Поэтому, когда в темноте тоннеля послышались неясные шорохи, компания замерла на месте, словно не доверяя собственным ушам. Свет от их налобных фонарей заскользил по стенам тоннеля в разные стороны, выискивая того, кто мог издавать эти звуки. Фонарь Чеда первым замер на неясном комке, замершем на льду. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы опознать в шаре, притаившемся в изгибе тоннеля, Анну. Она сидела, навалившись спиной на стенку тоннеля, поджав под себя ноги и натянув на голову тонкую шаль. Казалось, она никого не замечает. Ее глаза были плотно сомкнуты, а дыхание мерным и ровным. Чед, отмерев от первого удивления, кинулся к девушке, на ходу снимая рюкзак. Следом за ним к девушке подбежал Максвелл и, заметив как парень начинает снимать куртку, чтобы укутать девушку, остановил его жестом руки: — Куртку себе оставь, — произнес он и, повернувшись лицом к Оливии, скомандовал: — космическое одеяло, быстро. Девушки стащила с себя рюкзак и поспешно вытащила из рюкзака тонкую плёнку из полиэтилентерефталата, покрытую металлизированным отражающим материалом. Это одеяло, как рассказывал Микаэль, отражает до 80 % процентов излучаемого телом тепла и служит для временного уменьшения теплопотерь человеческого тела в экстренных случаях. Одеяло Оливия протянула Чеду и тот, недолго думая, обмотал девушку с ног до головы. — Анна, вы меня слышите? Анна? — Максвелл пытался растормошить девушку, которая все еще находилась не то в обморочном, не то в сонливом состоянии. Из брошюр, которые валялись стопкой в аэропорту, Оливия знала, что при обморожении именно сон, зачастую, становится верной смертью, потому что человек просто не просыпается. — Так, Анна, давайте, просыпайтесь. Максвелл натянул на руки девушки собственные варежки, отмечая глубокую рану на локте, а на голову нахлобучил шапку, большую ей в два раза. Он осторожно хлопал девушку по щекам, пытаясь привести в чувство. Изначально она никак не реагировала, но чем настойчивее были действия помощника шерифа, тем сильнее морщилась девушка, выдавая признаки жизни. — У нее рана, — произнесла Оливия, указав на локоть девушки. Кровь уже остановилась, но порез выглядел глубоким. — не нужно ее перемотать? — Нет, мы сейчас промоем ее перекисью. Эй, Чед, подержи. Максвелл потянул Анну на себя и, недолго думая, уместил ее на коленях парня, прислонив к его груди. Оливия уже вытащила аптечку и, отыскав внутри узкую одноразовую капсулу с перекисью, протянула ее помощнику шерифа. Он, вскрыв упаковку зубами, принялся обрабатывать руку Анны, которая стала подавать неясные, но признаки жизни. Ее дыхание стало слегка прерывистым, а голова ворочалась, словно ей снился кошмар. Вылив всю упаковку, Максвелл сунул капсулу в карман, заклеив рану широким лейкопластырем, который протянула блондинка. Взгляд мужчины встревожено прошелся по девушке, задержавшись на ногах. Помощник шерифа, выдавив нечто нечленораздельное и нелицеприятное для умственных способностей некоторых, вытащил из собственного рюкзака еще одно космическое одеяло, которым отдельно укутал ноги девушки. Чед, на руках которого все также была Анна, поднялся на ноги. За все время обратного пути никто из них не проронил ни слова. ГЛАВА 3. ДА НАЧНЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ! ГЛАВА 3 ДА НАЧНЕТСЯ РАССЛЕДОВАНИЕ! Оливия и Саманта сидели в гостиной, грея озябшие после долгого пребывания на морозе руки о горячие чашки. В камине плясал живой огонь, чьи алые языки пламени разбрасывали вокруг неровные тени. Тепло от него добиралось до девушек, сидящих с поджатыми ногами и глядящих в никуда. Разговор между ними не ладился: сказывалась усталость, накатившая на них по прибытии в отель. Откровенно говоря, никто из них не хотел начинать диалог. Саманта предпочитала помолчать в силу характера, обдумывая произошедшее в тишине, а Оливия, в принципе отрицающая тишину как часть человеческого существования, чувствовала себя морально раздавленной. Тогда, отыскав Анну в пещере, она даже не представляла, как сильно на самом деле раздавлена произошедшим. Ей, человеку тонко чувствующему, ситуация была как удар под дых. Ведь Анна приехала в Моунтинскай, чтобы отдохнуть и провести время с дедом, а тут эта история с ее пропажей, обморожением, едва ли не трагичной гибелью в заснеженных горах… Оливии было невыносимо жаль девушку. И эта жалость, обычно трансформирующаяся в бурную деятельность по помощи пострадавшему, не имела возможности выплеснуться, ведь к Анне не пускали никого, кроме прибывшего врача. Тот, к слову, настоятельно рекомендовал не перевозить девушку в больницу, заверив, что здоровью Анны ничего не угрожает, а вот длительная транспортника может дать обратный результат, приведя к гораздо более негативным последствиям, чем есть на данный момент. Поэтому Оливии и приходилось сидеть, обхватив чашку с обжигающим напитком, и смотреть на блики огня, даже не замечая их, будучи полностью погруженной в свои мысли. Она даже не могла уснуть, как сделал это Чед, и не могла работать, как делал это Алек. Единственное, что ей оставалось — сидеть с Самантой на диване, в полной мере предаваясь грусти. — Так, ладно, — вздохнула Сэм, вырывая из рук Оливии чашку. — что происходит? Ты молчишь уже минут двадцать, что фактически рекорд для тебя. Ты ведь даже во сне разговариваешь. Девушка проводила взглядом белоснежную вместительную чашку, наполненную под края невероятно вкусно пахнущим какао. К нему она так и не притронулась. — Просто…ты бы видела Анну. — замявшись, наконец произнесла блондинка, устремив взгляд на Сэм. — Она выглядела такой маленькой и беззащитной. Анна была одна посреди всего этого снега, гор, темноты и адского холода. Целую ночь одна. Я даже представить не могу, как ей было страшно и одиноко. Как думаешь, она уже успела попрощаться с жизнью? — Ли, — вздохнула девушка, и ее взгляд, до того требовательный, превратился в мягкий, сочувствующий. — ты не о том думаешь. Да, Анна действительно пережила адскую ночку. И я тоже представить не могу, как ей это удалось. Но главное, что вы ее нашли, вытащили из той западни, и теперь она в безопасности, рядом с любящим дедушкой и медицинским персоналом, который будет наблюдать ее днем и ночью. Она выжила и теперь с ней все будет в порядке. — Тебя не смущает вопрос, — неожиданно замявшись и оглядевшись, Оливия обернулась к Саманте. — почему Анна вообще оказалась ночью на улице? Чед говорит, что она, вероятно, отправилась искать генератор, но…она ведь здесь, как и мы, в первый раз. Так откуда ей знать о генераторе? Или откуда ей знать, как его включать? И эти следы борьбы, которые вы видели. Ты не думаешь, что здесь?… — Что-то не так? — кивнула Саманта, вздохнув. — Я понятия не имею, если честно. С одной стороны, я полностью согласна с логичной версией Чеда, но с другой я понимаю, что тебя беспокоит. В любом случае, пока мы не можем сказать что-либо точно. Нужно поговорить с Анной прежде, чем делать какие-либо выводы. — Да уж, — кивнула Оливия, откинув голову на высокую спинку дивана. — это точно. Интересно, что думает на этот счет полиция? — Кто-то говорит о полиции? — раздался веселый голос Максвелла, входящего в гостиную с коробкой в руках. Он, не изменяя себе ни разу, был в свитере с высоким горлом и мягких домашних штанах. — Хотя нет, постойте. Если вы не обсуждаете мою прекрасную персону, то я ничего не хочу знать. — Боже, неужели вас в полиции учат быть настолько самовлюбленными? — фыркнула Саманта, оборачиваясь в его стороны с выражением на лице, которое могло означать лишь самую высокую степень раздражения. Впрочем, выглядело оно даже слишком раздраженным, чтобы быть искренним. — И не без причины самодовольными, — хмыкнул Максвелл, вскинув коробку вверх, демонстрируя верхнюю крышку с изображением и названием игры. — я принес игру, заказал у Эрика какао и вынудил под дулом пистолета вашего Алека спуститься вниз и поиграть с нами. Я просто шикарен. — «Cluedo», — прочитала Оливия с крышки, и ее брови, до того хмуро опущенные, резко поднялись, словно стрелы. — это то, о чем я думаю? — Я, конечно, мысли не читаю, что очень вредит работе в полиции, — произнес Максвелл, обходя диван и падая на пол у камина. — но если ты думаешь о легендарной игре-детективе, то да, ты права. Он открыл коробку и высыпал содержимое на журнальный столик. Стоило ему это сделать, как в дверях показались Чед и Алек. Чед, одетый в мягкие штаны и футболку, выглядел сонным и уставшим. Он, подойдя к дивану, перевалился через подлокотник и одним движением растянулся на нем, вытянув ноги. Голову он наглым и привычным образом уместил на коленях Оливии, которая, казалось, даже не обратила на это внимания. Он делал так с тех пор, как они стали друзьями и, вероятно, в тот день, когда его голова не окажется на коленях Оливии, та поймет, что дружба закончилась. Алек же, к удивлению Сэм, выглядел даже не особенно раздраженным тем фактом, что его оторвали от экрана ноутбука. Напротив, широкая улыбка свидетельствовала о его редком желании побыть в компании. — Итак, все здесь? — взгляд Максвелла обвел собравшихся. — Отлично. Суть игры, на самом деле, довольно проста. Игровое поле, что лежит перед вами, это — план загородного особняка, в котором произошло преступление. Необходимо выяснить кто, где и чем убил хозяина дома — мистера Бодди… К концу вечера, когда партия была разыграна, а убийца найден, компания сидела все у того же камина, однако, стоит признать, что настрой стал у всех приподнятым. Максвелл оказался приятным человеком и близок по возрасту и образу мыслей к компании, на фоне чего отлично вписался. Разговор шел об учебе, о планах на жизнь, о перспективах полицейского и, неожиданно для всех, Оливия вдруг произнесла: — Кажется, я видела в списке известных людей, бывавших на этом курорте, имя Энтони Пратта. — Кто это? — удивленно вопросил Чед, лежа жующий печенье из огромного блюда, принесенного Эриком. — Создатель игры. — отозвалась Оливия. — Он был музыкантом, если не ошибаюсь? Максвелл кивнул, широко улыбнувшись. — Он бывал в этих краях в сороковые, — произнес помощник шерифа. — когда местный городишка стал убежищем для обеспеченных жен и дочерей, скрывающихся в горах от ужасов войны. Еще до войны здесь были открыты шахты, а во время — построены особняки, в одном из которых вы, собственно, и находитесь. В те времена здесь, несмотря на творящий во всем мире ужас, не стихала музыка, смех, все также лились реки шампанского и велись патриотические дискуссии. Вот только дороги, оставляющие желать лучшего и по сей день, были совсем ни к черту. По этой причине, когда кто-то из артистов соглашался приехать и развлечь местную публику, организовывался настоящий праздник. Одним из таких артистов стал Энтони Пратт, зарабатывающий себе на жизнь, аккомпанируя на фортепиано в небольших музыкальных коллективах, обеспечивающих комфортный отдых в дорогих загородных отелях. — Откуда ты все это знаешь? — вскинул брови Алек, который пил уже второй бокал глинтвейна и, по мере выпитого, становился все разговорчивее. — Здесь немного развлечений, — ухмыльнулся помощник шерифа. — и одно из них — местный музей, располагающийся как раз в том же городе, где и офис шерифа. А там есть целый стенд, посвященный недельному визиту Пратта. — Музей? — вопросила Оливия, обернувшись к Саманте. — Почему я ничего о нем не видела в той кипе брошюр, которые притащил Чед? — Не знаю, — пожала плечами Саманта, старательно отводя глаза в сторону. — может, просто затерялась в большом количестве информации. Или те брошюры, где было хоть слово о музеях, сразу же отправились обратно вместе с Чедом. Не то, чтобы ребята не любили музеи, просто Оливия, вероятно, любила их слишком сильно. — Предлагаю съездить завтра! — произнесла Оливия. — А как же… — Отлично! Нужно срочно поискать информацию о местных выставках! — воскликнула она и, подняв голову Чеда с колен, подскочила на ноги и рванула на второй этаж за ноутбуком. Чед, в доли секунд оказавшийся на диване, лишь хлопал глазами, поражаясь прыти блондинки. — Вот ты не мог промолчать? — вздохнул Алек, усмехнувшись. Максвелл не ответил. Максвелл пил глинтвейн и чувствовал себя в приподнятом, коварном настроении. *** Вечер, плавно перетекающий в ночь, шел своим чередом. Оливия, в одном полотенце и с сырыми волосами, сидела в кресле у камина в комнате девушек, и сосредоточенно наносила крем на лицо, попутно рассматривая страницу в интернете с историей городка Рейджерс. Тот оказался значительно интереснее, чем описывал его Чед. На самом деле, Ли была уверена, что это очередной курорт, построенный местными властями для привлечения средств в бюджет, но оказалось, что его история была куда как значительнее и увлекательнее. Саманта лежала на кровати, сосредоточенно читая отзывы посетителей о вчерашней выставке, организованной ею и несколькими другими студентами факультета. Разумеется, последние два дня Сэм могла участвовать лишь отдаленно, по интернету, но до этого она фактически жила на работе, договариваясь о транспортировках, обслуживании ресторана, приглашениях для гостей, рамках для работ, освещении, музыке — столько всего, что девушка уже не могла припомнить всех мелких и больших проблем, с которыми пришлось столкнуться, чтобы все эти люди, ставящие три звезды, вообще могли их поставить. Девушка не могла себе объяснить, почему сквозь сотни отзывов, где сияли заслуженные пять звезд, ее взгляд зацепился именно за эти, почти негативные. — Эй, Сэм, — произнесла Оливия, не отрывая взгляда от экрана. — у этого города такая богатая история! Представляешь, здесь долгое время добывали уголь и золото, а во время войны местная добыча угля составляла почти две восьмые части от общей. — Очень, очень интересно. — буднично произнесла Сэм, листая страницу с отзывами вниз. Оливия, словно не заметившая отсутствующий интерес подруги, продолжила рассказывать ей о тонкостях добычи полезных ископаемых в этих краях. Саманта же, слушая ее через слово, продолжала свое занятие. За окном, где уже давно не проглядывались очертания гор, было невероятно темно. И в этих сумерках, опустившихся на город, казалось, что за окном и вовсе ничего нет. Лишь мягкая, упругая тишина и исчезнувший, растворившийся мир. Здесь же, в теплом, уютном помещении трещали дрова в камине и разносился запах огня, съедающего дерево. Тихо. Тепло. Поэтому, когда в коридоре раздался разговор на повышенных тонах, девушки разом вздрогнули и переглянулись, словно не веря. Шум двух женских голосов был слишком неправильным для этого вечера. — Убирайся! Слышишь меня?! Вон отсюда! — кричала девушка. — Анна? — недоверчиво вопросила Оливия, разом встрепенувшись.