— Знаете, — я закусила губу. Скверная привычка, от которой никак не могла избавиться и которой моя хитромудрая копия явно не страдала: при Фьярре губы были в полном порядке. — Мне кажется, я знаю, кто вам подбросил ту писульку. Поудобнее устроившись в кресле, под надзором Снежка, улёгшегося между мною и магом, я рассказала о кошмаре, что пережила на утро после свадьбы. Обо всём, о чём не удосужился спросить Герхильд. О нападении Древней и своевременном вмешательстве Блодейны, до последнего защищавшей тело своей воспитанницы, и тем самым спасшей мне жизнь. — Убрав меня, Леуэлла надеялась уничтожить тальдена. Думала, смерть ари его сломает, он будет раздавлен. А если даже справится с болью утраты, в любом случае не сможет дать империи наследника, и какой-нибудь предприимчивый дракон, тот же Хентебесир, потребует для себя Сумеречный трон. Мне кажется, снежная гадина опасалась Скальде. Он мешал ей или тому, перед кем она пыталась выслужиться. — Духи если кому и служат, так только самим себе, — негромко усмехнулся целитель и замер, весь обратившись в слух, готовый ловить, запоминать, анализировать каждую мою фразу. — Снежная дева ещё что-нибудь говорила? — Что какой-то гад ей меня заказал. Кто — не знаю. — Зажмурилась, воскрешая в памяти события ужасного утра, которые с таким трудом удалось в себе похоронить. — Имени не называла. Если честно, всё, что тогда случилось, как будто под завесой тумана. Я была так напугана, что почти её не слушала. Вернее, слушала, а думала только об одном: сколько ещё проживу. — Вы храбрая девушка, Аня, и мне очень жаль, что вам пришлось это пережить, — сочувственно проговорил Хордис. Наклонившись, провёл рукой по лоснящейся холке кьёрда. Снежок довольно жмурился, урчал негромко, всем своим видом показывая, что всё у него распрекрасно. Теперь, когда душа, к которой был привязан с рождения, находится рядом, и никакое левое сознание больше не зовётся его хозяйкой. Выудив из глубин памяти очередной обрывок разговора, кусочек пазла, на которые раскололись воспоминания, я добавила: — Леуэлла вскользь упомянула об эсселин Мавене. — И что же она сказала? — Придворный врачеватель вскинул голову и посмотрел на меня с плохо сдерживаемым нетерпением. — Что усыпила Скальде в ночь после свадьбы, а потом что-то сделала с алианой. Мужчина откинулся в кресле, отрешённо глядя на угольки, то ярко вспыхивавшие, словно в ночи светлячки, то почти угасавшие на дне камина. — Если это так, тогда это всё объясняет. — Объясняет что? — Когда началась оттепель, статуя Её Лучезарности растаяла. Претёмная Праматерь, пусть это будет правдой! — взволнованно пробормотал Хордис. — Скальде ведь до сих пор себя простить не может. Наш разговор прервало появление служанок. Девушки вошли одна за другой, держа в руках подносы, источавшие головокружительные ароматы. На моё предложение поужинать вместе Хордис ответил рассеянным кивком. Скорее всего, даже не услышал, что попросила его задержаться. А когда вышколенная прислуга, расшаркавшись в реверансах, ушла, я щедро плеснула в кубки вина, справедливо решив, что лекарю тоже не помешает расслабиться. А ещё хорошо бы ему выйти из транса, в который вогнала его откровениями о прошлой Лучезарности. — Леуэлла умерла, кстати. Вместе с Блодейной. Морканта пожертвовала собой, чтобы у Фьярры было будущее. — Её бы так или иначе ждала смерть, — глотнул вина целитель и промокнул губы своим длиннющим рукавом. Правда, несколько рубиновых капель так и остались на серой, будто выцветшей, бородке мага, клином смыкавшейся над выпирающим кадыком. — После того, что натворила. На что толкнула вас, Аня. — Жаль, Скальде считает иначе. Винит в первую очередь меня и только потом морканту. — Ну а что вы хотели? — усмехнулся мужчина. — От Ледяного, за всю жизнь не испытавшего даже толики эмоций, что за короткое время испытал с вами и из-за вас. Для Скальде это в новинку, и он просто не знает, как на всё случившееся реагировать. — Единственное, что он испытывает, — это желание обрюхатить меня в кратчайшие сроки, — заметила горько и с горя же, насадив на вилку запечённое с травами мясо, отправила в рот большой кусок. М-м-м, вкуснятина. — Он пожертвовал годами жизни, чтобы вернуть вас. Разве это не доказательство его чувств? — Поправочка: вернуть силушку свою драконско-богатырскую. А я — всего лишь досадное и очень неудобное приложение к родовой магии. Сделав глоток побольше, эррол Хордис протянул к камину ноги. — Что ни говори, а обман был. Скальде чувствует себя преданным, как чувствовал бы любой дракон на его месте. Дайте ему время, а сами наберитесь терпения. — Вот только он мне времени не даёт. Сказал, что… придёт сегодня. Ну вы поняли зачем. «Осчастливил» этой новостью через служанок! — Со Скальде порой действительно бывает непросто, — наконец-то согласился со мной Хордис. — Ещё и старейшины (они ведь тоже в курсе) подливают масла в огонь, подзуживают. Склочник Тригад узнал, что я самозванка… Вот это катастрофа вселенского масштаба. Пока я вспоминала незлым тихим словом вредного старикашку и его банду, мой собеседник в ажиотаже подскочил на ноги: — А знаете что! Я вам кое-что посоветовал бы выпить. Одно снадобье. Ничего такого. Передам его с Ханной, моей помощницей, ладно? — И что же вы собрались во мне лечить этим «ничем таким»? — решила разобраться, какую на сей раз жидкость, приготовленную в антисанитарных условиях, собрался влить в меня добрый доктор Айболит. — То, что даст вам немного времени. Вдруг и Его Великолепие за эти дни успокоится. Хордис не стал утруждаться более подробными объяснениями. Опустошив кубок ользанского, к которому питал особую слабость, и так и не притронувшись к мясным деликатесам, по-быстрому наложил на меня обнаруженное среди вещей Блодейны заклинание, после чего попросил снять колечко. Удостоверившись, что я понимаю адальфивский и сама на нём неплохо изъясняюсь, помчался в лабораторию за загадочным снадобьем. Не успела закончить с ужином (хоть Снежок великодушно предлагал, настаивал даже, оказать посильную помощь в его уничтожении), как прибежала Ханна и вручила мне простой, прозрачного стекла пузырёк. Жидкость в нём тоже была прозрачной и горчила травами. Закусив, надеюсь, что не отраву, сочной виноградиной, я стала морально готовиться к приходу господина Тирана. Пока готовилась, разболелся живот. До слёз в глазах и прорывающихся сквозь зубы стонов. Еле добрела до кровати и повалилась на неё, прижав подушку к эпицентру наинеприятнейших ощущений. Войди сейчас Герхильд в спальню, и я бы не то что не сопротивлялась — не пикнула бы. Так и лежала, корчась от боли, не в силах даже позвать на помощь. Снежок, предатель, оставался спокойным и никак не реагировал на мои стоны. Неужели обиделся, что не поделилась с ним ужином? К счастью, вскоре боль сошла на нет, а на смену ей пришли дни, во время которых женщина в Адальфиве считается неприкосновенной и думать о наследниках бесполезно. Глава 8 Следующий день начался под девизом «Труба зовёт!». Точнее, звал монарший долг, и наступали суровые императорские будни. Должно быть, Фьярра родилась под счастливой звездой: отсиделась в Ледяном Логе — типа смоталась на родину в отпуск, и благополучно отбыла в мир иной, под крылышко по уши влюблённого в неё Лёши. Меня же ждала куча обязанностей. А вот про права никто даже не заикался. С утра пораньше, не успела даже толком позавтракать, заявился первый страждущий. Некий эррол Фитивен, отряженный ко мне моим дражайшим ледяным супругом для приватной беседы. А как выяснилось чуть погодя — для банального допроса. Явился в самый неподходящий момент! Когда я, усиленно работая челюстями, дабы в кратчайшие сроки добавить себе массы, знакомилась с событиями, произошедшими без меня в замке. Другими словами, слушала последние сплетни. Леан был не в курсе, что месяц назад моя душа покинула хрупкое пристанище — тело алианы и в нём воцарилась прежняя хозяйка. Мужчинам, всем кроме лекарей и время от времени нарушавшего «правила игры» тальдена, запрещалось видеться с ари Герхильда. Сегодня для Йекеля впервые открылись двери в святая святых — покои императрицы, и он примчался ко мне спозаранку с интересной, а главное, полезной информацией. Оказывается, Ее Сиятельство графиня д’Ольжи покинула Хрустальный город сразу после нашей со Скальде свадьбы и, по слухам, возвратилась в родные пенаты — Рассветное королевство. Убрался восвояси и Его тёмная Светлость Хентебесир. Укатил в своё лилипутское княжество, гордо именуемое независимым государством. Также мне донесли, что в последнее время Его Драконовеликолепие часто бывает не в духе. А вчера, узнав, что Её Лучезарность и рада бы принять дорогого супруга, но состояние не позволяет, Ледяной Лог и впрямь чуть не стал ледяным. Ну или как вариант не превратился в жалкие угольки. Вроде тех, что в данный момент Элиль старательно ворошила кочергой, чтобы пламя в камине распустилось жарким огненным цветком. — И с Мабли тоже всё в порядке. Хоть видимся мы с ней нечасто, — заметно погрустнел Леан и с пущим усердием принялся комкать нелепый бархатный берет с розовым пером. — Давай сделаем так: я сейчас быстренько потолкую с этим… как его там? — Эрролом Фитивеном, главным имперским дознавателем, — услужливо подсказал Леан. — В общем, мы с ним покалякаем о том, о чём ему не терпится со мной покалякать, а потом поедем к Мабли. Что скажешь? Паж просиял. Хоть и пытался сохранить серьёзное выражение на усыпанном веснушками лице, но уголки губ всё равно предательски дёрнулись вверх. — Пойду, позову эррола Фитивена, — поклонился мой юный помощник, пряча взгляд и ту самую счастливую улыбку, уже успевшую растянуться до самых ушей. Из уютного будуара я перебралась в просторную гостиную для официальных приёмов, в которую Леан пригласил дознавателя. Дежурно расшаркавшись, эррол Фитивен — мужчина невзрачной наружности с невыразительными чертами лица и такой же одеждой, простого кроя, тёмной и неброской, — принялся методично извлекать из меня воспоминания о Древней. Метал вопросы, словно острые дротики. Вместе с непонятными взглядами и глубокомысленными «хм…», «интересненько…» и «надо же…». — Значит, говорите, кто-то приказал снежному духу расправиться с вами? — пошёл следопыт по второму кругу, расхаживая по комнате. Тоже кругами, назойливо мельтеша у меня перед глазами. — Именно, говорю, — кивнула терпеливо. — И к смерти Её Лучезарности Мавены Древняя тоже была причастна? — Из того, что от неё услышала, полагаю, что была. — Интересненько… А вот мне уже нет. — Эррол Фитивен, я вам всё рассказала. Вам и эрролу Хордису. Или не заметили, что повторяетесь? А мечтала рассказать Скальде. О том, что пережила. Что цеплялась за жизнь больше ради него, чем ради себя. Я надеялась, осознав, что чуть не потерял меня, потерял навсегда, он забудет о ревности и обидах. Но Его Драконобесие (в смысле дракон, который бесит) лишь черканул перед сном записку, в которой желал скорейшего выздоровления и выражал глубокие сожаления о том, что довелось мне пережить по вине Леуэллы. Как будто мне нужны были его сожаления… Я нуждалась в любящем и любимом драконе, а не в сосульке с уязвлённым чувством собственного достоинства. — Я всего лишь пытаюсь получить более чёткую картину случившегося, — прервав моцион, великосветски поклонился мужчина. — Память со временем притупляется. Вопросы помогают глубже погрузиться в прошлое и освежить воспоминания. У меня скорее мозги стухнут от звучания монотонного голоса дознавателя, чем освежится память. Пришлось отвечать по второму разу. Вволю надозновавшись, Фитивен наконец оставил меня в покое. На радостях, что допрос закончился, собиралась позвать Элиль и попросить принести накидку, но тут тагры притащили эссель Тьюлин. Придворная дама была не в курсе, что существуют две Фьярры: фальшивая и настоящая, а потому вместо обличительной тирады меня приклеили к креслу медоточивыми речами. Эссель Тьюлин никак не могла нарадоваться, что всё сложилось так замечательно: её любимая невеста (я — представляете?!) вышла замуж за её любимого императора и теперь мы все заживём дружно и счастливо.