– Вы тоже работаете по ночам? – спросила она. – И как вам? Альма пожала плечами. – В нашем управлении я – единственная женщина, поэтому меня всегда отправляют в ночную смену и ничего менять не собираются, – ответила она как ни в чем не бывало. – Хотят, наверное, чтобы я сама уволилась, а я все никак не увольняюсь. На самом деле мне даже нравится работать в ночную смену. По правде говоря, я и не помню уже, как выглядит дневной свет. И не особо-то по нему скучаю. – А я так привыкла, что уже даже не устаю, – поделилась Вив. Альма кивнула, а потом добавила: – Говорят, это вредно для здоровья, но ведь и все остальное не так уж полезно, да? Газировка, сигареты – что угодно. Мол, если у тебя не такая фигура, как у Оливии Ньютон-Джон, то ты что-то делаешь не так. Но лично я в это все не верю. И вообще, мне кажется, это очень познавательно – время от времени не спать ночью. Чтобы своими глазами увидеть, что происходит в мире, пока все лежат в постели. – Но ведь можно увидеть и что-нибудь плохое. – Можно. Определенно. – Альма улыбнулась. – Ты вроде бы хорошая девочка. Тяжело тебе, наверное, приходится в «Вечерней заре»? – Люди здесь вроде ничего. По крайней мере, те, что живые. Вив старалась осторожно подбирать слова. Она совсем не знала констебля Трент, но поболтать с другим человеком было приятно – пусть даже и недолго. – Я ушла из дома, – призналась девушка. – Хотела какое-то время побыть одна. – Что ж, Фелл – место вполне подходящее. – С этими словами Альма поднялась со стула. Она уже почти дошла до двери, когда Вив вдруг спросила: – А кто умер в бассейне? Замерев на месте, Альма развернулась. Губы ее сжались в жесткую линию. – Что? Вив сделала вдох и снова почувствовала запах дыма. Ради бога, вызовите скорую! Голос прозвучал в этой комнате, в двух шагах от нее. Альма Трент просто обязана была что-то знать. – Кто-то умер в бассейне, да? Чей-то ребенок? – Где ты об этом слышала? – Голос женщины стал строгим, настороженным. Через силу Вив пожала плечами: – Да так, ходят слухи. Альма буравила ее взглядом, и на долгое мгновение воцарилась тишина. Наконец она сказала: – Не стоит верить всему, что слышишь. Но это правда: два года назад в бассейне погиб мальчик. Ударился головой об угол, потерял сознание и так и не пришел в себя. Только не совсем понимаю, где ты могла об этом услышать. Дженис никогда не болтает об этом, а Генри физически не мог ничего рассказать. – Генри? – Мужчина, который работал здесь до тебя. Это он нашел мальчика. Через полгода с ним случился сердечный приступ. – Альма указала на то самое место, где сидела Вив. – Тоже сидел за этим столом. Вив умолкла. Ей казалось, что ее вот-вот вывернет. – Когда-нибудь ты мне расскажешь, откуда все узнала. Здесь случались вещи и похуже. Но что-то мне подсказывает, что ты уже в курсе этого. Девушка кивнула. – Доброй ночи, Вивиан Дилейни, – попрощалась Альма. – Позвони мне, если будет что-то нужно. Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 2017 Карли Они меня наняли. Видимо, желающих было немного – а может, и вообще никого. Но нашлась я, и четыре дня спустя, ровно в одиннадцать часов вечера я уже сидела в офисе «Вечерней зари» вместе с унылым мужчиной по имени Крис, который обучал меня работе ночного портье. На вид лет пятидесяти, он был сыном самых первых владельцев мотеля. Носил голубую фланелевую рубашку в клеточку и джинсы с высокой посадкой и производил впечатление самого несчастного человека из всех, что я когда-либо встречала, – включая даже моих бывших одноклассников из средней школы. От него прямо-таки веяло страданием. – Ключи – здесь, – бубнил Крис, выдвигая ящик стола. – Мы так и не перешли на электронные карточки – слишком дорого. К тому же в мотеле всегда были проблемы с электроникой. Одно время мы пытались ввести систему онлайн-бронирования, но программа никак не хотела работать, а потом компьютер вообще перестал включаться. Так что все записи у нас по-прежнему в гостевом журнале. С этими словами он показал на толстенную книгу в кожаном переплете, которая лежала на столе. – Ясно, – ответила я. По сравнению с этим моя предыдущая работа в качестве бариста теперь казалась апогеем высоких технологий. – Значит, и связь тут у вас тоже стационарная? – Я махнула рукой на старый телефон. Крис кинул на него беглый взгляд. – Можно пользоваться мобильным, если поймаете сигнал. Своего вай-фая у нас нет, но в хорошую погоду иногда получается перехватить у местных. Повторяю, с электроникой здесь проблемы. К тому же вай-фай и денег стоит. Каждый день в полдень приходит Нэнси и убирается в номерах, но вы с ней встречаться не будете. Грязное белье мы складываем в корзину в подсобке. Раз в неделю его забирают и привозят чистое – строго в дневные часы. Так что это тоже будет без вашего участия. Я тем не менее никак не хотела переключать внимание с проблемы связи: – Значит, интернета нет? То есть совсем? Мужчина взглянул на меня с презрением: – Для вашего поколения это целая проблема, да? Небось надеялись, что будете весь день сидеть в Твиттере, а потом получать за это денежки? Я состроила самое бесстрастное лицо, на какое только была способна, и сказала: – Ага. Моя главная мечта в жизни – сидеть на ресепшене в мотеле, читать Твиттер и получать за это минимальную заработную плату. Что может быть лучше? Ну а когда амбиции зашкаливают, я переключаюсь на Фейсбук. – Эта страна катится под откос, – проворчал Крис. – А вот и нет. Она катится в адскую преисподнюю. – Как угодно. На работе будете носить вот это. – Он вручил мне темно-синий жилет с логотипом мотеля на груди. – По правде говоря, я не смогу проверить, носите вы его или нет, но такие здесь правила. Мы собирались обновить дизайн, но… – Дизайн стоит денег, – закончила за него я. Потом улыбнулась, но мужчина в ответ лишь еще сильнее насупился. – Моим родителям это место досталось почти даром. Отец выкупил участок у одного старого фермера и построил мотель – по дешевке. Он думал, что основным вложением будет земля, а вся прибыль с мотеля уйдет на оплату налогов. Наверное, они хотели дождаться, когда цена поднимется. – Крис вздохнул: – Но она так и не поднялась, потому что власти передумали строить парк развлечений. Родители умерли, и это место теперь мое. Я и сам пытался его продать где-то в начале нулевых, но покупателей не нашлось. Так что вот. Доходы – всего несколько тысяч долларов в год, но лучше уж так, чем платить риелтору за его продажу. Взяв в руки жилет, я почувствовала между пальцами его плотную синтетическую текстуру. – Как же вы тогда зарабатываете? – Продаю автомобильную страховку. Всю жизнь продавал. «Стейтлайн авто» – тут, у нас в городе. Позвоните, если понадобится застраховать машину. – Он устало осмотрелся. – По правде говоря, я это место терпеть не могу. Прихожу только в самом крайнем случае. Столько воспоминаний – и все плохие. Я хотела узнать у Криса, что именно он имеет в виду, но выражение его лица стало вдруг непроницаемым. Поэтому я спросила: – Если вы пытаетесь сэкономить, зачем вообще нанимать ночного дежурного? – Мы как-то раз попробовали обходиться без него – еще в девяностых, но, если честно, мотель быстро захватили проститутки. Они оставались тут на всю ночь, портили мебель, которую мне потом приходилось чинить за свой счет, и просто убегали, не заплатив за номер. Не поверите, но доходы только упали. Оказалось, если на ресепшене есть хоть кто-то, люди ведут себя приличнее – пусть и ненамного. Указав на доску с прикрепленным к ней листочком, он добавил: – Будет нужно, звоните в полицию. Но большинство людей – просто придурки. Если их одернуть, они остановятся. Никогда не было такого, чтобы кто-то проявил агрессию к ночному дежурному. – Ну, кроме того случая, когда один из них пропал, – заметила я. Крис мгновенно перевел на меня взгляд и моргнул: – Что? – Я про ту девушку, которая пропала в восемьдесят втором. – Как вы об этом узнали?! – В газетах писали, – ответила я, даже почти не соврав. – Боже мой.