Она не хотела оставаться в Фелле, но почему-то все равно осталась. Отработала смену в «Вечерней заре», потом еще одну. Дженис заплатила ей кое-что, после чего Вив нашла недорогую комнату на Гревиль-стрит и соседку по квартире – Дженни. Та работала ночной сиделкой в местном доме престарелых – в те же часы, что и Вив. Вечно уставшая Дженни недавно пережила трудное расставание с парнем и никогда не совала нос в чужие дела. Девушки приходили и уходили, работали по ночам, а днем отсыпались. – Не понимаю, – сказала однажды вечером Дженни. Она как раз собралась погладить блузку и, пока утюг нагревался, подкручивала на нем терморегулятор. – Ты ведь ехала в Нью-Йорк. Почему же тогда осталась здесь? Вив перевернула очередную страницу журнала People, и облокотилась на кухонную стойку. – Я только матери так сказала, – призналась она. – На самом деле мне совсем туда не хотелось. Просто хотела уехать подальше от дома. – Это понятно, – отозвалась Дженни. У нее был красивый пепельный блонд, филированные волосы ниспадали каскадом, как у Хизер Локлир. Лизнув подушечку пальца, Дженни дотронулась им до утюга, чтобы проверить, нагрелся он или нет. – Но ведь это Фелл, – продолжала девушка. – Никому не хочется здесь жить. Сама посмотри. Люди отсюда бегут. – Ну, ты же не убежала, – возразила Вив. – Только потому, что у меня хорошая работа. Но поверь, и я сбегу. Она вновь лизнула палец и дотронулась до утюга. На этот раз послышалось шипение, и девушка отдернула руку. – А еще я планирую познакомиться с каким-нибудь богатым красавчиком и при первой же возможности выйти за него замуж. Феминистки говорят, что это ошибка, но, как по мне, ничего лучшего случиться с девушкой просто не может. – Так просто? Выйдешь замуж, и все? – А почему нет? – Дженни пожала плечами и, уложив на гладильную доску свою блузку, стала водить по ней утюгом. Вив не хотела выходить замуж. Нет, она встречалась с мальчиками, целовалась с ними. Даже позволила Мэтью Рирдону запустить руку ей в штаны. Но только потому, что это было третье свидание, и он этого ждал. Его пальцы воняли сигаретами, и Вив не очень понравилось. В Иллинойсе она всю жизнь делала лишь то, чего от нее ждали другие, но никогда не делала того, чего хотела сама. – Неужели тебе не хочется чего-то добиться? Чего-то выдающегося? – спросила она Дженни. Похоже, соседка не приняла этот вопрос на свой счет: – Ну если ты и вправду хотела чего-то большего, чего не поехала в Нью-Йорк, ты об этом не думала? Может, и так. Глупо полагать, что у каждого человека есть какое-то предназначение. Еще глупее думать, что в Фелле стоило задерживаться. Но в Гришэме жила семья Вив, а в Нью-Йорк рвались практически все. Фелл же каким-то удивительным образом словно принадлежал только ей одной. Вив купила подержанный «кавалер» – свою первую машину. Для этого ей пришлось снять с банковского счета двести долларов, но, вопреки собственным ожиданиям, паники это у нее не вызвало. В центре города имелся кинотеатр – каморка под названием «Роял», где за доллар показывали фильмы, уже давно сошедшие с экранов нормальных кинотеатров. Иногда перед ночной сменой Вив покупала билет на ранний показ и садилась в полупустом зале. Там она посмотрела «Инопланетянина», «Офицера и джентльмена», а в один особенно памятный вечер – «Полтергейста». В «Знаменитой закусочной Фелла» чуть дальше на той же улице Вив покупала сэндвичи; иногда за пятьдесят центов она брала еще и молочный коктейль – в местечке за углом под названием «Мир молочных коктейлей». Она подстриглась, хотя до этого всегда носила длинные волосы, как и все остальные юные жительницы Гришэма. «Хорошие девочки не стригутся коротко», – говорила ей мать. Вив обрезала свои русые волосы по плечи и стала приподнимать их и закреплять лаком – на макушке и по бокам. Она позвонила матери, и та пришла в ярость, даже несмотря на то, что Вив так и не доехала до обители порока. «Деньги я тебе высылать не собираюсь, – отрезала она, – а то потратишь их на наркотики или что похуже. Видимо, пора тебе узнать, что значит быть взрослой. И почему ты не такая, как Дебби?» Дебби, младшая сестра Вив, была хорошей дочерью. В восемнадцать она хотела стать учительницей; хотела жить в Гришэме, работать в Гришэме, выйти замуж в Гришэме и умереть, скорее всего, тоже в Гришэме. Для нее яростная неугомонность Вив была совершенно за пределами понимания. – Я взяла дополнительные смены в лавке мороженого, откладываю деньги на колледж, – сказала Дебби по телефону. – А ты, по-моему, совсем спятила. – Ну, не могут же все быть такими идеальными, как ты, – парировала Вив. – Только папа все равно не вернется. И ему по-прежнему наплевать. – Какая же ты вредная. Он позвонит. Обязательно позвонит. – Нет, не позвонит. У него теперь новая жена, и она родит ему новых детей. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока жизнь вернется в нормальное русло. И тебе тоже не советую. Дебби еще что-то говорила в ответ, но Вив уже не слушала. Она отняла от уха телефон и заставила себя повесить трубку, и та, вновь оказавшись в гнезде, щелкнула. По ночам мир становился другим. Не просто темным, не просто тихим, но другим. Менялись звуки и запахи. Шестая магистраль светилась жутковатым светом, который под бескрайней пустотой неба казался почти зеленым. Вив бросало в дрожь, тело покрывалось противной испариной; сначала ей хотелось есть, потом начинало тошнить. Проработав несколько ночей, она не чувствовала усталости, но временами ей казалось, будто у нее в глазах песок: все расплывалось, в висках стучало. В три ночи – самое худшее время – Вив впадала в странное состояние: она начинала верить, что в мире нет ничего невозможного, будь то призраки, эльфы, путешествия во времени или сюжеты всех эпизодов «Сумеречной зоны», которые ей только доводилось видеть. В каком-то смысле ей это даже нравилось. Ночью люди оказывались совсем не такими, как днем. Славные жители Фелла, кем бы они ни были, в три часа утра уже давно спали. Они никогда не встречали тех, кого встречала Вив: парочки, крутившие романы за спинами законных супругов; водители грузовиков, одуревшие от препаратов, которые помогали им не заснуть за рулем; женщины со следами побоев на лице, освобождавшие номера в пять часов утра, чтобы снова вернуться домой – на собственную погибель. Вив Дилейни, дитя американского пригорода, никогда в жизни не встретила бы таких людей и не стала бы с ними разговаривать. Был в них какой-то нерв, какое-то противоречие, о которых, живя в своем уютном маленьком коконе, она даже не подозревала. Ничего романтического, но что-то в них ее привлекало. Завораживало. Глядя на этих людей, ей не хотелось отводить глаз. Глубокой ночью «Вечерняя заря» словно оживала. Автомат со жвачкой издавал жужжание; стоявшая рядом машина со льдом время от времени погромыхивала, будто кто-то ее расшатывал. Хоть за окном был только август, в бассейне, в котором не было воды, к тому же огороженном по периметру, уже кружились листья. За стеной гудели трубы, а когда на телефоне, стоящем перед Вив, загоралась одна из кнопок – знак того, что кто-то из постояльцев говорит по телефону, – в глубине аппарата раздавался легкий щелчок, различимый лишь в первозданной тишине ночи. Пока Вив сидела на ресепшене, то и дело возникал запах зажженной сигареты. Как будто ее только что закурили. Сначала она думала, что его приносит по вентиляции из какого-то номера, и начала проверять отдушины: возле каждой вставала на раскладной стул, закрывала глаза и вдыхала. Но ничего не чувствовала. Однажды Вив целый час провела под входной дверью, раздувая ноздри в ожидании, что запах вот-вот вернется. И он вернулся. Как ни вертела она головой, пытаясь понять, откуда он исходит, у нее так ничего и не вышло. Но тут тишину ночи разорвал телефонный звонок. Подняв трубку, она ответила дрожащим с непривычки голосом: «Мотель “Вечерняя заря”. Чем могу помочь?» Ничего. Лишь слабый звук дыхания. Вив положила трубку и еще с минуту разглядывала телефон. Подобное случалось не раз, и она не вполне понимала, что с этим делать. Зачем кому-то звонить в мотель посреди ночи и дышать в трубку? На следующую ночь она снова стояла под дверью и ждала, когда вернется запах дыма. Спроси ее кто-то, что именно она надеялась найти, Вив не смогла бы ответить. Живого человека? В системе вентиляции? Иллюзию в собственной голове? Она и сама не знала. Однако этот дым ее тревожил. Наводил на нее смутный ужас и в то же время развеивал одиночество. Если бы Вив попросили описать, что она чувствует в такие моменты, она бы, вероятно, сказала, что ей любопытно, в чьей компании ей приходится коротать смены. В ту ночь ожидание нарушил реальный человек – он зашел через входную дверь и явно ничего не курил. Водитель грузовика, пожелавший немного вздремнуть, прежде чем продолжить путь на юг. Получив от него тридцать долларов, Вив попросила гостя расписаться в регистрационной книге. Следом явился еще один мужчина, тоже одинокий, в костюме и плаще, с чемоданом и портфелем в руках. Он тоже заплатил тридцать долларов и тоже расписался в гостевой книге: «Майкл Эннис». Предупредил, что, возможно, останется еще на одну ночь, так как ждет звонка с указаниями относительно его дальнейшего маршрута – звонка, который поступит завтра, а может, только через день. – Любопытно, – рассеянно заметила Вив, доставая из ящика ключ от номера 211. Она решила поселить мужчину через несколько номеров от водителя грузовика – она всегда давала гостям простор. Ночным постояльцам не нравилось близкое соседство. Мужчина ничего не ответил. Когда Вив подняла глаза, то обнаружила, что он на нее смотрит. Взгляд его был спокойным и вежливым, и тем не менее пристальным. – Да не особо, – наконец произнес он в ответ на ее замечание. – Я торговый агент. Еду туда, куда начальство скажет. Девушка кивнула и отдала ему ключ. Спрашивать, что он продает, не стала – ей не было до этого дела. Мужчина ушел, и она сразу же забыла его лицо. Следующей ночью Вив применила новую тактику. Она встала возле двери снаружи, прислонившись спиной к стене, и стала ждать, когда вернется запах сигарет. Теперь ей казалось, что дым приносит с улицы, а не по вентиляции, поэтому она переместилась ближе к его предполагаемому источнику. Была чудесная ночь, теплая и тихая; время от времени веял легкий ветерок, приподнимавший ей волосы и обдувавший потную шею. На этот раз понадобилось совсем немного времени: не больше четверти часа – и свежий сигаретный дым хлынул ей в ноздри. Бинго. Следуя за запахом, Вив не спеша брела по дорожке, уводившей ее от жилой части мотеля за угол, к пустому бассейну. Дважды она теряла запах и замирала в ожидании, пока он не возвращался. Шла за своей добычей по пятам, стараясь не издавать ни звука. Подойдя к краю осушенного бассейна, Вив остановилась возле ограждения, которое так и простояло тут целое лето. Оглядевшись в темноте, она никого и ничего не увидела. Запах то исчезал, то вновь появлялся, сводя ее с ума тем, что всякий раз исходил из разных мест. – Здесь кто-нибудь есть? – крикнула девушка в темноту. Перед ней находился залитый бетоном пустой бассейн, позади него – деревья; далеко по левую руку, за парковкой, тянулось безлюдное шоссе. – Ау! Ответа не последовало. От страха у нее разве что волосы не встали дыбом. Горло перехватило, и все тело на мгновение захлестнула паника, дикая и тошнотворная. Вцепившись в сетчатое ограждение бассейна, она закрыла глаза, пережидая, пока приступ не пройдет. В очередной раз она почувствовала запах дыма, а еще – что кто-то прошел у нее за спиной. Пять размеренных шагов. Тяжелая мужская походка. И опять тишина. У нее оборвалось дыхание, руки заледенели. Там точно кто-то был – или что-то, словно какая-то фигура промелькнула в дверном проеме. Что-то реальное, но точно не человек. Шаги быстро стихли. Вив доводилось слышать истории о привидениях. А кто их не слышал? Ей и в голову не могло прийти, что она будет стоять вот так, схватившись за сетчатое ограждение и сражаясь с подкатившей тошнотой, сжимать кулаки, пока костяшки не побелеют, в то время как за ее спиной кто-то ходит. Безумие какое-то. Одна из тех историй, что много лет спустя после пережитого рассказывают люди, а их собеседники закатывают глаза, потому что им невдомек, каково это – чувствовать подобный ужас собственным затылком. В следующее мгновение вывеска мотеля позади Вив погасла. Лампочки испустили печальное шипение, и яркие огни потухли. Девушка оглянулась: буквы в названии «Вечерней зари» уже не светились; висевшие под ним слова «кабельное ТВ!» и «свободные номера» подмигнули в последний раз и тоже погасли. Вив направилась к вывеске, даже толком не понимая, что делает; в груди у нее поднималась паника. Она не знала, где включалось электричество и мог ли кто-то отключить его специально. За время работы в мотеле ей ни разу не приходилось самой включать или отключать вывеску: первое было задачей вечерних дежурных, второе – утренних. От внезапного исчезновения яркого, хотя и неказистого источника света Вив опомнилась как от сигнала тревоги. Она завернула за угол и, вскрикнув от неожиданности, остановилась: свет в окнах номеров тоже начал гаснуть. В торце короткого ребра буквы L, рядом с номерами 130 и 230, располагавшимися один над другим, погасли уличные лампочки. Лампочки при входе в номера 129 и 229 то и дело мигали. Казалось, кто-то последовательно нажимает на выключатели, намереваясь полностью погрузить мотель в темноту. Вив замерла, не в силах ничего предпринять, и лишь с ужасом наблюдала, как в «Вечерней заре» пропадает свет. Последним погасло окно офиса на конце длинного ребра буквы L, а вместе с ним и неоновая дверная табличка с надписью «Служебный вход». Перед стоявшей на обочине девушкой словно образовалась черная дыра, из которой не исходило ни малейшего звука – даже шагов, – а вокруг на много миль не было ни единой живой души. Она хватала охрипшим горлом воздух. Что происходит? Мозг Вив немедленно отринул простые и логичные объяснения, предполагавшие технические неполадки или сбой в подаче электричества; времени было три часа ночи, на Шестой магистрали по-прежнему горели натриевые огни, а она только что слышала за спиной шаги таинственного курильщика. И дело, конечно, было не в проводке – более того, девушка нутром чуяла, что все это только начало. Потом из мотеля донеслись глухие стуки. Стук. Стук. Вглядевшись в темноту, Вив увидела, как распахивается дверь в один из номеров, затем другая. Они открывались сами по себе, и за ними зияла чернота, манившая девушку внутрь. Зайди сюда. Или сюда. Или сюда… В панике Вив устремила взгляд на свою машину. Может, прыгнуть за руль и доехать до ближайшего таксофона? Но куда звонить? Наверное, лучше в полицию. Или можно засесть в какой-нибудь круглосуточной закусочной и дождаться, пока все это закончится. Загвоздка в том, что сумочку с ключами от машины она оставила на ресепшене. Прохладный ветерок пошевелил ей волосы, и девушка поежилась. Теперь двери не хлопали и не открывались; внутри все стихло. С магистрали у нее за спиной тоже не доносилось ни звука. Ну давай же. Ты сможешь. Просто подойди к двери и толкни ее. Сумочка лежит под стойкой, рядом со стулом. От двери там четыре шага, а потом нужно только наклониться, забрать свои вещи, развернуться и уйти. Усилием воли она заставила себя сдвинуться с места. Под ногами у нее шуршал гравий, и вскоре Вив заметила, что стала неосознанно задирать пятки повыше, чтобы не шуршать так громко. Словно, что бы там ни пряталось в темноте, она сумеет его обмануть. Словно это что-то еще не догадывается о ее существовании. Но ближе к офису Вив все равно перешла на бег, стараясь не слишком топотать. Всех дел – туда и обратно. Много времени на это не нужно. А потом… Она зацепилась мыском о бордюр пешеходной дорожки, и над головой у нее что-то грохнуло: это дверь в один из номеров распахнулась настежь и шарахнула по стене. Вив подскочила, издав гортанный звук, а потом на верхней террасе отрывистым стаккато забарабанили шаги: кто-то решительно убегал. Добравшись до короткого ребра буквы L, убегавший спустился на первый этаж и повернул за угол. Ночной воздух пронзил крик – явно детский: «Хочу в бассейн!» Вив повернула ручку входной двери и нырнула в темноту. Спотыкаясь и шумно хватая ртом воздух, она нагнулась под стойку, где лежала ее сумочка, и нащупала внутри ключи. Она ощутила резь в глазах и через мгновение поняла, что всему причиной сигаретный дым: теперь он висел такой плотной пеленой, будто кто-то курил прямо здесь несколько часов подряд. Едва нащупав во мраке сумочку, она вцепилась пальцами в темно-фиолетовый кожзам и ту же минуту услышала крик. По другую сторону ресепшена мужской голос прямо-таки взвыл. – Ради бога, вызовите скорую! – Слова прозвучали так близко, словно он кричал ей на ухо. – Кто-нибудь, вызовите скорую! Вив уронила сумочку, и оттуда со звоном вывалились ключи. Сделав еще один резкий вдох, она подхватила связку, вскочила на ноги и понеслась к двери. Добежав до своего «кавалера», кое-как повернула в замке ключ и быстро забралась в салон. Потом швырнула сумочку на пассажирское сиденье и захлопнула за собой дверь.