– Какая у тебя сегодня тема? – Шарлотта подошла к мольберту и поднесла к глазам очки, чтобы получше рассмотреть незаконченный набросок. Он представлял собой идеально четкое изображение вида, который открывался с их точки обзора: пестрая в солнечных лучах лощина, зеленые ветви деревьев, колышущиеся травы. Все, как на самом деле, только на переднем плане картины изображена девушка в белом платье, с золотистыми волосами. Она часто появлялась на рисунках Джейн. – Очень даже неплохо, – оценила Шарлотта. – И выражение ее лица у тебя получилось такое… умное. – Она-то уверена, что умна, – усмехнулась Джейн. Шарлотта опустила очки. – По-моему, ты говорила, что это просто фигура, а не реальный человек. – Нет, не реальный, – быстро подтвердила подруга, – но знаешь, как случается… Ты кого-то рисуешь, и этот кто-то вдруг оживает в твоей голове. Шарлотта кивнула. – Человек, обладающий творческим даром, владеет чем-то, чему он сам не всегда хозяин. Чем-то, что временами странным образом обретает собственную волю и действует само по себе. Джейн не отвечала. Шарлотта снова подняла очки к глазам и внимательно посмотрела на вторую девушку. Та стояла, уставившись в пустое пространство перед собой. Как всегда… – Ты что, собираешься уехать из «Ловуда»? – спросила Шарлотта. – Решила поступить куда-нибудь гувернанткой? (Перед девушками из этой школы открывался один-единственный доступный жизненный путь: преподавание. Кому-то, как самой Джейн, удавалось стать сельской учительницей или даже классной наставницей в каком-нибудь заведении вроде того же «Ловуда», кому-то – гувернанткой в зажиточном семействе. Последний вариант считался самым удачным.) Джейн опустила взгляд на свои ноги. – Да нет, ничего подобного. Я просто… просто воображала себе другую жизнь. – Я тоже все время воображаю, как покидаю «Ловуд», – поддержала ее Шарлотта. – И упорхну хоть завтра, если представится возможность. Но ее подруга покачала головой. – А я не хочу уезжать из «Ловуда». Поэтому и осталась после того, как закончила курс. Я не могу уехать. – Но почему же? – Здесь мой дом, здесь… мои друзья. Шарлотта почувствовала себя очень польщенной. Ей и в голову не приходила мысль, что Джейн остается в «Ловуде» просто потому, что не хочет разлучаться с нею. Ведь «благодаря» мистеру Броклхерсту Шарлотта, насколько можно было судить, оставалась ее единственной подругой здесь (она с самого начала наплевала на приказ не водиться с Джейн). Да и что на свете ценнее дружбы – особенно для такой девушки, как мисс Эйр, у которой толком и родных-то не имелось (Шарлотта же была средней из шести детей, что казалось ей и счастьем и проклятием одновременно). – Я все-таки думаю, тебе лучше вырваться на свободу, если сможешь, – сказала она великодушно. – Конечно, я стану скучать по тебе, но ты ведь художница. Как знать, сколько всего прекрасного скрывается за пределами наших унылых мест? Новые виды. Новые люди. – Ее лицо озарилось озорной улыбкой. – И… мальчики. Джейн зарделась. – Мальчики, – пробормотала она себе под нос. – Ну да. Девушки помолчали, мысленно представляя себе разных «мальчиков» этого бренного мира. Затем «хором» вздохнули весьма тоскливым образом. Вам, дорогие читатели, такая озабоченность парнями может показаться глуповатой, но не забывайте, что действие происходит в Англии 1834 года (то есть еще до Чарльза Диккенса, но уже после Джейн Остин). В ту эпоху женщинам внушали: лучшее, что с ними может произойти, – это замужество. Брак, желательно с человеком состоятельным. Настоящая удача – захомутать кого-нибудь, при этом привлекательного внешне, или с даром развлекать и забавлять окружающих, или с хорошей собакой. Но самое главное, единственное, что имеет значение в любом случае, – это пристроиться к мужчине. Любой подойдет по большому счету. У Шарлотты и Джейн в этом отношении складывались хилые перспективы (учитывая их вышеописанную бедность, невзрачность, незаметность и миниатюрность), но это не мешало им представлять себе, как их буквально ураганом сметает с ног и увозит за собой какой-нибудь прекрасный незнакомец, который наплюет на их бедность и невзрачность, разглядев в них нечто, достойное любви. Джейн первой стряхнула с себя наваждение фантазий и снова повернулась к мольберту. – Ладно. А какую дивную историю ты сегодня сочиняешь? Шарлотта, в свою очередь, вытряхнула из головы мечты о «мальчиках» и устроилась на поваленном бревне, на котором издавна любила посидеть. – Сегодня… Это будет детектив с убийством. Джейн нахмурилась. – Мне казалось, ты пишешь о нашей школе. Так оно и было. Незадолго до этого леденящего душу случая с мистером Броклхерстом Шарлотта приступила (тут звучит барабанная дробь!) к первой Попытке Сочинить Настоящий-Пренастоящий Роман. Ей всегда говорили: лучше всего писать о том, что хорошо знаешь, – ну а единственным, что она на данном жизненном этапе действительно знала, был «Ловуд». Так что действие ее Первого Романа неизбежным образом разворачивалось в школе для неимущих детей. Если бы вы полистали блокнот автора, вы бы обнаружили там страницы, сплошь усеянные наблюдениями касательно зданий, примыкающих территорий, заметками об истории данного учебного заведения, подробными описаниями фигур отдельных педагогов, их привычек и примечательных черт, выживанию девочек в зимние холода, кладбищенской немочи и – в особенности – гнусной, мерзопакостной овсянки на завтрак. Вот вам, к примеру, пассаж со страницы двадцать седьмой: «Совершенно изголодавшаяся и обессилевшая, я проглотила несколько ложек овсянки, не обращая внимания на ее вкус, но едва первый острый голод был утолен, как я почувствовала, что ем ужасную мерзость: пригоревшая овсянка почти так же отвратительна, как гнилая картошка, даже голод отступает перед ней. Медленно двигались ложки; я видела, как девочки пробовали похлебку и делали попытки ее есть, но в большинстве случаев отодвигали тарелки. Завтрак кончился, однако никто не позавтракал»[4]. Здорово получилось, считала Шарлотта, а насчет овсянки – так вообще высший класс. Однако ведь она собиралась написать РОМАН. А роман не построишь на одном-единственном удачном описании. Нужна интересная история. Фабула. Сюжет. Интрига. Однако она была более или менее уверена, что находится на верном пути. Все события в книге Шарлотты вертелись вокруг занятной девочки по имени Джейн… Фрэйр, нищей, невзрачной сироты, которой приходится изо всех сил бороться и выживать в суровых и неумолимых условиях закрытой школы. Джейн сообразительна. Умна. Находчива. Немного чудна?, если честно, но по-своему обаятельна. Мила. Привлекательна. Шарлотта всегда полагала, что из Джейн выйдет прекрасная главная героиня для книги (хотя она не рассказывала подруге, что собирается оказать ей честь и обессмертить ее в литературе. Как-то для разговора об этом не выпадало подходящего случая). Так что персонаж получился хороший. Фон и место действия – интересные. Но роману до сей поры как-то все недоставало… энергии. Волнующих событий. Не хватало, то есть – до момента смерти мистера Броклхерста. Для Шарлотты она явилась настоящим подарком судьбы. – Девочки поговаривают, что тут замешана мисс Скетчерд. А как ты думаешь? – Шарлотта поднесла очки к глазам, чтобы не упустить какого-нибудь саморазоблачительного движения на лице Джейн, но та осталась совершенно невозмутима. – Это не мисс Скетчерд, – заявила она так, словно знала наверняка. – Почему ты так уверена? – насела Шарлотта. – Откуда тебе знать? Джейн тихонько откашлялась. – Может, поговорим о чем-нибудь другом? Меня так утомила история с мистером Броклхерстом. Каким подозрительным (вдвойне подозрительным) ни показалось Шарлотте это внезапное желание сменить тему беседы, она уступила. – Между прочим, сегодня я слышала хорошую новость. Похоже, сюда едут агенты из Общества. Джейн наморщила брови. – Какого Общества? – Как будто ты не знаешь. Общества переселения заблудших духов. Раньше у них в названии значилось «Королевское», но с королем они теперь не в ладах, так что пришлось выкинуть. Между прочим, с этим связана ужасно интересная история. Брови Джейн так и остались нахмуренными. – Ну, конечно, я о них слышала. Но никогда не… – Ты не веришь в привидений? – беспечно прощебетала ее подруга. – А я вот верю. И даже, по-моему, видела одно несколько лет назад на кладбище в Хоэрте[5]. По крайней мере, мне так показалось. – Самое интересное – что они потом с ними делают? – мрачно заметила Джейн. – Ты о чем? – Ну, члены Общества. Что они делают с пойманными призраками? Шарлотта задумалась, склонив голову набок. – Даже не представляю. Я только слышала, что, если вам докучает привидение, следует звать на помощь людей из Общества. Наверное, они носят черные маски, что очень даже замечательно, верно? Ну вот, в общем, они приезжают и… – она как-то неопределенно махнула рукой в воздухе, – пуфф! Никаких больше привидений и никаких хлопот. – Пуфф, – тихо повторила Джейн. – Пуфф! – Шарлотта захлопала в ладоши. – Ну разве не здорово, что они едут? – Значит, едут сюда. – Джейн прижала ладонь ко лбу, словно в приступе внезапной слабости. Шарлотту это не взволновало: женщины того времени то и дело ощущали слабость. Из-за корсетов. – Ну, не именно в «Ловуд», – уточнила начинающая писательница. – По всей видимости, Обществу заказали что-то вроде сеанса изгнания нечистой силы на вечер вторника в трактире «Талли» в Оксенхоупе[6] – знаешь, там еще над барной стойкой изображена кричащая дама? Во всяком случае, так утром говорила мисс Смит. Но я думаю, им стоит заглянуть и в «Ловуд». Вспомни только, сколько девочек у нас умерло от кладбищенской немочи. – Двумя из этих погибших были старшие сестры Шарлотты, Мэри и Элизабет. Шарлотта откашлялась. – Наверняка школа кишит привидениями. Джейн стала медленно ходить взад-вперед. – В общем, надо пригласить их к нам, – решила Шарлотта. И в ту же минуту ее, похоже, осенила блестящая идея: – Мы попросим их расследовать убийство мистера Броклхерста! – Она немного помолчала и посмотрела сквозь очки. – Ну, если только… нет никакой причины, по которой ты не хочешь, чтобы это преступление было раскрыто. Джейн прижала руку к груди, будто теперь ей вдруг стало очень трудно дышать. – Как они смогут разгадать эту тайну? – Они же, по-видимому, умеют разговаривать с усопшими. То есть, насколько я понимаю, они просто спросят его самого. – Мне нужно идти. – Джейн начала собирать рисовальные принадлежности, причем так спешно, что измазала краской платье. Затем она буквально вприпрыжку понеслась вверх по холму к школе. Шарлотта проводила ее взглядом, затем раскрыла блокнот. «Всем известно, что в тихом омуте черти водятся», – прочитала она. У Джейн Эйр имелись возможность и мотив, чтобы покончить с мистером Броклхерстом, но решилась ли бы она сделать это в действительности? Способна ли она на хладнокровное убийство ради блага школы? А если нет, то почему так разволновалась при упоминании об Обществе? Если не убийство, то что она скрывает? Настоящая тайна. И эту тайну Шарлотта Бронте намеревалась раскрыть.