– Девочки, не будем о грустном, – ласково оборвала её Катрин, – давайте лучше продолжим. Она уставилась на Марину серовато-голубоватыми глазами. – Вообще-то у нас сегодня по плану Кентерберийский вечерок. Бывают у нас такие вечера, знаете, когда кто-нибудь рассказывает истории. Сегодня, если мне не изменяет память, Нинина очередь. – Не изменяет, – кивнула Нина. 3. Без четверти час от «Универа» – Собственно, истории как таковой нет, есть подслушанный в универской курилке рассказ, – сказала маленькая седая женщина с умными глазами, – не думаю, что нашей гостье будет это интересно… – Будет, будет, – ответила за Марину Марго, – валяй, Астрид, рассказывай. Марине показалось, что от этих слов Нина немного смутилась. – Не позорь меня перед девушкой, – произнесла она тихо, отведя глаза в сторону. – Пожалуйста. Над столом заколыхалась нехорошая тишина. Марине было неясно, в чём именно заключается позор, но по тому, какими долгими взглядами обменялись Нина и Марго, удавалось понять, что для обеих они что-то да значат. – Прости, больше не буду, – наконец примирительно защебетала Марго, – начинай, скорее уже! Нина обдала подругу взглядом, наполненным непонятным Марине смыслом, поёрзала на стуле, упёрла локти в стол, сцепила пальцы в замок и начала: – Итак, некая девица, назовём её Клава К., ездила домой от метро «Университет» на сорок седьмой маршрутке. Она останавливается у того выхода, который из центра зала. Каждый вечер садилась она в дребезжащую «Газель», которая за тридцать целковых везла её до дома на улице Винницкой. Обычно происходило это часов в девять – девять тридцать, но как-то раз Клава припозднилась и вышла из метро сильно за полночь. Маршрутки, ясное дело, уже не ходили, поэтому она решила взять мотор. Подошла к тому месту, где днём обычно стоят бомбилы, и протянула руку в привычном жесте. Стоять ей пришлось довольно долго – как назло, ни одна сволочь не останавливалась. Клава засобиралась идти пешком, но увидела, что к ней из левого ряда перестраивается «Газель» без номера, но с надписью «М. Проспект Вернадского – Востряковское кладбище». Когда Клава сообразила, что Востряковское кладбище, в общем-то, ей по пути, «Газель» уже стояла напротив. «Девушка, вы едете? – спросило лицо славянской национальности, находящееся за рулём, – как раз одно место есть». «Мне до улицы Винницкой, – сказала Клава, – довезёте?» – «Довезём, – ответило лицо славянской национальности, – садитесь!» В маршрутке действительно оставалось одно место в самом конце. Клава ловко протиснулась между разномастными коленками и аккуратно воткнула попу в продавленное кресло. Мелочи у неё, как обычно, не нашлось, поэтому она протянула парню в плеере мятый синий полтинник. «Передайте, пожалуйста», – сказала она, но тот даже не посмотрел в её сторону, взял полтинник и молча передал дальше. Через минуту Клаве вернулась сдача – два «золотых». Клава аккуратно уложила их в кошелёк и стала смотреть в окно, за которым проплывала эффектно подсвеченная высотка МГУ. На перекрёстке Ломоносовского и Мичуринского проспектов, там, где сейчас всё перерыто, из-за спинки водительского сидения появилась голова водителя, которая с театральным трагизмом заявила: «Кто-то не заплатил». Пассажиры, как по команде, стали перекидываться вопросительно-недоумевающими взглядами, в которых читалось: «Я-то заплатил, а ты?» Загорелся зелёный, голова исчезла, и все решили, что конфликт не будет иметь продолжения, но на следующем светофоре она вновь появилась между сиденьями. «Ну что, платить будем?» – заявила голова сурово и требовательно. Все поняли, что теперь разборок не избежать. Первой рванула бабка в платке: «Я через женщину сто рублей передавала!» – крикнула она так громко и так мерзко, как могут только бабки в платках. Крупная дама с «химией», через которую та якобы передала деньги, повернулась к ней и унижающим баском произнесла: «Не орите вы так, без вас голова раскалывается!» В ответ бабка заорала ещё громче. Тут в спор вмешался мужчина в спортивном костюме, который сидел напротив Клавы, но довольно быстро замолк. Клава подумала, что к ней-то точно вопросов быть не должно, поскольку она зашла последней, и все видели, как она платила. Но не тут-то было. Бабка нашла её взглядом и каркнула: «А вы, женщина, за проезд передали? Передали вы за проезд, или нет? Я вас спрашиваю!» – «Передавала!» – разозлившись на «женщину», громко и нагло ответила Клава. – «Что-то не видала!» – сузив глаза в щёлочки, затрясла головой бабка. Клава хотела что-то сказать в своё оправдание, но та набросилась на кого-то другого. Через минуту орала вся маршрутка. Понять что-то в гвалте было совершенно невозможно. Один парень с плеером оставался в стороне от балагана: молча внимал музыке, чуть покачивая головой. «Наверное, он не заплатил», – подумала Клава и даже хотела его об этом спросить, но вовремя заметила мелькнувшую за окном яркую вывеску круглосуточной аптеки «Ригла». «На остановке остановите!» – крикнула она водителю и стала пробираться к выходу. Чем там всё закончилось, Клава так и не узнала. Она вышла на своей остановке и дворами потрусила домой… Нина сделала небольшую паузу, чтобы закурить и приложиться к чаю. Марина и все остальные не произнесли ни слова, пока она не поставила чашку на блюдце и не пустила в бахрому абажура аккуратную струю дыма. Марина оторвала взгляд от рассказчицы и с удивлением обнаружила у своей чашки целых три обёртки от конфет. «Вот это да, – подумала она, – это когда же я успела?» – Прошло три месяца, – продолжила Нина, – и нашей Клаве снова пришлось поздно возвращаться домой. Она снова вышла из метро за полночь и стала ловить тачку до дома на остановке маршрутки. Примерно без четверти час Клава увидела ту самую «Газель», которая, как и в прошлый раз, перестраивалась из левого ряда. Ошибиться было невозможно: табличка с надписью «М. Проспект Вернадского – Востряковское кладбище» здорово въелась в Клавину память. Не дожидаясь приглашения, Клава с радостным видом залезла в маршрутку, пробралась в самый конец салона, где уселась на единственное свободное место. Пока она копалась в кошельке, маршрутка успела вернуться в левый ряд и повернуть на Ломоносовский проспект. «Передайте, пожалуйста», – сказала Клава, потягивая соседу три жёлтые монетки. Сосед – парень в плеере – не глядя на Клаву, взял деньги и передал дальше. Клава только тогда сообразила, что рядом с ней сидит тот же самый парень, что и тогда. «Бывают же совпадения», – подумала Клава, пытаясь получше рассмотреть парня, но тот отвернул голову к окну. Когда маршрутка подъехала к перекрёстку Ломоносовского и Мичуринского, Клава испытала самое сильное дежавю за всю свою недлинную жизнь. Глова водителя – та же самая голова, того же самого водителя – появилась из-за спинки и со знакомым трагизмом произнесла: «Кто-то не заплатил». То, что произошло дальше, вспоминалось Клаве потом, как страшный сон. Склока по поводу «зайца» в мельчайших подробностях повторилась перед её глазами – реплики, жесты, выражения лиц, всё было прежним. «А вы, женщина, за проезд передали? – неожиданно заголосила в Клавин адрес бабка-зачинщица. – Передали вы за проезд, или нет? Я вас спрашиваю!» От неожиданности Клава аж подпрыгнула на своём продавленном кресле. «Я платила! – в одной тональности с бабкой завопила она. – Я пла-ти-ла!» – «Да не орите вы так, девушка, – пробасила женщина с «химией», – все видели, что вы передавали». – «А вот я не видела! – встряла бабка. – Не видела я, как она не платила!» Клаву начало подташнивать. «Остановите здесь!» – крикнула она водителю, но тот и ухом не повёл. «Остановите!» – закричала она так, что все, включая водителя, синхронно повернулись в её сторону. Клаву затошнило ещё больше. Она думала: вот-вот – и случится непоправимое. Вскочив со своего места, не разбирая дороги, пробралась она к двери, открыла её рывком и буквально вывалилась на асфальт. – Блеванула? – поинтересовалась Марго. – Нет, Маргарита Витольдовна, не блеванула, – с упрёком во взгляде и голосе ответила Нина. – На свежем воздухе ей стало лучше, и она без приключений добралась домой. Нина чиркнула спичкой и прикурила от слабого синеватого огонька. Под вихрастый абажур ушла очередная седая струя. – А дальше-то что? – не выдержала Марина. – Не торопите события, – сказала Нина, стряхивая пепел в продолговатую пепельницу. Марина поняла, что лучше заткнуться, и тоже закурила. – Итак, – Нина безжалостно вмяла окурок в пепельницу. – Довольно долгое время после случившегося наша героиня избегала появляться ночью у метро «Университет», а когда садилась там в маршрутки, внимательно всматривалась в лица водителя и пассажиров. Она никак не могла решить для себя, что же всё-таки это было: чудовищное совпадение, грандиозная мистификация или же вывих окружающей реальности. Единственным способом ответить на этот вопрос было ещё раз попасть в эту маршрутку, но Клава боялась даже думать об этом. Со временем страх ушёл, всё забылось, и как-то зимой она снова оказалась в том же месте примерно в то же самое время с теми же целями. Маршрутка появилась ровно без четверти час. Клава заметила её издалека, и первым её желанием было убежать обратно в метро, хотя его уже закрыли. Она даже сделала два маленьких пораженческих шажка назад, но маршрутка, включив правый поворотник, начала перестраиваться. Через полминуты она стояла напротив, и Клава, оставив свой страх валяться на тротуаре, пригнувшись, влезла внутрь. Нина отвесила ещё одну долгую паузу. – В голове у нашей героини, словно блохи, скакали мысли и мыслишки. Немного успокоившись, она по одному осмотрела соседей, и к ней под тёплую юбку начал заползать холод. Это, без сомнения, были те же самые люди. И бабка, и дама с «химией», и мужик в спортивном костюме, и парень в плеере – все на месте. Клава сидела на своём продавленном донельзя кресле тихо, как партизан в засаде. Ей было до невозможности страшно, но где-то под ним она испытывала ещё что-то, что и словами-то толком не объяснишь. Она искренне не понимала, зачем вообще ввязалась в эту чертовщину и полезла в маршрутку, но это что-то держало её внутри и не давало с диким воплем катапультироваться на улицу. Через пару минут ей в голову пришла парадоксальная идея: не платить. «Может, в этом всё дело?» – подумала она. «Девушка, платить собираемся?» – неожиданно поинтересовался водитель, выглядывая её в зеркале заднего вида. Клаве ничего не оставалось делать, как передать деньги. Только на этот раз сделала она это через мужика в спортивном костюме. Тот с готовностью взял из её рук горстку мелочи и предал дальше – пожилому мужчине в очках, которого Клава почти не запомнила, он в свою очередь сбагрил Клавины медяки даме с «химией», а та – водителю. Между тем маршрутка подъехала к краеугольному перекрёстку. Клава вжалась в кресло, ожидая продолжения, и оно таки произошло. Нина глубоко вздохнула и обвела собравшихся взглядом, от которого Марине захотелось завыть: она терпеть не могла подобных моментов ни в кино, ни в жизни. – Не тяни ты кота за хобот! – эффектно выразила Марго Маринину мысль. – Мы уже все извелись! Нина кивнула и продолжила: – Ровно в положенном месте водитель повернулся к пассажирам и изрёк сами знаете что, а дальше началась знакомая свара. Клава в этот раз сидела молча и наблюдала, пытаясь разглядеть в происходящем хоть какой-нибудь элемент постановки, наигрыша, театральщины. Но нет, всё шло до последней реплики естественно и, главное, так же до последней реплики повторяло предыдущие разы. Маршрутка катила по Мичуринскому проспекту в область. Марина давно проехала свою остановку, а свара всё не утихала. Когда слева показалась легкоузнаваемая стела у торгового центра «Фестиваль», Клава поняла, что должна сделать. Поняла настолько ясно и чётко, что ей на секунду стало обидно за саму себя, так долго не понимавшую, в чём же тут дело. «Граждане пассажиры, – обратилась она к соседям, – давайте я заплачу, и на этом закончим!» В маршрутке моментально стало тихо. Все, даже безумная бабка, заткнулись и уставились на Клаву, словно она была голая или хотя бы топлесс. Повернулся и парень в плеере, оказавшийся красавчиком с серыми глазами. «Вы уверены?» – спросил её водитель. – «Абсолютно», ответила Клава и полезла за мелочью. Машина поехала совсем медленно и плавно, и Клаве не составляло труда класть монетки в широко раскрытые рты. Трудности возникли только с теми, кто сидел рядом с водителем. Когда она протянула деньги водителю, тот отрицательно мотнул головой: «Нет, мне не надо. А вот вы возьмите». В руке у Клавы оказались три монетки. Клава чуть не выронила их – они как-то странно ожгли ей ладонь. «Вы же дадите мне сойти?» – спросила она, плохо чувствуя под собой ноги. – «Разумеется», – ответил водитель и аккуратно остановился около пешеходного перехода сразу за «Фестивалем». С огромным трудом Клава открыла дурацкую скрипучую дверь, спустилась на асфальт и бросила последний взгляд в салон, в котором беззвучно полусидели, полулежали ещё пять минут назад оравшие пассажиры. Клава захлопнула дверь, дождалась, пока маршрутка скроется из виду и на негнущихся ногах заковыляла на другую сторону Мичуринского проспекта, ловить мотор до дома. Тишина в магазине воцарилась такая, что стало слышно, как тикают часы на стене, старые, как и всё вокруг. – Вот скажи, почему мне всегда так гадко после твоих историй? – на выдохе произнесла Марго. Нина ответила не сразу. Некоторое время она массировала сигарету и шмыгала носом.