– Я с ним об этом говорила, уж поверь мне, – отвечает Белинда, снова проверяя сообщения на экране телефона. – Однако этот крепыш-полицейский ростом в шесть футов два дюйма все еще их побаивается. Давай подумаем об этом в другой раз… Через пять минут Лиам мне позвонит. Я поговорю с ним в другой комнате – там тише. Белинда выходит, и мы с Майклом молча сидим, каждый на своем месте. Мои мысли разбегаются в тысяче направлений, и ни одно из них не оканчивается ничем хорошим. Я будто бы листаю детскую книжку, в которой читатель решает, как будет развиваться сюжет: если хочешь напасть на демона, перейди к странице 99, а если предпочитаешь от него спрятаться – к странице 62. Судьба персонажа зависит от твоего выбора. Но в нашей истории, какой выбор ни сделай, счастливого конца не видать. Спустя год после открыток, которые мы обсуждали, пришло еще одно письмо от Джо – в нем он писал, что у него были причины хранить молчание. Возможно, причина была в том, что он сидел в тюрьме, гнил в камере. Быть может, он провел в тюрьме не один год – такая жизнь любого изменит до неузнаваемости. И тогда в его словах о том, что прошло слишком много времени и я его не узнаю, нет ничего удивительного. Кто знает, а вдруг он до сих пор в тюрьме – его последнее письмо было отправлено из Лондона, но ведь все правила можно обойти? И когда он писал о скорых переменах в жизни, то, возможно, имел в виду выход на свободу или перевод в другую тюрьму, да все что угодно! Если он все еще там, то я его найду. И пусть наша встреча будет не такой, как я воображала, не похожей на романтические истории и девичьи мечты, но я найду Джо. И мы встретимся. Неважно, что он сделал или куда угодил. Он по-прежнему Джо. Белинда возвращается в комнату, весело сверкая глазами. – Разговаривать с этим парнем – все равно что воду решетом носить, – объявляет она. – Все надо объяснять подробно, понятно и по десять раз. Он постарается что-нибудь раскопать. Судя по всему, если Джо арестовали, то описание нарушения должно было остаться в специальном разделе вместе со свидетельскими показаниями. Я продиктовала Лиаму дату рождения Джо и приблизительно время совершения преступления – очень приблизительное. Так что теперь остается одно – ждать. Глава 28 «Имя и звание составившего протокол сотрудника полиции: ДЖОН УОКЕР (констебль 499) Дата происшествия: 14.09.09 Время происшествия: 14:30 Время ареста: 15:15 Протокол опроса свидетелей: ПРИЛАГАЕТСЯ, ПОДПИСАН Изложение фактов: в 14:41, во время патрулирования вверенного района, меня вызвали к месту происшествия на станции метрополитена «Кентиш-таун», куда я и явился в сопровождении констебля полиции КЛЕР БЕЙКЕР (527). По прибытии мы обнаружили пострадавшего – Стивена Кеннеди, как было позднее установлено. Стивен Кеннеди нуждался в медицинской помощи в результате акта физической расправы, совершенного подозреваемым – как было позднее установлено, Джозефом Райаном. Бригада «Скорой помощи» была вызвана и прибыла на место происшествия в 14:59. Мистер Кеннеди получил медицинскую помощь на месте в связи с рваными ранами, кровоподтеками и подозрением на сломанный нос – после чего потерпевший был передан на попечение медицинского персонала соответствующей больницы. Мистер Райан был задержан сотрудниками станции метрополитена, он находился в состоянии аффекта. На начальном этапе расследования на кистях рук мистера Райана были обнаружены синяки и ссадины, а также следы крови на его одежде. Мистер Райан враждебно отнесся к попыткам опросить его на месте происшествия и был переведен для дальнейшего содержания в полицейское управление Кэмдена. Мистер Райан не получил других физических повреждений, кроме названных выше, которые были, по всей вероятности, нанесены во время нападения на мистера Кеннеди. Мистер Райан отказался оказать содействие мне и констеблю Бейкер, однако не предпринял по отношению к нам никаких угрожающих действий. В ответ на просьбу пояснить, по какой причине он напал на мистера Кеннеди, мистер Райан ответил: «Он жестоко колотил своего пса, и я хотел дать ему почувствовать, как это больно». Мистер Кеннеди находился на станции в сопровождении собаки – стаффордширского бультерьера по кличке Мэйси, приблизительно двенадцати лет. Свидетели, входившие на станцию, утверждают, что видели, как мистер Кеннеди несколько раз пнул собаку и назвал ее «бесполезной тварью», прежде чем произошло предполагаемое столкновение с мистером Райаном. Собака, которую специалист по контролю за содержанием животных позднее охарактеризовал как «изможденную и в плохом состоянии», передана на попечение ответственных лиц. В дальнейшем возможно возбуждение дела против мистера Кеннеди по обвинению в жестоком обращении с животным. Мистер Халил Ахмед, дежурный по станции, заявил о происшествии и был допрошен на месте. Мистер Ахмед был заметно встревожен, однако дал показания, которые были подтверждены еще тремя свидетелями – письменные отчеты прилагаются. Отвечая на вопрос о том, с чего все началось, мистер Ахмед пояснил, что не раз видел на станции и мистера Райана, и мистера Кеннеди, которые регулярно пользуются метрополитеном. Он описал мистера Райана как пассажира «приятного в общении, вежливого, никогда не забывавшего пожелать доброго утра и не проявлявшего нетерпения, как некоторые, в случае, если турникеты заедало». Он также заявил, что мистер Кеннеди тоже регулярно бывал на станции, часто в сопровождении собаки. Мистер Ахмед с неохотой охарактеризовал мистера Кеннеди, сообщив лишь, что тот по большей части выглядел сердитым и раздраженным. Мистер Ахмед сообщил, что мистер Райан увидел, как мистер Кеннеди пнул собаку, и вступился за животное, не давая нанести еще один удар. Свидетель также показал, что мистер Кеннеди «грубо высказался» в адрес мистера Райана и потребовал, чтобы его оставили в покое. Мистер Ахмед добавил, что не решается повторить в точности слова, произнесенные мистером Кеннеди, однако при дальнейших расспросах выяснилось, что в адрес мистера Райана прозвучали выражения «гребаный проныра» и «цыганский ублюдок». Когда мистер Кеннеди, по утверждениям свидетелей, еще раз пнул собаку, мистер Райан, по утверждениям тех же свидетелей, «потерял терпение». Далее свидетели сообщают, что мистер Райан нанес мистеру Кеннеди несколько ударов в лицо. Мистер Ахмед, отвечая на вопрос, участвовали ли в столкновении обе стороны, ответил, что у мистера Кеннеди «шансов не было», и пояснил, что мистер Райан перестал наносить удары, лишь заметив неподалеку мать с малолетним ребенком. Ребенок в сопровождении миссис Аиши Джонсон, чьи свидетельские показания прилагаются, плакал и был заметно напуган. Мистер Райан извинился перед миссис Джонсон и, согласно утверждению свидетелей, сообщил мистеру Кеннеди, что «забирает его чертову псину», пытаясь ухватиться за поводок, прикрепленный к ошейнику животного. Мистер Кеннеди, лежавший в тот момент на полу, согласно показаниям свидетелей, произнес: «Нет, не забираешь, бандит, это моя собака, и я буду лупить ее, сколько захочу». Мистер Ахмед вместе с мисс Шантель Мэйхью, другой сотрудницей метрополитена, вмешались, чтобы предотвратить дальнейшую потасовку. Мисс Мэйхью встала между пострадавшим и мистером Райаном и, по ее собственным словам, «закрыла мистера Кеннеди своим телом – я была уверена, что мужчина, вступившийся за собаку, никогда не ударит женщину, и оказалась права». Мисс Мэйхью добавила, что ей все же было страшно, несмотря на то что мистер Райан до нее не дотронулся. В своих свидетельских показаниях мисс Мэйхью просит подчеркнуть, что мистер Райан извинился перед ней, когда понял, что она напугана, а также попросила указать, что мистер Кеннеди был «законченный мерзавец» и, по ее мнению, «получил по заслугам». Мистер Райан оставался под стражей в ожидании дальнейшего следствия. Мистер Кеннеди вскоре вышел из больницы, поскольку лечение ему не требовалось. Попытки провести допрос мистера Кеннеди до сих пор не увенчались успехом, поскольку домашний адрес, который он сообщил в больнице и полицейским на месте происшествия, оказался неверным. Доктор Эмилия Дабровски, которая приняла мистера Кеннеди в отделении неотложной помощи, сообщила, что мистер Кеннеди был очень груб по отношению к медикам, назвав одну медицинскую сестру «черножопой», и обвинил доктора Дабровски в нелегальной иммиграции в Великобританию. Подробные свидетельские показания, а также фотографии с места происшествия прилагаются». Глава 29 – Собак он всегда любил, – дочитав отчет, говорит Белинда. Похоже, ее совершенно не смутило поведение Джо, его нападение на постороннего человека – чего о себе я сказать не могу. Джо, которого я знала, никогда никого пальцем не тронул. Конечно, была в нем некая уверенность в своих силах, но я ни разу не видела, чтобы он по-настоящему дрался. Однажды он мне сказал, что если ты не боишься драки и другие это чувствуют, то не посмеют напасть – если правильно себя вести, то никто не решится тебя задеть. В ожидании дополнительной информации, которую пытается раскопать Лиам, мы угощаемся свежими круассанами на кухне в доме Эндрю. Он собирается на работу и говорит, что может поискать упоминание о презренном мистере Кеннеди в медицинских записях. – О лечении и травмах я ничего сообщить не смогу, но… постараюсь помочь, чем смогу, – говорит он, выходя из дома. Белинда молча кивает, а меня вдруг охватывает неприятное ощущение. Лиам нарушает правила. Эндрю только что предложил сделать то же самое. Ситуация вырывается из-под контроля, и порядок, который я так ценю, нарушается. – Наше дело затрагивает слишком многих, – говорю я, отодвигая круассан. Есть не хочется. – Ради нас люди нарушают правила. Белинда прожигает меня яростным взглядом. Она недоверчиво качает головой и произносит: – Люди нарушают правила, потому что им не все равно. Их волнует судьба Джо. И твоя судьба. Они поступают так из любви, верности и доверия – и это, черт возьми, великолепно! И не зли меня своими сказочными представлениями о порядке, Джесс, ладно? И без твоей щепетильности несладко. Слова Белинды задевают больнее, чем надо бы. Пусть мы сблизились в последнее время, она все равно будет считать меня «изнеженной принцессой». Бейби Спайс. И подступившие к моим глазам слезы не помогут развеять такое мнение обо мне. – Это случилось в мой день рождения, – тихо говорю я, смахивая слезы, за которые только сильнее злюсь на себя. – Тот день, когда он вступился за собаку, – это мой день рождения. Джо всегда присылал мне поздравительные открытки и жевательную резинку, а в тот год впервые не прислал. Не знаю, что произошло с ним в тот год, но в полицию его забрали в мой день рождения. Мне никак не избавиться от ощущения, что в тот день Джо чувствовал себя хуже, чем обычно. Он так близко подошел к переломному моменту, что какой-то случайный мерзавец, обидевший беспомощное животное, буквально вывел Джо из себя. Возможно, при виде несчастной собаки Джо вспомнил о том времени, когда он сам был беспомощным и терпел побои. На лице Белинды сменяются выражения сочувствия и раздражения. Убрав тарелки, она отвечает: – Ну ладно. Теперь ничего не поделаешь. Остается только идти вперед – надеюсь, ты еще не передумала? И если не передумала, то мне пора созвониться с Лиамом. Он пытается выяснить, что случилось с Джо после этого случая, кроме Пайнферта. Быть может, он до сих пор там, мы не знаем, – или давно уехал в Сибирь. Извини меня, ладно? Зря я на тебя сорвалась. Ты больше не изнеженная принцесса. Кивнув, я делаю несколько глубоких вдохов и прихожу в себя, вновь обретая уверенность в своих силах, которой едва не лишилась. – Нет, я не передумала. И ты меня тоже извини. – Хотите, я тоже попрошу прощения? – вклинивается в наш диалог Майкл. – Я наверняка успел в чем-нибудь провиниться… – Уж это точно, – выходя из кухни, бросает ему Белинда. – Пойду, составлю список твоих ошибок. Дожидаясь, пока Белинда поговорит с Лиамом, мы заполняем время бессмысленным разговором о достоинствах фильма «Величайший шоумен», который Майкл посмотрел прошлой ночью, потому что никак не мог уснуть. Глупое и банальное занятие, которое мне и нужно, чтобы успокоиться, – подозреваю, что и Майкл, гораздо более прозорливый, чем кажется на первый взгляд, прекрасно это знает. Едва заметив признаки охватившей меня паники, он помогает мне с ней справиться. – Потрясающий фильм, – говорит он, отпивая кофе, – и в то же время ужасный, понимаешь? Ты помнишь песни? Слезовыжималки – столько в них чувства! К тому же в главной роли – Хью Джекман с его теорией убывающей отдачи и негативным эффектом, который он производит на человечество. – Что-что? – с улыбкой уточняю я. Отвлечь меня от печальных мыслей Майклу удалось, признаю. Я даже съела половину круассана. – Это такой термин, общепринятый. Считается, что во вселенной рассеян определенный объем таланта, и Хью Джекман забрал себе слишком много этой субстанции. И потому Хью Джекман виноват в том, что другим людям, может быть, тысяче других людей, не повезло – они некрасивы, не умеют петь, им никогда не стать актерами и не научиться с таким шиком носить жилеты. Понимаешь, к чему я клоню? Научный подход. О чудо! Когда Белинда возвращается, я смеюсь! Однако стоит мне взглянуть ей в лицо, как смех замирает на полпути. Она садится рядом и без улыбки смотрит на нас. Я сразу начинаю воображать, что она успела выяснить. Может быть, Джо все еще в тюрьме. Или уехал в Сибирь. Или умер. – В чем дело? – без предисловий спрашиваю я. – На тебя страшно смотреть. Он не умер, нет? Поморщившись, она что-то бормочет и делает глоток кофе. Обнаружив, что напиток остыл, снова недовольно морщится. – Насколько мне известно, Джесс, он жив. Однако я кое-что выяснила. Вопреки моим ожиданиям Лиам добыл своими полицейскими методами довольно много информации. Очень полезной. И неожиданной. Такой… информации. – Понятно. И когда же ты поделишься с нами этой «информацией», или нам придется гадать?