Понедельник, 22 ноября. Наши дни Время перевалило за полночь. Мы с Джио сидим в прокатном автомобиле. Идет дождь. Мы видим отблески пожара в низких кучевых облаках и слышим вой сирен. Повсюду находятся полицейские автомобили. Копы остановили нас возле заграждения в дальнем конце бульвара, ведущего к новому городскому кварталу. Туда никого не впускают и не выпускают оттуда из-за «полицейского инцидента». Мне становится ясно, что это не обычный пожар. Происходит нечто чрезвычайное. — Думаешь, это поджог? — спрашивает Джио. — Это может быть связано с нашим подкастом? — Не знаю, — тихо отвечаю я. — Но боюсь, что это так. Возможно, мы выпустили на волю нечто ужасное. Я… мне страшно за двух маленьких девочек. — Я поворачиваюсь к Джио. — Что, если я во всем виновата? Что, если они погибнут из-за меня? — Если кто-то виноват, Трин, — это люди, которые хранят свои темные секреты. Те, кто лгал и пытался закопать правду об этом деле, потому что для меня происходящее выглядит как побочный эффект от распространения правды. И это тяжкий ущерб: чем дольше правда остается скрытой, тем больше людей страдает в результате. Теперь даже невинные дети могли пострадать от того, что случилось двадцать четыре года назад, задолго до их рождения. Все, кто был причастен к делу, должны будут принять на себя вину за это. — Он удерживает мой взгляд. — Точно так же, как за действия твоей матери ради того, чтобы защитить тебя. Из-за той давней лжи ты оказалась здесь, потому что нуждалась в правдивых ответах, чтобы вести нормальную жизнь. Поступки твоих родителей и лживые показания школьников… вот что привело к этому. «Умные часы» на моем запястье издают негромкое жужжание. Я смотрю на маленький экран и вижу, что мне пришло голосовое сообщение с сайта «Это преступление». Беру телефон, подключаюсь к сети и выбираю единственное сообщение. Раздается хриплый мужской голос. Я видел ее. Думаю, в ту ночь я видел, как Лиина Раи шла по мосту Дьявола. Я управлял лесовозом и проехал через мост примерно в два часа ночи. Это я помню из-за ракеты. Я видел девушку, которая шла на север по мосту. А за ней, глубоко в тени… Мне кажется, что я видел тех, кто шел за ней. — Только послушай, — обращаюсь я к Джио и переключаю телефон на режим громкой связи. Хриплый голос заполняет салон автомобиля. За пьяной девушкой, держась в отдалении, шел парень в низко надвинутой на лоб черной вязаной шапке. Высокий, в объемистой куртке. С ним была девушка, почти такая же высокая, как и он. Было полнолуние, и фары моего грузовика ненадолго осветили их. Прежде всего мое внимание привлекли ее длинные светлые волосы, почти серебристые в лунном свете. Они развевались на ветру. Как я сказал, они были очень длинными и доходили ей до пояса. Я нервно сглатываю. — Бет? — взволнованно спрашивает Джио. — Значит, это была Бет Гэллоуэй! Я вспомнил об этом, когда слушал подкаст: ту часть, где взорвалась ракета. Я точно помню, где находился в ту ночь, когда увидел девушку на мосту Дьявола. Меня зовут Дэниэл Берринджер. Вот мой контактный телефон. Я смотрю на Джио. Мой мозг усиленно работает, но я все еще не могу сложить фрагменты головоломки. — Если Бет была на мосту, то почему она следовала за Лииной? И кем был тот парень, что шел с ней? Рэйчел Сейчас Понедельник, 22 ноября. Наши дни Время перевалило за полночь, и я нахожусь в больнице Твин-Фоллс. Когда привезли Мэдди, она была без сознания; сейчас с ней работают врачи скорой помощи. Девочки на попечении у других докторов. Они живы, но я еще не знаю, насколько тяжелые травмы они получили. Я испугана и расхаживаю взад-вперед, нервно потирая руки. Грэйнджер со мной, но я не могу смотреть на него. Не могу видеть его лицо. Один из соседей, который помогал спасти Мэдди и девочек, сидит в прихожей. Это отец, наряжавший рождественскую елку, когда я приехала к Мэдди и Даррену, а его маленький ребенок наблюдал за нами с парадного крыльца. Он рискнул жизнью ради спасения моей дочери и моих внучек. Его жена и ребенок могли остаться без кормильца. Это тяжело давит на меня: после убийства Лиины круги по воде разошлись очень широко. Когда началась эта история? Я знаю, что она еще не закончилась. — Вы в порядке? — спрашивает сосед Мэдди. Я закусываю губу и киваю. — Не знаю, как отблагодарить вас. — Бо́льшую часть работы сделала Мэдди. А то, что они остались живы, лучше любой благодарности. Сосед и его друг, который пришел в гости вчера вечером, почувствовали запах дыма. Они вышли на улицу, увидели огонь и побежали на задний двор дома Мэдди. Она смогла разбить заднее окно и протолкнула своих девочек через битое стекло. Мужчины унесли девочек подальше от дома, пока огонь бушевал в парадной части. Но Мэдди по-прежнему находилась внутри. Когда она боролась за спасение жизни детей, упавшая балка ударила ее по голове — и она потеряла сознание. Мужчины взломали сдвижную стеклянную дверь, проникли в дом и умудрились найти ее в кромешном дыму. Они отнесли ее и девочек в сырой овраг за домом незадолго до мощного взрыва. Им пришлось скрываться в овраге, пока пожар не начал затихать и спасательная группа с носилками не подоспела на помощь. Даррен так и не вышел из дома. — Почему вы не идете домой? — спрашиваю я соседа. — Родные, наверное, уже заждались вас. — Мне нужно знать, что с Мэдди и девочками все будет в порядке. То есть по-настоящему. Просто… я должен быть уверен. Врач идет к нам по коридору. Мы застываем и смотрим на него. Я пытаюсь истолковать выражение его лица, но у меня ничего не получается. Мне трудно дышать, не то что думать. Он обращается ко мне: — Вы Рэйчел Харт? — Я… Да, я мать Мэдди. И бабушка. Я… — С ними все будет хорошо. Дети физически в полном порядке. Несколько порезов и ссадин, незначительные ожоги. Кое-какие проблемы с дыханием из-за нахождения в дыму, но это скоро пройдет. У меня подгибаются колени, и я немного шатаюсь, но прихожу в себя. — А моя дочь? Он ласково улыбается. — С ней тоже все будет хорошо. Она получила сотрясение мозга от удара по голове, но мы зашили рваную рану на лбу. Вправили сломанную руку и наложили гипс. Мы будем внимательно наблюдать за ее состоянием следующие двадцать четыре часа и потом еще несколько дней. — Он делает паузу и окидывает взглядом Грэйнджера. — Им очень повезло. Вы оба можете пройти внутрь и посмотреть на них. Сосед тяжело опускается на пластиковый стул и закрывает лицо ладонями. Он плачет от облегчения. — Я сейчас подойду, — говорю я и подхожу к соседу. Сажусь рядом с ним и кладу руку ему на плечо. — Спасибо, спасибо вам. Моя семья в неоплатном долгу перед вами. — Слава богу. Я… — Он судорожно всхлипывает. — Вы вошли в горящий дом. Подвергли вашу жизнь опасности. Ваша жена и ребенок могли потерять любимого человека, если бы с вами случилось что-то плохое. — Эти чудесные малышки, Лили и Дейзи… И Мэдди, которая спасала их. Я… нам не хотелось входить туда, но мы просто действовали. Даже не думали. Мне нужно было услышать от врача, что с ними все в порядке. Что я сумел помочь им. — Хотите пойти и посмотреть на них? — спрашиваю я. — Нет… нет, теперь все хорошо. Мне пора вернуться к жене и дочери. — Грэйнджер отвезет вас, — говорю я. Грэйнджер сверкает глазами на меня. Я делаю вдох и смотрю ему в глаза впервые с тех пор, как мы сели в мой автомобиль перед «Вороньим насестом». — Мне нужно быть одной, когда я увижу Мэдди и девочек. Я не хочу, чтобы ты ходил туда. От стискивает зубы и болезненно морщится. Его глаза блестят, как будто он находится на грани слез. — Мы все совершаем ошибки, Рэйч. Все мы хотели защитить наших детей. — Ты повторил бы эти слова, если бы Мэдди, Лили и Дейзи сгорели заживо вместе с Дарреном? А как насчет Даррена, моего зятя? Сколько жизней нужно принести в жертву из-за одного подлого поступка четверть века назад? Он смотрит на меня. И в этот момент, в окружении больничных запахов и дымной вони от нашей одежды, мы понимаем одну вещь. Между нами все кончено. Так должно быть. Я не смогу простить его за то, что он сделал. Точно не знаю, какую роль я сама сыграла во всем этом и до какой степени, но, возможно, я тоже никогда не прощу себя. Сначала медсестра отводит меня к девочкам. Я вхожу в комнату и вижу две кроватки, две пары испуганных глаз. — Им дали легкое успокоительное, — тихо говорит медсестра. — Лили, Дейзи, пришла ваша бабушка! — Бабушка? — говорит Дейзи. — А где наша мамочка? Где папа? Мое сердце не выдерживает, и по щекам текут слезы. Я сажусь на кровать, беру Дейзи на руки и беру Лили за руку. — С мамой все будет хорошо, — говорю я сквозь слезы. — Она скоро поправится. * * * В небе за больничными окнами занимается бледный рассвет, когда веки Мэдди вздрагивают и она постепенно приходит в себя. Я сижу в большом кресле рядом с ее кроватью с обеими девочками на коленях. В конце концов они заснули в моих объятиях. У меня затекли ноги, но я боюсь пошевелиться, чтобы не потревожить их. Ночью пришли полицейские и сообщили мне, что тело Даррена было обнаружено в запертой гостиной в передней части дома. Было ясно, что Джонни действительно пытался взломать дверь, но не смог пробиться к своему другу. Полицейские хотят поговорить с Мэдди, когда она проснется. По их словам, доказательства поджога не вызывали сомнений. В доме было обнаружено несколько очагов возгорания, которые сработали в быстрой последовательности, с коротким интервалом. Судя по всему, Мэдди с девочками оказалась запертой в ее кабинете, а Даррен заперся в гостиной. Рядом с ним была найдена пустая канистра из-под бензина. Полицейские предполагали, что, судя по всему, он облился бензином перед тем, как устроить пожар в гостиной. Они скоро вернутся. Надеюсь, до этого я успею поговорить с Мэдди. Я очень аккуратно высвобождаюсь из-под спящих детей, укутываю их в одеяло и отношу на кровать. Потом беру свою дочь за руку. — Мэдс, милая…