– Безумие какое-то. Это разве вообще законно? Альма рассмеялась – по-настоящему, от всей души: – Ты умная девочка, но еще очень молодая. Я устроилась в полицейское управление в 1979 году. Мне повезло оформить кредитку, будучи не замужем. Мои коллеги прямо в лицо называли меня не по имени, а лесбой. Встречайся я хоть с Робертом Редфордом, они бы все равно не перестали. Если бы я вышла замуж и завела детей, сказали бы, что я слабачка. Если бы осталась одна – называли бы лесбиянкой. Я научилась ценить ночное дежурство, потому что так мне хотя бы не приходилось постоянно выслушивать шутки про куннилингус. И если бы я пожаловалась, меня бы подняли на смех, а потом бы, наверное, уволили. – Она пожала плечами и добавила: – В то время это было в порядке вещей. Я хотела быть полицейским и работать в Фелле. Это мой город. Поэтому я согласилась на ночную смену и делала все по-своему, пока никто не видел. В том числе и задавала вопросы после того, как исчезла Вив. Я откинулась на спинку стула. – Если у меня когда-нибудь появится машина времени, напомните мне, чтобы я никогда не летала в семидесятые. – Ну, все было не так уж и плохо. Берт Рейнолдс, никакого интернета, никакого СПИДа. Мы и представить себе не могли, как нам на самом деле было весело, но потом начались восьмидесятые и жизнь пошла под откос. – Альма отхлебнула из чашки. – Джейми был примерно того же возраста, что и Вив, и довольно симпатичный. Он не мог не заметить такую красотку. Но я знала его с детства, и он никогда не проявлял склонности к насилию. Я достала ручку. Любой, кто встречался с Вив, по-прежнему значился в моем списке. – Знаете, где я могу его найти? – Он погиб, – сказала Альма без обиняков. – Съехал на обочину и врезался в дерево. Боже, когда же это было? В начале девяностых. – Ладно. – Я щелкнула кнопкой на ручке. – Кого еще вы подозревали? С кем разговаривали? – Вариантов было немного. Еще я поспрашивала Джанис Макнамару, хозяйку мотеля, которая принимала Вив на работу. Я вспомнила фотографию из газеты 1979 года, на которой Джанис, ее муж и сын стоят напротив только что отстроенной «Вечерней зари». – Я работаю на ее сына Криса, – сказала я. – Он говорит, что старается не появляться в мотеле без лишней необходимости. Альма смерила меня почти задумчивым взглядом, и на секунду мне показалось, что она вот-вот заговорит о призраках. Но вместо этого женщина ответила: – Джанис была такой же. Сразу после открытия там произошел несчастный случай. – Мальчик в бассейне. – Точно. В бассейне погиб мальчик, а полгода спустя Генри – сотрудник, который сообщил о происшествии, – скончался от сердечного приступа прямо на ресепшене. Джанис и Карл никогда не хотели заниматься мотельным бизнесом – просто думали, что, как только в город хлынут доходы от парка развлечений, цена на землю поднимется. Но парк так и не построили, а потом все эти смерти в мотеле, и они оба выдохлись. Карл заболел и работать больше не мог. Тогда за ресепшен встала Джанис, но по большому счету ей было наплевать. И, уж конечно, ее и близко там не было в ночь, когда пропала Вив. После смерти родителей мотель унаследовал Крис, но ему он тоже не нравится. – Покачав головой, Альма добавила: – Такое впечатление, что с этим местом никто не хотел иметь дела с самого начала, понимаешь? С тех самых пор, как на стройплощадке обнаружили тело Бетти Грэхем. Я не верю в проклятья, но «Вечерняя заря» – одно из таких никем не любимых мест. У меня упало сердце, и закружилась голова. – Кто-то… кто-то умер прямо на ресепшене? – Да. О боже, прости меня. – Альма снова покачала головой. – Я так долго служила в полиции – там постоянно говорят о подобных вещах. Я и забыла, что ты сама работаешь в мотеле. Но да, Генри умер от сердечного приступа. Он очень переживал из-за смерти мальчика. Думаю, это сказалось. «Интересно, он курил?» – пронеслось в моей голове. Потому что, кажется, он до сих пор курит. – Не большая потеря, – продолжала Альма. – Это я про Генри. Если честно, он был тем еще козлом. Когда он умер, я позвонила его бывшей жене – она по-прежнему значилась в списке ближайших родственников – та сказала, что он может гореть в аду, и повесила трубку. Много лет подряд нам поступали от нее жалобы на угрозы с его стороны, но дело так ничем и не кончилось. Она всегда отзывала заявления. Но обольстителем его никак не назовешь. Женщина взяла чашку и отхлебнула кофе. Потом добавила: – Что-то я болтаю без умолку. Но ты умеешь слушать. – Все в порядке, – ответила я. – Спасибо. Я окинула взглядом лист бумаги, на котором должны были быть мои записи, но там значилось только имя Джейми Бланика. Я спросила: – Кто еще из постояльцев был в ту ночь, когда пропала Вив? – Только Бренда Бейли. Она была алкоголичкой. Время от времени муж пытался заставить ее бросить пить, и тогда она снимала номер в мотеле, чтобы тайком напиваться. Она была у себя, в отключке. Следователи ее допросили, а потом допросила я сама – неофициально. Бренда ничего не видела и не слышала. – Альма кивнула на лист бумаги в моих руках и добавила: – Она тоже умерла. В 1987 году. Боже, такое впечатление, что вокруг меня одни мертвецы, да? В Фелле еще остались живые, честное слово. Я записала имя Бренды Бейли. Мне показалось, что так будет правильно. – А как насчет мужчины, который работал в смену перед Вив? Возможно, он последний, кто видел ее в живых. – Джонни? Да, конечно, с ним поговорить ты можешь. Ему сейчас лет семьдесят с чем-то. Живет в доме престарелых в Нью-Джерси – его туда определила племянница, чтобы жил поближе к семье. Ему особо нечего было рассказать о той ночи, кроме того, что Вив пришла, а он отправился домой. Его мать подтвердила, что вернулся он в одиннадцать пятнадцать. Безнадежно. У меня ничего не получалось, поэтому я решила сменить тему: – Вы работали над делом Кэти Колдуэлл? Подняв глаза, я увидела, что Альма в шоке, как будто услышала очень плохую новость. – Между исчезновением Вив и делом Кэти Колдуэлл нет никакой связи. – Она произнесла это автоматически, точно так же, как выходили из сломанной машины со сладостями шоколадки «Сникерс» в мотеле «Вечерняя заря». – Но мы ведь не знаем этого наверняка. И то, и другое случилось примерно в одно и то же время. Убийство Кэти по-прежнему не раскрыто. И убийство Бетти Грэхем тоже. А еще была Виктория Ли – сначала все думали, что убийцу нашли, а потом оказалось, что нет. Вот и получается: три нераскрытых преступления. Альма сказала твердо: – Повторяю, никакой связи там нет. – Но не слишком ли много совпадений? – настаивала я. – Столько мертвых девочек до пропажи Вив? А потом вдруг больше ни одной? Все время, что я говорила, женщина мотала головой. – Чертов интернет, ну честное слово. Карли, дорогуша. Я понимаю, что все это очень увлекательно. Над этими делами работали следователи – и при том хорошие. Они хотели раскрыть эти убийства, и, если бы между ними и пропажей Вив была хоть какая-то связь, они бы ее нашли. Но у них ничего не получилось. Когда нет тела, опереться не на что. Она говорила так твердо, так уверенно. И типичным для полицейского тоном: мол, я знаю, что делаю, поэтому и ты делай, как я. И тем не менее. Все эти женщины, столько нераскрытых убийств – и примерно в одно и то же время. Ну какова вероятность, что всех их убили разные люди? И что Вив попалась на пути у еще одного убийцы? Тогда это место было даже хуже, чем город из сериала «Она написала убийство». Неужели в полиции этого не замечали? Разве не им первым полагалось это заметить? Но по выражению лица Альмы я понимала, что ломлюсь в закрытую дверь. – Ладно. Это было всего лишь предположение. – Я закрыла блокнот. – Спасибо, что уделили мне время. – Мне очень жаль. Просто для меня эти дела очень много значат. Я не следователь, но после Бетти и Кэти у нас каждый коп был на счету. Люди боялись. Трудное было время. – Альма поджала губы, а потом добавила: – В конце семидесятых – начале восьмидесятых здесь произошла странная череда убийств. Это правда. Но они прекратились, и в Фелле долгое время было тихо. Ни одного сенсационного заголовка – до тех пор, пока не случилось убийство в семье Харкнессов. Ник. Отец застрелил его брата и уже поднимался по лестнице, чтобы застрелить самого Ника, но тот успел выпрыгнуть в окно. – Я скажу Нику, что вы передавали привет. Альма вскинула брови: – Он вернулся? Ой, черт. Это ведь был секрет, да? Не упоминай моего имени, говорил Ник. Ну какая же я дура. – Наверное, – попыталась увильнуть я. – Мы познакомились в «Вечерней заре». Я закрыла блокнот и положила его на колени. – Ник Харкнесс поселился в «Вечерней заре»? – переспросила Альма. – Ну, на некоторое время, насколько я понимаю. И почему я не могла держать язык за зубами? Ник всего лишь хотел немного уединения. Может, ему не нужно, чтобы о его приезде в Фелле знала каждая собака. – Это он мне про вас рассказал и посоветовал пообщаться. – Да, меня он должен помнить. Я частенько возила его в вытрезвитель, чтобы он проспался. – Альма придвинула стул. – Карли, с такими людьми, как он, лучше не связываться. Говорю по личному опыту. – Теперь он взрослый человек, – сказала я, хоть и понимала, что почти ничего о нем не знаю. – Ник больше не ввязывается в неприятности. – Это он тебе так говорит, – женщина взглянула на меня задумчиво. – Знаешь, мы, конечно, ничего не смогли доказать, но мне всегда было интересно, правда ли в момент убийства он находился на втором этаже. Но ты передавай ему привет. Фелл, Нью-Йорк Ноябрь 1982 Вив Бессонные ночи тянулись медленно. Вив жила в кромешной тьме, которую лишь изредка озаряли вспышки дневного света. Ненадолго она забывалась беспокойным сном. В теле ощущалась неприятная ломота. Тем вечером на ресепшене снова никого не было. На столе она нашла белый конверт с надписью «Зарплата» – весточку от Джанис, которая теперь вовсе не общалась с сотрудниками лично. «Интересно, а что, если я вообще не приду? – размышляла про себя Вив. – Они заметят? Станет ли Джонни кому-то рассказывать? Сколько раз пришлось бы пропустить работу, прежде чем кто-то обратит на это внимание?» Эта мысль возникла от одиночества, и на секунду Вив почувствовала себя совершенно раздавленной. Может, ей стоит позвонить матери. Или сестре. Или хотя бы снова поболтать с соседкой Дженни. Когда в последний раз она разговаривала с живым человеком? Вив протерла глаза и вытянула под столом затекшие ноги.