— Ава, ты совершенно уверена, что парень, который сейчас стоит рядом с Салли, и есть Оуэн? — Ну да, это точно он. — Но рубашка на нем коричневая, Ава. А вовсе не синяя. Ава мотнула головой и снова посмотрела прищуренными глазами в ту сторону, потом пожала плечами. — Наверное, зрение подвело. Все как в тумане — контактные линзы помутнели от туши и слез. Когда Ава сказала, что ее бывший только что вошел в бар, и указала в направлении главного входа, там был всего один мужчина в синей рубашке. Вот дерьмо. Я устроила разнос не тому парню. А так как я не могла вывести Аву через главный вход, где торчал настоящий Оуэн, то поняла, что попала по полной программе. Разумеется, Лжеоуэн глазел на меня с насмешливой ухмылкой, пока мы шли к выходу. Он кивнул моей подруге, когда мы проходили мимо. — Приятного вечера, Ава. И вам тоже, Злюка. Я повела себя малодушно и прошла, держа голову прямо и стараясь не встречаться взглядом с парнем, пока мы не оказались на улице. Но Ава не обладала столь сильной волей. Она повернула голову и неотрывно глазела на Лжеоуэна, пока мы не ушли. Возможно, Ава была сильно навеселе и контактные линзы у нее помутнели, но слепой она точно не была. — Обалдеть! Ты видела этого мужика? Мне послышалось или он назвал меня по имени? Я не выдержала и оглянулась как раз в тот момент, когда дверь за нами закрывалась. Лжеоуэн с наглой ухмылкой помахал мне на прощание. — Конечно, послышалось. * * * Боже, кажется, я опаздываю. Мало того, что в воскресенье я отработала две смены в баре, утром в понедельник у меня были занятия, и, в довершение всего прочего, я пролила кофе на блузку, когда была вынуждена резко притормозить, пропуская старичка за рулем огромного кадиллака. Он почему-то решил, что ему надо срочно повернуть влево с крайней правой полосы. Первый день семестра всегда казался мне кошмаром. Студенты бродили по кампусу, как неприкаянные, останавливались посреди дороги, кто-то объяснял им, как пройти в тот или иной корпус. Я отчаянно просигналила двум первокурсникам, которые сейчас именно этим и занимались, и они посмотрели на меня с раздражением. «Ну же, убирайте свои задницы с дороги». Объехав парковку три раза, я наконец нашла свободное место и припарковалась у северного корпуса, а потом принялась рыться в бардачке в поисках нужной вещи. Половина содержимого бардачка вывалилась на пол. Вот он. Я сунула старый штрафной парковочный талон за дворник ветрового стекла и поспешно направилась в лекционный зал номер 208. Мне безумно хотелось в туалет, но придется потерпеть до окончания лекции. О профессоре Уэсте я знала три вещи помимо того, что он был с композиторского факультета. Первое: он избавился от предыдущей ассистентки, потому что та отказалась так же строго оценивать работу студентов, как и он сам. Второе: всю прошлую неделю, когда я говорила кому-то, что меня перевели в ассистенты к профессору Уэсту, все корчили гримасы, сообщая при этом, что он жуткий зануда, которого несколько лет назад чуть не уволили. И, наконец, третье: он терпеть не мог, когда студенты опаздывали. Обычно он запирал двери аудитории сразу после начала занятий, чтобы опоздавшие не мешали ему читать лекцию. Все это не сулило мне ничего хорошего. Но какой у меня был выбор? Мою должность ассистентки профессора Кларенса упразднили три недели назад, когда он внезапно умер от аневризмы. В этой ситуации мне еще повезло, что нашлась хоть такая подработка. Лишившись должности помощника профессора, я не смогла бы продолжать учиться в консерватории, ведь я и так работала официанткой на полной ставке в баре «У О’Лири», чтобы оплачивать жилье и частично обучение. Когда я подошла к аудитории, капельки пота стекали по шее в вырез блузки. Дверь, как и ожидалось, была закрыта, и я помедлила минуту, пытаясь привести себя в порядок — пригладила темные непокорные локоны, слегка влажные от бега по коридору. Бесполезно было даже пытаться избавиться от кофейного пятна на правой груди, поэтому я подняла руки и прикрыла его кожаным портфелем, который несла в руке. Сделав глубокий вдох, я потянулась к ручке двери. Она была заперта. Вот дерьмо. Что же мне делать? Я посмотрела на экран телефона, чтобы уточнить время. Оказывается, я опоздала всего на восемь минут, и это лишь первый день осеннего семестра, но я слышала за дверью голос профессора, который уже начал читать лекцию. Стоит ли постучать и прервать занятие, зная, что у профессора на этот счет пунктик? Или же вообще не показываться в первый день на новой должности? В конце концов, опоздание — меньшее из двух зол. По крайней мере, я так думала. Я несколько раз осторожно постучала в дверь в надежде, что кто-нибудь из студентов на задних рядах услышит и я смогу прокрасться на занятия незамеченной. Зычный голос профессора умолк, когда дверь открылась. Это был лекционный зал в виде амфитеатра, и я вошла в дверь у верхнего его ряда, а профессор, разумеется, находился внизу. К счастью для меня, в этот самый момент он стоял ко мне спиной и писал что-то на доске, поэтому я на цыпочках тихонько прошла к первому свободному месту на последнем ряду. «Спасибо», — со вздохом облегчения прошептала я своему спасителю. Но, как оказалось, радоваться было рано. Профессор, продолжавший что-то сосредоточенно писать на доске, вдруг подал голос: — Кто тут у нас опоздал? Вот черт! Мне захотелось вжаться в свое кресло и сделать вид, что это не я. Но я все же была ассистентом профессора, а не простой студенткой. Нужно, чтобы студенты меня уважали, так как время от времени мне придется вести у них занятия. Я кашлянула. — Это я опоздала, профессор. Он отложил маркер, которым писал на доске, и повернулся ко мне. Я поморгала. Наверное, зрение меня подводит. Я полезла в сумочку, извлекла очки и надела их — хотя вдаль я видела превосходно, — как будто бы очки могли все изменить и человек, который стоял сейчас передо мной в аудитории, каким-то чудом мог перестать быть тем, кем он был. Но он не мог быть никем другим. Ошибиться я не могла. Его лицо невозможно было забыть. Чертовски прекрасное лицо. Это был он. Черт, черт, черт!! Это действительно был он. Ну я и попала, твою ж мать. И попала по-крупному. Профессор оглядел аудиторию, в которой было не меньше двух сотен студентов, безуспешно пытаясь определить, откуда раздался голос. Я молила Бога, чтобы он оставил эти попытки и ограничился бы общим предупреждением присутствующим, заявив, что впредь не потерпит опозданий. Но удача была не на моей стороне. Как, впрочем, и всегда. — Встаньте. Опоздавшая, встаньте, пожалуйста. О, нет, только не это… Я чувствовала в животе свинцовый ком, мысленно прощаясь со скидкой на плату за обучение в размере двадцати пяти тысяч долларов, которую я имела как ассистент профессора. Но профессор ждал, и выкрутиться из этой ситуации не получится. Похоже, у меня будут проблемы. Я нерешительно поднялась, затаив дыхание в надежде, что он меня не узнает. Может, вчера вечером он тоже хорошенько выпил и не вспомнит нашу короткую перепалку в баре? — Я не потерплю опозданий студентов. Это мешает мне вести занятия. — Я понимаю, извините. Свет, падающий сверху, ярко освещал лицо профессора, словно он был актером на сцене, что мешало ему хорошенько разглядеть тех, кто сидел на верхних рядах аудитории. Он козырьком приложил руку ко лбу, чтобы лучше нас видеть. Я стояла за двадцать рядов от него, на расстоянии около 50 метров, но, когда наши глаза встретились, мне показалось, что в комнате остались только мы двое. Я в ту же минуту поняла, что он меня узнал. Мне казалось, что все происходит, словно при замедленной съемке. Его красивое лицо медленно расплылось в улыбке, правда, не совсем дружелюбной. Мне он сейчас напоминал пса, который только что загнал котенка в угол и собирается повеселиться вдоволь, играя с несчастным крохотным созданием. Я нервно сглотнула. — Этого больше никогда не повторится, профессор. Я — Рэйчел Мартин. Ваша новая ассистентка. Глава 2. Рэйчел Аудитория опустела. Я даже не была уверена, знал ли он, что я все еще тут. Если он и знал, то виртуозно не обращал на меня внимания, делая вид, что полностью поглощен упаковыванием ноутбука.