27 ЛЮСИ ПРОШЛОЕ… – Мы с Харриет хотим хлопушку, – канючит Арчи, бочком пробираясь ко мне на кухне. На нем уже рождественский колпак из оранжевой бумаги. Мой отец и вся семья Гудвинов набились вокруг нашего обеденного стола и обмакивают креветки в соус «Тысяча островов». Стол накрыт праздничными салфетками, заставлен бумажными тарелками и, конечно, украшениями, которые любовно смастерил на продленке Арчи. – Давай я с тобой выпущу, чемпион, – предлагает Олли. – Но я обещал Харриет! – Не думаю, что Харриет будет возражать, Арчи, – говорю я, и мы оба смотрим на дочь, которая, бессмысленно моргая, сидит на коленях у Нетти. Наш арендованный дом в Хэмптоне не так мал, как коттеджик в Порт-Мельбурне, но и не огромен, особенно если учесть, что половину гостиной занимает рождественская елка. У нас не хватает двух стульев, поэтому Патрик и Олли сидят на барных табуретах, нависая над остальными. У Тома вежливо-озадаченный вид, а Нетти столько раз говорила, как все здорово, что мне стало интересно, кого она пытается убедить. В прошлом мы проводили Рождество у папы или у Гудвинов в их брайтонском доме, и в этом году предстояло то же самое, пока я не вмешалась. Пришло время получить назад часть контроля, решила я. Олли был на удивление полон энтузиазма. («Самим устроить Рождество! – сказал он. – Быть взрослыми, устанавливать новые традиции».) Это было мило, – даже если, когда дело дошло до подготовки, он оказался совершенно бесполезен. – Олли, помоги мне, пожалуйста, – окликаю я из кухни. Лицо у меня невыносимо печет, и, подозреваю, оно сейчас красное как свекла. Я просчиталась, недооценив, сколько усилий потребуется, чтобы приготовить индейку для семерых взрослых и двоих детей, плюс овощи, соус, сливовый пудинг и закуску из морепродуктов. Как дура, я отказалась, когда Диана и Нетти предложили принести что-то из еды, сказав, как я всегда мечтала: «Просто принесите себя». (Когда другие так говорили, это всегда звучало так великодушно и беззаботно.) К сожалению, это также означало, что мне пришлось провести утро в насквозь пропотевшем сарафане, готовя ужин, который вообще не подходил для жаркого австралийского Рождества, в доме, где не было кондиционера. – Ну счастливого Рождества, – говорит Том, поднимая банку с пивом, чтобы чокнуться о бокал Дианы с вином. Кажется, его позабавила, хотя и не разочаровала, банка «Викторианского горького», и Диана, надо отдать ей должное, не жалуется на бокал тепловатого шардоне. Мне бы хотелось поставить ей это в заслугу, особенно после прошлого Рождества, когда мы прикончили несколько бутылок французского шампанского «Буланже» у нее дома, но после того, как я услышала, что Диана отказалась помочь Нетти заплатить за ЭКО, мне не хочется хвалить Диану. – Счастливого Рождества, – говорит Нетти, чокаясь бокалом с папиной банкой пива. Она привезла с собой две бутылки вина и уже прикончила одну. Не могу сказать, что я виню ее. Она накопила и прошла через ЭКО (который дал два эмбриона), но ни один не прижился. Теперь, в тридцать девять лет, ей придется откладывать деньги на следующую попытку, а к этому времени ей будет почти сорок, и шансы забеременеть уменьшатся еще. Все это время у ее родителей было больше денег, чем они способны потратить. Где тут логика? Однажды я сказала Диане, что мне нравится ее философия, но тут-то что может понравиться? Большую часть вечера Нетти держала Харриет на коленях, отказываясь отпускать, даже когда мы ели закуски из морепродуктов. Теперь, когда она выглядит немного пьяной, я задумываюсь, не забрать ли у нее Харриет. Но Патрик, похоже, не спускает с нее глаз, и он только что выпил свою первую банку пива, поэтому я решаю оставить все как есть. – Прибыл, согласно приказу, – говорит Олли, присоединяясь ко мне на кухне. Я протягиваю ему прихватки, он надевает их и исчезает за дверцей духовки. – Может быть, к следующему Рождеству, – кричит он, доставая индейку, – за столом появится еще один ребенок, а, Нетти? Все замолкают, их рты полны креветок и соуса «Тысяча островов». – Так каков план? – продолжает, ничего не замечая, Олли и ставит индейку на стол. – Ты будешь из тех, кто рожает, отвечая на письма с айфона, а потом из больницы сразу назад в офис? Я посылаю ему убийственный взгляд, но он пропадает впустую, поскольку мой муж счастливо спрыскивает индейку соусом. – Вообще-то, – говорит Нетти, – если бы мне посчастливилось родить ребенка, я тут же ушла бы с работы. Бросила бы на пару лет эти крысиные бега и сидела бы дома с детьми, как Люси. Я правда уважаю то, что ты сделала, Люси, и думаю, что ты замечательная мать. Я улыбаюсь, но нервничаю. – Но, – продолжает она, – спорить-то не о чем, так как я не беременна и не могу даже начать новый цикл ЭКО, пока мы не накопим пять тысяч долларов, а мне тридцать девять и я старею с каждой секундой. Нетти пьянее, чем я думала, и жует слова. Харриет опасно балансирует у нее на коленях, и Том, словно прочитав мои мысли, забирает у дочери девочку. Олли наконец-то перестал поливать индейку и слушает внимательно. Он бросает на меня панический взгляд. Тем временем Диана неспешно отпивает вина и ставит бокал на стол. – Значит, ты хочешь быть похожей на Люси, дорогая? – Да, – говорит Нетти. В ее голосе слышится вызов, который заставляет меня подобраться. – Понимаю. – Голос Дианы спокоен и сдержан, и в нем есть что-то зловещее. – А что, по-твоему, будет с Люси, если Олли умрет? Я открываю рот, но Нетти не останавливается: – Полагаю, у Олли есть страховка. – Достаточно, чтобы Люси не пришлось работать? Сомневаюсь. – Диана смеется. – Ей нужно будет кормить, одевать и воспитывать двоих детей. И какую работу она сможет получить после стольких лет дома? – Мама! – восклицает Олли. Диана оглядывает комнату. – Что? Вы все в ужасе, но скажите же мне. Что бы ты стала делать, Люси? – Мама, хватит! – снова вмешивается Олли. – Люси даже не думала об этом, – не унимается Диана, отворачиваясь от нас и глядя на Нетти. – Ты хочешь быть такой матерью? Мы с Нетти вскакиваем, а Том и Олли пытаются встать между нами и Дианой. Но они – как пара листков папиросной бумаги, а мы – как пули. – Хочешь знать, какой матерью я хотела бы быть? – Нетти кричит. – Такой, которая помогает своим детям, когда те обращаются к ней за помощью! Такой, которая дает им почувствовать себя любимыми, а не ленивыми никчемными тунеядцами! – Так ты будешь давать своим детям все, что они хотят? – откликается Диана. Она чуть повышает тон, и я вижу, что она тоже начинает волноваться. – Научишь их, что можно иметь что-то даром и что все достается без труда? – Думаешь, я не трудилась ради ребенка? – Голос у Нетти срывается, лицо красное. – Я пытаюсь уже три года. Я принимала все известные лекарства от бесплодия. Я прошла два неудачных раунда ЭКО. У меня было четыре выкидыша. Диана качает головой и отводит взгляд. Но когда она складывает руки на коленях, я замечаю, что они дрожат. – Помочь – это худшее, что я могла бы для тебя сделать, Нетти, – говорит она. – В таком случае ты фантастическая мать, – говорит Патрик со своего табурета в конце стола. Он поднимает банку пива, салютуя собравшимся: – Счастливого нам Рождества, а? 28 ЛЮСИ НАСТОЯЩЕЕ… Запрокинув голову назад, Патрик издает долгий, громкий (и довольно неестественный) смешок. Джерард, Нетти и Олли смущенно отводят глаза, но я не могу оторвать от него взгляда. Он выглядит…. иначе. Его губы совершают отрывистые, подергивающиеся движения, как будто не могут решить, изгибаться вверх или вниз. – Вы хотите сказать, что Диана ничего не оставила своим детям? Он прижимает большой и указательный пальцы правой руки к вискам и качает головой. Джерард смотрит на лежащие перед ним документы. – Только кое-какие личные вещи. – Он находит нужную страницу и надевает очки. – Фотоальбомы, мебель из ваших детских спален, которую можно забрать, когда вам будет удобно. Нетти Диана оставила свое обручальное кольцо, а Олли – коллекцию сигар его отца. Люси получает ожерелье… Изо рта Патрика вырывается какой-то хрип, который может быть смехом или, возможно, вздохом. – А наличные? Недвижимость? – Благотворительная организация Дианы продолжит свое существование, и будет назначен попечительский совет, который будет контролировать ее работу. Наличные деньги пойдут на обеспечение ее бесперебойной работы, а также на поддержку других фирм и предприятий, которые, по мнению совета, будут ей способствовать. Недвижимость будет продана, и вырученные средства также пойдут… – Извините, – на этот раз перебивает, поднимая руку, Олли. – Можно вернуться на шаг назад? Мы вообще ничего не получаем, кроме личных вещей? Нет. Тут, должно быть, какая-то ошибка. Вид у Джерарда мрачный. – Уверяю вас, ошибки быть не может. Диана ясно выразила свои пожелания. – Он моргает, выдерживает паузу. – Мы можем это оспорить? – Можете, – отвечает Джерард, явно ожидавший подобного вопроса. – Но процесс будет не быстрым. – Мы выиграем?