Мое терпение лопнуло; я отобрал у Тени учебник английского, положив его на свободное сидение, так, чтобы этот тип не мог до него дотянуться. — Там это… моя шпаргалка! То, что ты написал! — Тебе было сказано: выучи наизусть?! — Всё, мне п@@@@ц… — обреченно вздохнул сосед. — Даже то, что знал, вылетело из головы. До сих пор не могу поверить, что я согласился взять в эту поездку Тень. Но что бы я делал, спрашивается, если бы этот тип не согласился ссудить мне некоторую сумму дензнаков? Хм, хм. В последние годы я веду закрытый образ жизни; когда-то у меня было много друзей (знакомых, сослуживцев, так будет точнее); писательство же, это удел одиноких людей — я и сам не заметил, когда вокруг образовался вакуум. NN, старая знакомая, ростовщица, у которой я одалживался в трудные моменты жизни, сама угодила в такой оборот, что врагу не пожелаешь. Самое смешное, — хотя что уж тут смешного — что я сам дал деньги этой «старухе-процентщице». Столько, сколько держал в заначке: около двух тысяч «зеленых». Это было месяца полтора назад. У NN погиб сын, он был поздним и единственным ребенком. Парень заканчивал университет в Тель-Авиве, связался с какой-то нехорошей компанией. В результате передозировки чего-то наркосодержащего угодил в больницу. Оказался на грани жизни и смерти… NN перед спешным отъездом в Израиль бросилась по знакомым; она надеялась собрать денег, чтобы проплатить врачам и попытаться вытащить сына фактически с того света. Наведалась она и к нам. Жаловалась, что ей отказывают все, кого она «выручала», и что она не смогла разжиться средствами даже в еврейской общине. Оказалось, что те, кто ссужают деньгами нуждающихся в срочном кредите — под процент, естественно — напоминают современных авторов: пока им есть что дать, что предложить, с ними имеют дело, а если им нечего предложить, или же они сами нуждаются в помощи, от них тут же отворачиваются, вокруг них образовывается вакуум. Единственным, кто согласился подкинуть мне деньжат на поездку в Англию, оказался этот мой довольно давний знакомец, нынешний спутник. Когда я к нему обратился, — скрепя сердце — он пообещал дать некоторую сумму (без процентов). Но выставил условие: он тоже поедет на Остров: «хочу присмотреться, — сказал он — что там и как». Ситуация у него, кстати, зеркальная: если моя благоверная, по сути, бросила меня, то он сам готов был сбежать от своей гражданской жены хоть на край земли. Я же говорю — Тень. Щелкнул динамик; по салону разнесся мелодичный голос старшей бортпроводницы: — Ladies & Gentlemen, now We're approaching Heathrow, where the local time is 15:30… Я пристегнул ремень; жестом велел спутнику сделать то же самое. Не уверен, что Татьяна будет встречать нас в аэропорту, хотя теща сообщила ей позавчера по телефону дату и номер рейса. — Ну, а если не пропустят, Папаня? — нервно произнес мой навязчивый спутник. Шасси нашей воздушной арбы коснулось бетонной полосы — мы приземлились в аэропорту британской столицы «Хитроу». ГЛАВА 2 Вскоре мы уже шествовали по длинному переходу зоны прибытия 4-го терминала. Интерьер лаконичный, с уклоном в техномодерн — вокруг нас много стекла, балочных перекрытий и металлических поверхностей. Через другие «шлюзы» в основной коридор, ведущий к стойкам таможенного и пограничного контроля, вливаются густые людские потоки — одновременно с нашим рейсом в этом самом большом по площади, расположенном на юге аэропорта «Хитроу» терминале, приземлилось еще несколько пассажирских лайнеров. Разноязыкий гам; смуглые, а порой и черные, словно вырезанные из эбонита лица, пестрая диковинная одежда. Я ловлю на себе взгляды чужаков; невольно чувствую себя в таком окружении белой вороной. Такое впечатление, что кроме нас в этом длинном переходе нет ни одного белого человека — наши попутчики то ли опередили нас, то ли, наоборот, это мы с Тенью оказались самыми резвыми из пассажиров нашего рейса. — Ипать… — озадаченно произнес мой спутник. — Куда это мы прилетели, Папаня? Это чо, Африка?! Глянь!.. вокруг одни чурки! — Закрой рот, — процедил я. — Если не можешь обойтись без мата, лучше молчи. — А как тут без мата, Папаня? — Я уже говорил — как. Используй эвфемизмы, Николай. Вспомни, о чем я тебе говорил. — А! Подставлять любое другое слово… Понял, Папаня. Когда мне уже самому стало казаться, что мы вот-вот мы растворимся в потоке темнолицых чужестранцев без следа, как ложка сахара в кружке с горячим густым кофе, этот самый поток вынес нас в зал досмотра. Поскольку мы не являемся гражданами Евросоюза, и в паспортах у нас вклеены не шенгенские визы, а обычные туристические, прямая дорога нам — в «чистилище». То бишь, в так называемый «красный» коридор. Этот «шлюз» мы оба прошли благополучно — в моей поклаже, равно как и в багаже моего спутника, таможенники не обнаружили ничего подозрительного. Далее прошли в зал, перегороженный турникетами и стойками, к каждой из которых выстроилась небольшая очередь. Некоторые из прибывших на оформление пассажиров самостоятельно выбирали, в какую именно очередь им становиться. Другим — среди них оказались и мы с Тенью — номер стойки указывала распоряжающаяся в этом зале сотрудница иммиграционной службы с портативной рацией в руке. Нас определили к разным стойкам; мне предстояло общаться с сотрудником британского чистилища женского пола, моего спутника поджидал смуглолицый офицер, голова которого украшена белым тюрбаном, или как они там зовутся, эти головные уборы индусов. Я одет в светлый плащ; под ним светло-серый джемпер из шотландской пряжи, темные брюки, на ногах мокасины. Мой спутник тоже в плаще — темно-синего цвета. Тень ниже меня ростом сантиметров на десять-двенадцать; весовые категории у нас тоже разные: мой вес, подозреваю, сейчас превышает девяносто кэгэ, а его — хорошо, если семьдесят. Этот субъект, кстати, первоначально собирался надеть в поездку свой повседневный наряд — кожанку, кроссовки и джинсы. Хорошо, что я поинтересовался еще накануне, в чем он собирается ехать. Это богатенькие буратины, летающие на личных самолетах или арендованных «гольфстримах» могут позволить себе «винтажный» прикид, а нас, простых смертных, судят именно по одежке. Наконец подошла моя очередь. Офицер иммиграционной службы — миловидная женщина примерно моего возраста, с конопушками вокруг носа, человек одной со мной расы — на какое-то время завладела моими документами. Ее пальцы запорхали над клавиатурой; должно быть, проверяет, нет ли фамилии стоящего напротив субъекта в местных базах данных. На душе у меня кошки скребут, но я стараюсь не подавать вида, что нервничаю: опытные пограничники, как и собаки, обладают верхним чутьем, они способны улавливать эманации страха. Она подняла на меня глаза. — Вам уже доводилось бывать в нашей стране? — Да. Неоднократно. — В каком качестве? По службе? Туристом? По делам бизнеса? — В составе судовых экипажей. — Какую должность вы занимали? — Начальник судовой радиостанции… Также мне доводилось бывать в вашей стране в служебных командировках. Дважды. — От какой организации? — От судоходной компании, в которой я служил. И еще один раз я приезжал на обучающие курсы, они проходили в Эдинбурге. — Цель вашего нынешнего приезда в Великобританию? — Во-первых, туризм… мне очень нравится ваша страна. Хочу совершить ознакомительную поездку по городам графства Хэмпшир: Уинчестер, Саутгемптон, Портсмут… — Вы сказали — «во-первых». Есть еще какие-то цели? — Да. Я намереваюсь также посетить офисы нескольких издательств. — На какой предмет? — Видите ли… Я писатель. Русский писатель, — уточнил я. — Писатель? — сотрудница бросила на меня несколько удивленный взгляд. — Так вы не моряк? — Да, когда-то… в прошлой жизни я был моряком. Теперь я на вольных хлебах. — И что вы пишите, если это не секрет? — Книги. — Так… — Могу я открыть кейс? Прежде, чем сотрудница успела ответить, я щелкнул замками. — Вот… — Я выложил на стойку одну из трех книг, которые захватил с собой в эту поездку. — Планирую переговорить с работниками ряда издательств на предмет возможной публикации моих книг в переводе на английский. — А они об этом знают? — Я послал соответствующие сообщения в адрес нескольких британских издательств — по электронной почте. Сотрудница, взяв книгу, стала разглядывать обложку. Картинка, надо сказать, броская, рассчитанная на массового читателя. Правую часть изображения — фотоколлажа — занимает освещенная прожектором Спасская башня. Слева — солидного вида чел в деловом костюме (чем-то смахивает на последнего генсека и президента СССР). В нижней части обложки запечатлен какой-то перец в камуфляже, в кепи и в черных очках — этот целится в кого-то из пистолета-пулемета, представляющего из себя нечто среднее между израильским «Узи» и чеченским самопальным изделием «Борз». — О, Кремль… А это… это мистер Горбачев?