На самом деле я была в полном недоумении. Маша, с которой мы совсем недавно говорили по телефону, призналась мне, что наш ночной знакомый произвел на нее большое впечатление, сказала, что обменялась с ним номерами и определенно ждала звонка. – А почему вы мне звоните? – спросила я. – Вы, наверное, Маше позвонить хотели. – Нет. Я никогда ничего не путаю – запомни на будущее. Твой телефон мой друг Иван взял у Юли по моей просьбе. В общем, чего рассусоливать? Приглашаю тебя на ужин. Я попросила его перезвонить, а сама набрала Машу. Выслушав меня, она грустно сказала: «Ну чего. Сходи». И положила трубку. И так мне вдруг стало тяжело за нее и грустно, что, когда мне второй раз позвонил Алексей, я сказала: – Хорошо. Говорите место и время. – Заеду в восемь, – все, что ответил он. Я же решила, что во что бы то ни стало должна убедить его этим вечером – брать надо Машу. Во время второго звонка номер абонента все же высветился, поэтому я решительно внесла его в телефонную книжку: «Леша-ФСБ». V Роскошные сапоги мне второй раз уже не дали, и я долго металась по комнате, не зная, что надеть. – Смотри, вот эти замшевые, но потертые, или вот эти черные, но у них тут подошва в одном месте отошла немного. Я нависла с ботинками над своей соседкой, худой блондинкой из Латвии. Та с неохотой подняла голову от книги: – Ты на свидание идешь или просить за Машу? – За Машу. – Ну а чего тогда наряжаешься? Замшевые надень, а то на черных подошва отвалится, будешь как дура. Мне стало стыдно, и я выбрала самую невзрачную свою одежду. Уже выйдя из комнаты и почувствовав смутную тревогу, вернулась и оставила соседке номер машины. Она как-то странно взглянула на меня и покачала головой: – Лучше бы в театр с нами сегодня сходила. У нас с Катей есть лишний билет. Хороший. «Крутой маршрут». Вновь выбежав из комнаты и миновав лестницу, я выскочила на улицу. Черный джип уже ждал меня рядом с мусорными контейнерами. Забравшись внутрь, я с облегчением отметила, что Алексей был в джинсах и свободном свитере крупной вязки. – Ну что? В «Пушкин»? – спросил он. – Как в «Пушкин»? – ахнула я. Он провел взглядом вдоль всего моего тела, и я вдруг как-то очень ясно почувствовала, что ботинки мои все же слишком истерлись. – Ты не переживай, – продолжил Алексей. – Главное, чтобы мне нравилось. А что там кто подумает – какая разница. Меня пока все устраивает. У нас в семье знаешь как? Отец всегда говорил: хорошая девушка – скромная. Едем? – Ну… хорошо. Поначалу молчали. Я украдкой косилась на него, он ухмылялся. Наконец заговорил: – Студентка, значит? – Угу. – И чего учишь? – Журналистику. – В телевизоре, значит, хочешь работать? – Да не знаю еще. Не очень-то мне телевизор нравится. Лучше бы в газете. – А приехала откуда? Я рассказала про родной город, оказалось, что Алексей как-то давно в нем был, и мы даже смогли обсудить какие-то местные достопримечательности. Я немного расслабилась, как вдруг он спросил меня: – А родители чем занимаются? – Торгуют. – Предприниматели, что ли? – Он как-то странно скривил губы. – Раньше в институтах работали, а в девяностых все развалилось. С тех пор торгуют. – Науку, значит, бросили? Ради торговли? – Есть было нечего. Магазинчик у них. Маленький. Вдруг я поняла, что оправдываюсь, и мне стало не по себе. – Ну понятно. И что, много там у вас ментам платят? – Да я не знаю. Мама говорит, что мы такие бедные, потому что они с папой честные. Алексей захохотал. – А нечестные, значит, богатые, по-вашему? – Не знаю. Мы в семье вообще особо не обсуждаем… ну, ничего такого, – соврала я. – Я тебе так скажу. Кто прав, тот и богатый. А кто богатый, тот и прав. Ты это запомни. Я сглотнула. Когда мы выехали на Тверскую, у Алексея зазвонил телефон. Коротко переговорив, он сообщил мне, что планы меняются и нам придется заехать по делу в другое место. Меня покоробило, что он даже не спросил моего мнения – хочу ли я проводить так вечер. Но я смолчала. Нас ждали на втором этаже в ресторане «Пирамида». За столиком сидел Иван, который подвозил в ночь нашего знакомства Юлю, и пожилой грузин, лицо которого было похоже на оплывшую восковую маску – такие глубокие в нем были морщины. – Ивана ты знаешь. А теперь познакомься с дядюшкой Амираном, – сказал Алексей. И представил меня грузину. Тот осклабился, обнажив желтый клык и золотые коронки, тут же назвал меня Оленькой и усадил рядом с собой. – Ты не бойся дядюшку Амирана, садись ближе, я тебя не обижу, – бормотал он. Меня начало мутить от ужаса. – Не пугай мне девчонку, – холодно сказал Алексей. – А ты чего замерла? Не нравится, отсядь. Я с шумом отодвинула стул. Дальше они долго говорили про какого-то Саньку, которому срочно пришлось уехать в Киев. Мужчинам принесли водки, а мне сладкий коктейль. Сколько я ни вслушивалась в разговор за столом, понять его было трудно. Упомянутый Санька что-то где-то провалил и поэтому поехал на Украину. Там он должен был кого-то уговорить, чтобы что-то уладить. Потом разговор перешел на Черногорию. Обсуждали какой-то завод. Говорили они странно – не то чтобы намеками, а словно и слова-то им не нужны, чтоб понять друг друга: фразы начинались и обрывались, часто произносилось: «Ясно, не продолжай». Я никак не могла понять, не хотят ли они говорить нормально при мне, или это их обычный язык для обсуждения дел. К столику подошла грудастая официантка и спросила, желаем ли мы заказать что-нибудь из еды. Алексей так явно уставился на натянутую ткань ее формы, что во мне даже вспыхнуло негодование. Мужчины сделали заказ, а грузин велел принести мне салат из капусты, «чтобы грудь выросла». Я сидела вся красная от стыда. Тут Алексей отлучился на пару минут. И начался уж совсем кошмар. Жуткий грузин хлопал меня по коленке и все говорил, что я не понимаю, как мне повезло оказаться за одним столом с такими людьми. Он бормотал, что Алексей – из генеральской семьи и что если я буду правильно вести себя, то смогу выйти за него замуж и устроить свою жизнь. И когда я уже готова была вскочить и кинуться прочь, на улицу, Иван вдруг прервал противного старика, спросив меня: – Ты на кого учишься-то? – На журналиста. – На журналиста? Хорошо, – снова вступил грузин. – Веди себя хорошо, в телевизоре сидеть будешь. Что, Иван, неправду я говорю? – Правду-то правду, дядюшка Амиран, да не болтай очень. Смотри, девчонка вон побледнела. Да не бойся тут, что ты как деревянная! Иван легонько потрепал меня за плечо, и мне немного полегчало. Тут вернулся Алексей. И нам принесли еду. Я на автомате принялась жевать водоросли. «Господи, – думала я. – Этот грузин, наверное, вор в законе. Бог знает с кем тут сижу. Родители бы с ума сошли». Но родители были в Обнинске. VI Еще с полчаса они обсуждали свои дела. Я даже уже не прислушивалась. Мне одного хотелось: скорее оказаться в нашей комнате, в общежитии, забраться под полосатое желтое одеяло, услышать, как прогибаются под спиной доски и скрипит железная сетка кровати. И слушать сквозь сон, как стучит по клавишам ноутбука соседка. И так провалиться – туда, где ужасный грузин и все специальные службы мира никогда меня не найдут. – Ну что, пора нам уже. Доела капусту? – Алексей выдернул меня из моих мыслей. – Угу.