«Ага, счаз… разогнался. Найди другого дурака, который будет носиться, высунув язык, за твоим подставным hare… Ну а я буду работать в своем темпе». Поляк Янек, мой ровесник, уже порядком утомился, я слышу его надсадное дыхание. У него уже, кажется, нет сил нагибаться; некоторое время он еще пытался передвигаться вдоль гряды в полусогнутом состоянии, затем пробовал работать на корточках, и вот уже около получаса живет на коленях, ползая за мной вдоль гряды. В отличие от того же Янека, я не стал надевать наколенники. Стоит опуститься на колено пару-тройку раз, как уже вскоре опустишься и на второе; после чего не сможешь заставить себе подняться. Так и будешь потом ползать на коленях вдоль грядок, как убогий калич. Ребят из Литвы, Альгиса и Саулюса, Джимми определил в другое звено. Кроме Янека в непосредственной близости от меня работают двое из четверых западенцев, Васыль и Дмытро (четвертого включили в команду два дня назад, вместо одного выбывшего поляка). Все они входят в то звено, где я числюсь сегодня «забойщиком». Петро поставлен на блатное местечко — он расположился на платформе. Хлопец из их компании, Стась, — ему лет двадцать пять с виду, он из райцентра Дрогобыч Львовской области, земляк уже знакомой мне троицы — носит рассаду от прицепа до грядки. Васыль выкладывает из фанерного ящика соты. Дмытро сажает одноразовые горшочки с рассадой в проделываемые мною лунки. Эти трое — Васыль, Дмытро и Стась — периодически меняются местами. Уже несколько раз — то ли по неловкости, то ли намеренно — то один, то другой задевали меня углом ящика с рассадой; случалось, что я ощущал тычки; и тоже прилетало в основном в спину. Наш смуглолицый «сахиб» какое-то время отирался поблизости (я чувствовал на себе его недобрый взгляд). Наверное, ждал, когда же я запрошу пощады. То бишь, попрошу подменить меня кем-то в качестве забойщика… Для него это была бы маленькая победа; она помогла бы ему утвердиться в нашем непростом коллективе. Но я решил не доставлять ему такого удовольствия. — Меня тошнит уже от вас, лентяи, — сердито изрек «сахиб». — Едва ноги таскаете по полю… Ладно, брейк! И чтоб через двадцать минут были на треке. Я с трудом выпрямился; бросил перчатки и «пробойник» на гряду; на негнущихся ногах направился к припаркованному у хозпостройки микроавтобусу. Если бы мне кто-то сказал месяц или два назад, что я смогу сделать в течение одного лишь утра примерно две тысячи глубоких наклонов, — и не просто «согнулся-коснулся пальцами пола-выпрямился», но еще и вгонять каждый раз в тяжелую почву «пробивник» по самую рукоять — я бы расхохотался такому шутнику в лицо. ГЛАВА 24 Пока шел к вэну, передумал есть ланч; всё, что я попытаюсь затолкать в себя, тут же будет исторгнуто обратно. Достал из сумки термос. Открутил крышку, но тут же закрутил обратно — одна только мысль о горячем сладком какао вызвала нешуточный приступ тошноты. Сделал несколько глотков воды. Фляжка, к которой я прикладывался во время работы в поле, чтобы утолить жажду и избежать обезвоживания, опустела. Пластиковая ёмкость, которую я захватил с собой, тоже пуста — я израсходовал весь запас воды еще во время первого брейка: использовал ее, чтобы ополоснуть лицо и руки. Прихватив с собой пластиковую бутыль и фляжку, я направился к хозпостройке. Строения хозяйственной части усадьбы расположены в форме буквы «П». Нам запрещено заходить в то каменное строение, где находится фермерский офис. В отношении же посещения мастерских, а также небольшого кирпичного блока, где имеется туалетная комната, строгого запрета нет. В помещении мастерской — совмещенной с небольшим складом — дозволяется брать необходимый нам для работы инвентарь. Мы предупреждены, что туалетом на самой усадьбе пользоваться не следует (для арбайтеров поставлены два биотуалета на поле). Но там можно умыться, а также налить в свою посудину воды из кулера. Я подошел к раковине; выпустил струю холодной воды. Умылся, смочил водой голову. Кое-как вытерся бумажным полотенцем. Набрал полную емкость воды, фляжку тоже наполнил. Снаружи послышались голоса. В хозблок вошли двое — Петро и Стась. В правой руке у первого ухватистый молоток с длинной ручкой. Он весит килограммов пять или даже поболее. Не молот, но штука поувесистей обычного молотка… С его помощью забивают полуметровые колья на межевых полосах; также используют и для других работ — к примеру, выбивают клинья или крепеж в металлических конструкциях прицепов. Петро прикрыл дверь. Стась, скаля зубы, сказал: — Ну що, москалику… побалакаємо? Я, не спуская глаз с этой парочки, попятился к боковой двери, через которую можно попасть в помещение мастерской. — Вирішив втекти від нас? — подал реплику Петро. — Далеко не втече… — ухмыляясь, сказал его приятель. Я рванул на себя дверь; выбрался в соседнее помещение. Защелки, клямки или блокиратора с другой стороны двери не обнаружилось; эта дверь запирается на замок, а ключи от помещений имеются лишь у фермера и его помощника. Метнулся к большому верстаку, рядом с которым стоит металлический шкаф с инструментом. Шкаф оказался заперт. На верстаке — в тисках — изогнутый на конце металлический прут (из такого же прута сделаны каркасные дуги для парников). Мигом освободил заготовку; моей добычей стал отрезок прута с полупетлей на одном конце; его длина составляет от силы пятнадцать дюймов. Хлопнула дверь — это Петро и Стась выскочили из хозблока вслед за мной. Коротко скрипнула брама; через образовавшийся проем в помещение, погруженное в полусумрак, проскользнули двое — Дмытро и Васыль. Вот так, так… У Васыля в руке такой же облеченный «молот» на длинной ручке, что и у его земляка Петра. На какое-то время в помещении воцарилась тишина. Те двое, что вошли с залитого солнечным светом поля, взяли небольшую паузу. Петро и Стась вначале двинулись ко мне, но, заметив, что я что-то успел прибрать с верстака, замерли, разглядывая, что за штуковину я держу в руке, чем именно я успел вооружиться. Посыпались резкие насмешливые реплики: — Дивись, який він спритний! — Вже встиг собі зброю знайти!.. — Ги, з такою зброєю проти молотків?! Я молчал; пытаться предугадать их дальнейшие действия — дело неблагодарное. К украинцам я отношусь нормально, ко многим — хорошо, с приязнью. В конце концов, Украина — это и моя малая родина, я даже некоторое время учился в школе с украинским языком преподавания. Но что реально на уме вот у этих гуманоидов, знает разве что их покойный кумир Степан Бандера. — Вибирай, москаль, що тобі розбити — коліно або лікті? — сказал Петро, недобро щурясь. — Він, напевно, буде кричати? — подхватил Васыль. — І кликати на допомогу?.. — А ми скажемо, що він сам потрапив собі молотом по коліну, — щеря мелкие острые зубы, сказал Стась. — Нас тут четверо свідків, повірять нам. а не йому… Я решил подать голос: — Вам это так просто не сойдет с рук. — Так ты шо… — насмешливо произнес Петро (его от меня отделяет уже всего каких пара шагов). — Ти нас злякати хочеш? — Давай, мужик, проси пробачення! — сказал Васыль. — І готуй гроші! — С какого хрена? — поинтересовался я. — З тебе конкретно чотириста фунтів… до суботи, — объявил Петр. — Це, по-перше. По-друге, дещо-що тобі доведеться зробити прямо зараз… Якщо не хочеш прожити залишок життя інвалідом. По-третє… — В-третьих, идите на юх с вашими предъявами. — процедил я. — По-третє, ти повинен поцілувати чоботи, — продолжил Петро, берясь за рукоять молотка двойным хватом. — Нам усім… саме зараз. Ти мене чуєш, москаль?! Зрозумів, що тобі треба зробити? Снаружи послышался громкий возглас: — Hey guys! Where is everybody? Распахнулась створка брамы; в мастерскую вошел хозяин фермы. — Hey, what the fuck? — Фермер уставился на застывших посреди помещения арбайтеров. — What's going on here?! Петро — единственный, кажется, из четверки западенцев, кто способен более-менее объясняться на инглише — торопливо произнес: — We equipment brought. Фермер кивнул в сторону верстака; велел положить туда молотки и убираться из мастерской. Я сунул заготовку обратно в верстак; закрутил плотно поворотный диск. Обернулся; хозяин все еще стоит посреди мастерских… А вот хлопцы слились так резко, что уже и след их простыл. — Я могу пройти в хозблок, сэр? — поинтересовался я у фермера. — Я там оставил флягу с водой. — Можешь, — сказал хозяин. — Но сначала ответь на пару вопросов. Он подошел почти вплотную ко мне. Некоторое время всматривался мне в лицо; потом громким, требовательным тоном сказал: — Назови свое имя!