Поразмышляв, Егор всё же решил остаться и посмотреть, что будет на собрании. Это было первое взрослое собрание в его жизни. Он, конечно, не пошёл бы. Но ведь собрание про Бельского. Интересно, как же ему «будут рот затыкать»? Инструментальный цех работал в одну смену, поэтому собрание началось прямо здесь же в цеху. Стульев было мало, народ мостился как попало, кто сидел, кто стоял, все были злые и проклинали Бельского, молча стоявшего у своего верстака. Начальник цеха сидел на возвышении за столом Мастера. Тот сидел рядом, у края стола и что-то писал. - Так, товарищи! – громко сказал Начальник цеха, - кто отсутствует? - Давай быстрее, не тяните резину! - загудели недовольные голоса. - Слово предоставляется Мастеру цеха. Он введёт вас в курс дела, товарищи. - Руководство цеха, товарищи, уже давно и совершенно напрасно, смотрит сквозь пальцы на нарушения трудовой дисциплины отдельными работниками цеха, - Мастер вышел из-за стала и почему-то снял халат, в котором всегда ходил по цеху. Затем, собираясь с мыслями, налил стакан воды из графина и выпил. Собрание бубнило, но терпеливо ждало. - Не тяни резину, Мастер! – крикнул кто-то. - Вот я и говорю, - продолжил Мастер, - только за последний месяц, товарищи, в медвытрезвитель попали двое работников нашего цеха, что совершенно недопустимо. Дурной пример, товарищи, подают слесаря-инструментальщики, а некоторые вообще ходят на работу, когда хотят. На проходной давно заметили, что некоторые наши работники вызывающе опаздывают, или уходят со смены, когда им вздумается. Что себе возомнили эти товарищи! Мы так не можем, товарищи! У нас все равны! А не так давно, произошёл вообще вопиющий случай! Слесарь Бельский, три дня отсутствовал на работе! А когда я, по поручению начальника цеха, попытался выяснить, в чем дело, товарищи, он ответил мне нецензурными выражениями! Я спрашиваю вас товарищи, что же будет дальше? Не пора ли остановить безобразие!? В цеху забубнили громче. - Уволить его! - Ну, выпил человек, с кем не бывает… - Кончай бодягу! Пошли домой. - Товарищи! – снова взял слово Начальник цеха, - какие будут мнения? Кто хочет выступить? - Всё понятно, какие выступления, пора домой, - гудело собрание. - Я хочу сказать! - вперёд вышел Матрос, - мало того, что некоторые получают немереные зарплаты, так им ещё и премии выписывают! Это же какое-то стяжательство. За что, спрашивается, дали премию Бельскому? За то, что он отсутствовал на работе? Собрание затихло, тема премии заинтересовала. - Зазнайство! – продолжал Матрос, - почему это покрывает руководство цеха? Извиняюсь за грубое слово, протекционизм! Я не знаю, товарищи, у кого какие родственники, но это не повод давать выгодные заказы, а потом ещё и премии выписывать! - А что за премии? Какие премии? Расскажи, - снова загалдели вокруг. - А, хамство Бельского, известно! Вы ещё не знаете, чему он своего ученика учит. Как такому вообще доверили ученика? А ведь за учеников тоже платят. Не побоюсь этого слова - стяжательство, товарищи! - Матрос, ты про премию расскажи! - кричали одни. - Заканчивай, давайте по домам! - кричали другие. - Товарищи! – слово снова взял начальник цеха, - есть мнение, товарищи, поставить слесарю Бельскому на вид, и предупредить. Я думаю, обойдёмся на первый раз без голосования, я думаю и так всё ясно. Всё товарищи, собрание закончено. Расходимся, товарищи, расходимся. Егор, под впечатлением от услышанного, стал проталкиваться к Бельскому. - Слышь, Бельский, ты чего на рожон лезешь? Из-за тебя ещё расценки порежут, - недовольные Герасим и чумазый Сеня, уже обступили Бельского. - Чего они от тебя хотят? Куда ты там влез? – спросил, приковылявший Кулаков. - Устал я, мужики. Давайте завтра. А, ты ещё здесь? - увидел Егора Бельский, - слышь, ничего не говори, давай завтра. Завтра, Егор ждал с нетерпением. Хотел рассказать отцу, но тот пришёл навеселе, и больше интересовался футболом по телевизору. Егор поймал себя на мысли, что самым неприятным на собрании был ни Мастер, ни Начальник цеха, которые, как Егор уже знал, преследовали свои собственные интересы, и даже не Матрос, готовый при каждом случае делать какую-нибудь гадость. Самое неприятное чувство, осталось от равнодушия людей, которым было совершенно наплевать на всё и на всех, и которым можно было сказать, что угодно. Приказ о премии Бельскому висел неделю, а они кричали, будто ничего не знают. Они сами радостно уволили бы, любого, лишь бы поскорее пойти домой. Даже слесаря, те, кто хорошо понимал, что тогда произошло, кто не мог не помнить, как Бельский спасал их премии, заботились лишь о том, чтобы их ничего не коснулось. Оказывается, взрослых совершенно не интересует справедливость. Глава 20. Сталь и скрипка Он нёс её бережно, и с гордостью, боясь уронить. Она всецело принадлежала ему, была согрета и обласкана его руками и дыханием. Прижимая к своей груди, он не хотел с ней расставаться, понимая, что продолжения не будет, и всё уже закончилось. Трудно было поверить, что совсем недавно он не знал о её существовании, а когда увидел, долго ещё не понимал её холодной красоты. Казалось, что если сейчас он, не дай бог, случайно выпустит болванку из рук, прямой угол, наконец достигнутый по всей плоскости, может снова нарушиться. Хотя, с этим куском стали, вряд ли могло что-то случиться, если даже его сбросить с крыши цеха. - Ну вот, получилось, молодец! - Бельский дотошно, и так, и этак, прикладывал угольник к болванке, - долго, ты это делал…. Не выбрасывай, покажешь комиссии. - Я хотел про собрание спросить. Что теперь будет? - Ничего не будет. Они пока только намекают, чтобы заткнулся. Флажками начали обставлять. - Какими флажками? – не понял Егор. - Ну, это так говориться. Знаешь, как на волков охотятся? - Не знаю, откуда… - Волки умные, их трудно поймать. Но, человека волки боятся. Охотники натягивают верёвку с флажками, волк знает, что это сделали люди, боится приближаться и бежит вдоль флажков. А сзади собаки гонятся. Так, волков загоняют туда, где сидят охотники с ружьями. Ну, понял? - Так ты, получается, волк, что ли? - Это они так думают. Но я то, могу и за флажки. - Будешь воевать? - Не знаю пока. Время неподходящее, жена беременная. Второго ребёнка ждём. Если меня уволят, я в деньгах потеряю. Когда ещё, новую работу найду. - Так, что будешь делать? - Вот это, всегда самые сложные вопросы - бить? Или, не бить? Буду думать. А ты, к экзамену готовься, не обращай внимания. Это не твоя забота. Запомни, в жизни никогда не будет всё гладко. Не отвлекайся, не давай себя сбивать. И Егор готовился, даже сходил в заводскую библиотеку, почитал про марки стали, которые уже и так знал наизусть. Экзамен больше напоминал формальность. Присутствовали Мастер, какой-то незнакомый инженер и женщина из профкома. Бельский тоже сидел тут, на всякий случай. Инженер спросил про штампы и марки стали, женщина из профкома сказала о важности соблюдения техники безопасности и участии в жизни коллектива. Все покрутили в руках болванку, которую Егор предусмотрительно принёс с собой. И в заключение, мастер поздравил с присвоением второго разряда слесаря-инструментальщика, а заодно предупредил, что теперь Егор уже не будет получать ученическую зарплату, и должен зарабатывать сам, что оплата слесаря инструментальщика, сдельная. Сколько сделал, столько и получил. И что если сидеть в курилке, то вообще ничего не заработаешь. На этом процедура закончилась. Егор был невероятно горд тем, что ему присвоили сразу второй разряд. Однако Бельский остудил его энтузиазм, объяснив, что первого разряда для инструментальщиков не бывает, и второй, это и есть минимально возможный результат. Но в то же время, он сказал, что родители вполне могут гордиться сыном. Потому, что он в 15 лет уже получил настоящую рабочую профессию, что у него теперь настоящая Трудовая книжка, с которой везде возьмут на работу, потому, что такие специалисты везде нужны! - А ты, тоже второй разряд получал? - Нет, мне сразу третий дали. - А почему тебе третий? - Я к тому времени, ещё учеником, сам уже плановые заказы стал делать. Кроме того, я на экзамен принёс прямоугольный параллелепипед, чего до меня никто не делал. Не верили, что руками сделал. В общем, дали сразу третий. Я тянул и на четвёртый, но сказали, что мало опыта. Я ведь всего пять месяцев работал. - А когда я смогу сдать на третий? - Если будешь стараться, то через год можно попробовать подать. А так, обычно подают через два года. - Получается, что тебе надо было 5 месяцев, а мне для того же, 3 года нужно? - Когда я пришёл на завод, мне было 20 лет, армию отслужил, а тебе только пятнадцать. А это очень большая разница. Инструментальщик ведь, прежде всего головой работает, а потом уже руками. Ты вон, почти четыре месяца здесь болтался, как будто у тебя головы вообще нет. В пятнадцать лет человек ещё не зрелый. Никто ещё не знает, что он сможет, когда старше станет. Ты сам про себя, ещё ничего не знаешь. Я вот жалею, что в институт не пошёл. Тут стало получаться, вот я и застрял. - А зачем тебе институт? Ты же и так, больше всех зарабатываешь. - Деньги это не всё, человек себя уважать должен. Может, с высшим образованием, я бы дальше пошёл. В цех, никогда не поздно вернуться. Вон, Герасим, Институт Культуры закончил, режиссёром был, а работает здесь. Видишь, какой шарфик носит? Культура, блин! Что-то видно не пошло. Но попробовал же, убедился, и спокойно себе живёт. А я мучаюсь, особенно, когда ноги об тебя вытирают. А ответить не можешь, потому что тёмный, как валенок. - Мой папа говорит, что если у человека есть талант, то его сразу видно. У нас в школе Альтшулер был, так он уже в третьем классе, на скрипке на всех утренниках играл. - Ну, да такое бывает, но это ничего не значит. Он эту скрипку может ещё забросить. Как наш Арон, он ведь тоже на скрипке играл. В раннем возрасте человек должен мир изучать, смотреть вокруг, что на свете бывает. Чтоб себя в нём найти, чтобы понять, чего ты хочешь. Только так человек может раскрыться, талант свой найти. Поэтому люди в школу ходят. А тут, чему ты можешь научиться? Если бы не я, ты бы так и ходил до самой пенсии, от курилки, до пивного ларька. - А, зачем вообще разряды повышать, если всё равно оплата сдельная? Можно ведь и так зарабатывать? - Вот видишь, какие у тебя вопросы. Зарабатывать можно, но не много. Сложную работу никто не доверит, если у тебя второй разряд. Будешь, какие-нибудь лопаты делать. Домой Егор летел как на крыльях. Очень хотелось обрадовать родителей, что он теперь взрослый, самостоятельный мужчина, с профессией. Родители похвалили, поулыбались, но почему-то радовались не сильно. - Ну, хорошо, молодец. Хоть что-то, - сказал отец. - Сходи за хлебом, сынок, - сказала мама. - Папа, а какой у тебя был разряд? - Шестой. - Ого, а когда же ты успел? - Я, довольно долго работал. Работал и учился, на Рабфаке, потом в Институте. - А что такое Рабфак. - Это такие курсы, или школа, по подготовке к учёбе в институте. - А как ты слесарем-инструментальщиком стал? Тебе, профессия понравилась? - Нет, я тогда в этом ничего не понимал. Хотел учиться, но мне было нельзя, потому что на Рабфак брали только рабочих и крестьян.