пускай стоит Си – Ван – Му. Скоро нам выезжать, через полчаса будь готова. Ехать на трамвае до Цветного бульвара не было никакого желания, и пролетка как раз была самое то. Анна смотрела на дома, бульвары, гуляющих. Её привлекало здесь почти всё. – Завтра, если хочешь, пройдёмся здесь, не спеша, – пообещал он. Цирк был ярко освещён, горела вывеска, рядом с входом шатались весёлые клоуны, зазывая публику. Рядом собралась толпа зевак, из тех, кто не мог купить билет на зрелище. Но у Стаброва билеты имелись, подарок начальника. Но, вероятны были и сюрпризы. Чувство юмора Кошко было известно всей сыскной полиции Москвы. Поэтому на входе он слегка напрягся, ожидая подвоха. Но нет, всё обошлось, и они прошли внутрь без приключений. – Пойдём в буфет, – пригласил он перекусить даму. – Мы успеем? – был задан вполне закономерный здесь вопрос. – Мороженое съедим, и как раз успеем. Тебе понравится. Пломбир здесь был великолепен, в вазочках, посыпанный шоколадной крошкой, просто необыкновенный. С трудом оторвались от такого угощения, и как раз третий звонок позвал их занимать свои места . Стабров снял шляпу, и держал за руку Анну, пока они спускались по крутым ступенькам. Оказалось, что билеты у них на самый первый ряд. Публика занимала места, постепенно гас свет, а прожекторы осветили арену. Оркестр уже играл музыку, создавая настроение радостным зрителям. И вот, на арену в прямом смысле, выкатились клоуны, на трёхколесных велосипедах и затеяли совершенно дурацкую перестрелку. Затем, настал черёд силачей. Перед публикой выставили гири, гантели и штанги, что бы каждый мог проверить, не из дерева ли сделаны эти предметы, такие тяжеленные на вид. Два атлета наперегонки поднимали штанги, затем один начал подбрасывать и ловить гири. – Что, кто-нибудь хочет попробовать? – закричал противным голосом белый, – они не тяжёлые! Всего четыре пуда! – Смелее, господа! – подзадоривал красный, – если кто поднимет гири над собой, может забирать их себе! Домой! – Вот вы, господин, – подбежал Белый к Стаброву, – не хотите поднять, может быть, попробовать ради вашей дамы? – А мы ваш пиджачок подержим! – говорил Красный. Публика просто покатывалась со смеху над ужимками обоих, а ещё больше над попавшим в глупое положение зрителем. – Отчего же? – согласился Стабров, незаметно убирая пистолет во внутренний карман пиджака, и отдавая его вместе с жилетом Анне, – я подниму. – О ! Да ты силач! – и красный упал на арену, словно потеряв сознание, но тут же вскочил, и схватился за гирю двумя руками и упал опять. – Я не могу! Белый, подержи меня, а то я падаю! – Тебя ветром сдуло! Ты, как аэроплан! – и пронзительно захохотал. Но вот, Сергей Петрович приблизился, тут заиграл бравурный марш, и весь собравшись, он поднял гирю правой рукой на плечо, а затем и поднял над собой. Весь цирк аплодировал стоя. – Какой молодец! А левой рукой, сможешь? – и красный повернулся к публике. Стабров поднял левой рукой гирю, и с трудом выжал большой вес, и аккуратно, даже красиво, поставил на песок арены чугунный инвентарь. – Теперь эти гири мои? – утвердил победитель соревнования. – Да, это наш подарок! – крикнул красный, и опять растянулся на песке. Сергей Петрович взял две гири, и поставил их рядом с своим местом. Публика кричала и бросала ему цветы. Собственно, многие решили, что это был цирковой. Дальше вышли на песок жонглеры, принявшись подбрасывать ярко раскрашенные булавы. Красиво и необыкновенно, видно было только мелькание рук артистов и цветная полоса, словно радуга над ареной. Но тут, словно случайно, булава полетела в сторону зрителей, но Анна, подпрыгнув с кресла легко поймала, и кинула обратно. Цирковая девушка не растерялась, и кинула обратно, китаянка отправила в том же стиле булаву обратно. И вот, уже закрутилась новая карусель- Анечка легко принимала булавы уже от двоих, и ловко отправляла обратно. Сергей был удивлён, но только слегка. Он знал, что китаянка не чужда новомодному спорту, занималась с утра по часу китайской гимнастикой. Ну а Стабров, по старинке, поднимал свои гири и гантели. Вот, старший из жонглёров собрал все булавы, и красивым жестом поднял руки к куполу. Опять цветы полетели на арену. Аня села рядом со Стабровым, взяла его под руку, и как-то чуть виновато посмотрела на него. Но тут к ней подбежала маленькая девочка в платье- матроске, и протянула букетик цветов. – Это вам, – прошептала она и убежала. – Вот видишь… Теперь девушка сидела спокойно, часто подносила к своему курносому носику цветы, пытаясь ощутить их неуловимый аромат. Дальше представление проходило без приключений. Кроме одного. К ним в яркой ливрее подошёл работник цирка, и сняв блестящий цилиндр, ни с того ни с чего заявил: