– Из-за урагана агентство Окойна не смогло выслать следственную группу самолетом, – продолжала Ивлин Уитли. – Однако она прибудет сразу же, как только погода улучшится. А вам тем временем лучше вернуться к тому, чтобы выписывать штрафы за неправильную парковку и приставать к студенткам, или чем вы там еще занимаетесь. – Вероятно, будет уже слишком поздно, – сказал я. – Слишком поздно для чего? – выпалила она. – Для того чтобы найти и задержать убийцу вашего мужа. Вторая женщина так и не вставала с дивана. Лет тридцати, она была на седьмом или восьмом месяце беременности и внешне походила на уроженку Скандинавии, светловолосая и голубоглазая. – Вы миссис Палмер? – спросил я. Она молча кивнула. – Я полагаю, миссис Палмер, что ваш муж является ключом к разгадке того, кто ответственен за эти смерти и почему. – Я не… не очень хорошо говорю по-английски, – сказала она. – Я уверен, что ваш муж жив, и, думаю, вам обеим известно, где он сейчас находится, – сказал я. – В настоящий момент у вас нет оснований верить мне, однако если б я мог прямо сейчас переговорить с ним, возможно, мне удастся найти убийцу в ближайшие несколько часов. – Верить вам? – насмешливо воскликнула Ивлин Уитли. – Да я скорее поверю в то, что папа римский выступит в поддержку абортов! Она до сих пор так и не потрудилась опровергнуть то, что Хойт Палмер жив. – Я убежден в том, что этот человек собирается снова совершить убийство, – продолжал я, – и жертвой, миссис Палмер, вне всякого сомнения, станет ваш муж. И пусть вы считаете, что надежно спрятали его, – этот человек найдет его и убьет… если не сегодня, то через неделю или через месяц. – Если честно, офицер Кантрелл, нас нисколько не интересует то, в чем вы убеждены, – сказала Ивлин Уитли. – Уходите немедленно! Ее лицо стало твердым, что было совершенно объяснимо. Я разыграл последнюю остававшуюся у меня карту. – Высока вероятность того, что человека, совершившего эти убийства, никогда не поймают, – сказал я. – Эти убийства были местью, и в будущем убийца вряд ли продолжит свое дело. Быть может, это наш единственный шанс схватить его и заставить заплатить за свои преступления. – Месть? – спросила миссис Уитли. – Месть за что? – Это нам сможет рассказать Хойт Палмер, – сказал я. Она посмотрела на пол. Проследив за ее взглядом, я увидел струйку крови, стекающую по моим свободным водонепроницаемым брюкам. Собравшись вместе, алые капельки образовали на паркете небольшую лужицу. – Кажется, у вас идет кровь, – произнесла Ивлин Уитли таким тоном, каким, наверное, сделала бы замечание своему дворецкому, надевшему к смокингу грязный галстук. – У меня огнестрельное ранение, миссис Уитли. Похоже, это также не произвело на нее особого впечатления. Мне хотелось добавить, что я не спал трое суток, что у меня болят все мышцы, что меня полоснули ножом по груди, что у меня разбиты и опухли костяшки пальцев. Вероятно, я потерял, по крайней мере, один зуб, возможно, моя собака умирает, и я только что убил человека. – Это случилось в ходе расследования убийства моего мужа? – помолчав, спросила Ивлин Уитли. Я молча кивнул. Ее жесткие карие глаза посмотрели мне в лицо и задержались на нем на несколько секунд. Не знаю, что заставило ее изменить свою позицию. Быть может, ей также нужно было узнать, не была ли мотивом убийства ее мужа месть, и если была, то почему. Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю. – Ну хорошо… я отведу вас к Хойту. – Повернувшись к миссис Палмер, она добавила: – Всё в порядке, Инга. Оставайтесь здесь и отдохните. Я скоро вернусь. Сходив к себе в комнату за дождевиком с капюшоном, Ивлин Уитли села в мой старенький пикап, сделав вид, что не заметила шерсть Стрекозы на обивке сиденья. Как только мы выехали из-под защиты крытой стоянки, ветер снова принялся терзать нас, словно мы находились внутри пиньяты[32]. Я старательно объезжал мусор, которым была завалена дорога, когда Ивлин сказала: – Я видела, что Денниса что-то беспокоит, и предположила, что это связано с бизнесом. Никак не думала, что это уходит корнями во времена учебы в колледже… Через мгновение женщина содрогнулась в спазме горя. Крепко зажмурившись, она стиснула руки на коленях и принялась раскачиваться взад и вперед. – Всё будет в порядке, – наконец сдавленно произнесла Ивлин. Я решил не говорить ей о том, что у ее мужа был рак поджелудочной железы, а также о том, что мне уже удалось узнать про убийства. Если Хойт Палмер жив, он предоставит кое-какие ответы. И Ивлин Уитли будет думать, что они исходят от него. Открыв глаза, она сказала, чтобы я подъехал к колокольне колледжа, стоящей рядом с библиотекой. На колокольне были колокола, отбивавшие четверть часа. Я поднимался на колокольню всего один раз, когда сам был студентом. Насколько я помнил, она имела в высоту около ста футов. Колокола висели на деревянных балках прямо под часами на самом верху башни, и управлялись они из помещения внизу. По вечерам в воскресенье звонари исполняли на них всё, от Моцарта до «Битлз». Дорожка, ведущая от библиотеки к колокольне, была покрыта слоем воды толщиной шесть дюймов. Выехав на бордюр, я поставил машину на лужайке перед дверью, ведущей к железной лестнице наверх башни. Массивная дубовая дверь была заперта, однако у меня на связке имелся универсальный ключ, отпирающий почти все двери в студенческом городке. Он сработал. Внутри шум ветра приглушали толстые каменные стены. Я попросил Ивлин Уитли оставаться позади, и мы стали подниматься по крутой узкой лестнице. У меня беззвучно вопили все суставы и мышцы, и где-то на полдороге мне пришлось остановиться и сесть на холодную железную ступеньку. Ивлин Уитли сверкнула на меня взглядом, не скрывая своего нетерпения. Я спросил у нее, не идем ли мы в комнату звонарей. Она покачала головой. – Вам приходилось что-либо слышать о сообществе «Перо и дракон»? – спросила она. – Нет, – простонал я, поднимаясь и возобновляя подъем. – В него входят наиболее выдающиеся студенты Сент-Эндрюс. Деннис состоял его членом. Как и Хойт Палмер. Нельзя просто попросить о том, чтобы тебя приняли. Каждой весной старшие члены сообщества голосуют, кто удостоится чести продолжать священные традиции. Само существование «Пера и дракона» держится в строжайшей тайне от остальных студентов. Я легко представил себе эти священные традиции. Новопосвященные скидывают портки и сгибаются пополам, а старики работают «священными» лопатками. Я был рад тому, что меня не пригласили в сообщество, но у меня мелькнула мысль, не состоял ли его членом Джордан Лэнгфорд. – Здесь у них есть тайная комната, – продолжала Ивлин Уитли, теперь уже дыша так же тяжело, как и я. – Хойт решил, что ему будет безопасно оставаться здесь до тех пор, пока убийца не будет схвачен. Когда мы наконец поднялись на лестничную площадку ниже комнаты звонарей, ветер со свистом ворвался в тонкие щели оштукатуренных стен. Ивлин Уитли знаком предложила мне остановиться. Оглядев площадку, я не нашел в каменных стенах никаких следов двери или какого-либо иного прохода. Ивлин подошла к массивному бронзовому светильнику, закрепленному на дальней стене. Повернув его вбок, она ухватилась обеими руками и потянула его вниз. Должно быть, это был рычаг, потому что внизу в стене открылось отверстие размерами три на три фута. Я пролез в него первым, сжимая в одной руке фонарик, а в другой – пистолет на боевом взводе. Ивлин Уитли пролезла следом за мной и закрыла за собой дверь; я услышал, как щелкнул замок. На изящном резном столе посреди помещения мерцали четыре свечи. У стены в обрамлении двух каменных химер-горгулий стояло огромное кресло, напоминающее трон. У другой стены стояли кожаный диван и мягкие кресла, и светильники, незажженные. Над головой проходили массивные дубовые балки. Свет проникал только через единственное окно в частом переплете. Оно было слишком узким, чтобы через него смог пролезть человек, даже если бы ему удалось взобраться до него по отвесной стофутовой каменной стене. В помещении было холодно и сыро. – Хойт! – гулко разнесся голос миссис Уитли. В противоположном конце помещения была массивная дубовая дверь, ведущая в соседнюю комнату. Дверь была распахнута настежь, но света из нее не проникало. Я посветил в комнату фонариком. Она была гораздо меньше первого помещения, и в ней стояла вешалка, на которой висели синие бархатные плащи в духе друидов. Услышав резкий звук, я направил в ту сторону фонарик. Луч света выхватил Хойта Палмера, сидевшего на полу за вешалкой, поджав колени. – Зачем ты привела его сюда? – сердито прошептал он. – Ивлин, ты же обещала никому не говорить! Палмер шагнул к нам, и я увидел, что он по-прежнему в зеленом больничном халате. – Я решила, так будет лучше, – сказала Ивлин Уитли. У Палмера была густая копна седеющих волос и голубые глаза, как у его жены. Внешне он напоминал стареющего плейбоя. – Офицер Кантрелл обещал защитить тебя, Хойт, – сказала Ивлин. – Никто не сможет меня защитить, – простонал Палмер. – Он обязательно найдет меня, где бы я ни спрятался. – Кто тебя найдет? – спросила она. – Не знаю! – ответил Палмер. – Это все из-за того мальчишки. – Какого мальчишки? – спросила она. – О чем ты говоришь? Только тут я обратил внимание на то, что Палмер по-прежнему в больничных шлепанцах. Пройдя в первое помещение, он направился прямиком к горящим свечам, словно мошка, стремящаяся к пламени. Мы последовали за ним, и я опустился в мягкое кресло. – Как вам удалось обмануть полицейского в больнице? – спросил я. Палмер натянуто усмехнулся: – Когда вы вдвоем с ним пришли меня проведать, я спрятался в соседней палате. Дождался, когда вы прошли мимо, и выскользнул незаметно. Ивлин и Инга ждали меня на стоянке. Именно тогда я решил спрятаться… – Что ты имел в виду, упомянув про мальчишку? – перебила его Ивлин Уитли. – Я должна знать. Однако прежде чем Палмер смог ответить, над нами внезапно начали звонить колокола. – О господи! – воскликнул Палмер. – Он там… он пришел за мной. Я посмотрел на часы. Был ровно один час дня. – Похоже, восстановили электричество, – заметил я под звон колоколов. – Они отбивают время автоматически. Но мои слова не стерли выражение ужаса у него с лица. Его страх был буквально осязаемым, присутствующим в комнате рядом с нами, подкрепленным воем ветра за каменными стенами. – Я не хочу умирать! – воскликнул Палмер. – Ивлин, я совсем не храбрец! – С какой стати ты должен умереть? – резко спросила миссис Уитли. – Возьми себя в руки и объясни, что ты сделал. Услышав в ее голосе упрек, Палмер шумно вздохнул и провел рукой по своим светлым волосам. – Я… я стыжусь того, что сейчас тебе расскажу, – сказал он. – Всю свою жизнь я стремился искупить эту вину.