Будучи сам экспертом, Петер Ниеми также руководил работой всех других экспертов полиции Сольны. Коллеги любили его как человека и уважали как профессионала. Главным образом он был известен своей дотошностью, считающейся далеко не худшим качеством при его работе по поиску доказательств на основе собранных улик. Выступая с лекциями перед будущими и молодыми коллегами, он обычно делал упор на то, что в их деле большую роль играет системное мышление. Сначала надо создать общее представление о среде, где предстоит проводить исследование, и только потом начинать ползать кругом на четвереньках, изучая царапину на одном из плинтусов, или лезть вверх по лестнице с целью поближе взглянуть на несколько таинственных пятен на потолке прямо над головой жертвы. Системно мыслить, но при этом не зацикливаясь на чем-то особенно. Просто постараться услышать историю, которую найденные предметы и следы могли рассказать. Именно так он также работал в тот раз, когда ему потребовалось исследовать остров Уфердсён в поисках человеческих останков или каких-либо вещей неизвестной мертвой женщины. Место находки площадью почти восемьсот тысяч квадратных метров, главным образом кустарники и редкий лес, чуть ли не джунгли по сравнению со всей прочей территорией полицейского участка, где он работал. Петер Ниеми провел восемь рабочих дней на острове. Ему помогали четыре эксперта, которых он позаимствовал из технического отдела лена. Кроме того, два кинолога, каждый со своей собакой, и коллеги из морской полиции, обеспечивавшие транспорт. Естественно, также все оборудование, имевшееся у них с собой. Они даже построили небольшой лагерь там, где обычно причаливал катер, и поставили столы и стулья, где можно было посидеть и попить кофе и поесть или просто передохнуть. Даже разбили палатку для защиты наиболее чувствительных к внешним воздействиям находок на случай, если пойдет дождь. Абсолютно ненужная мера, поскольку им не попадалось ничего интересного с точки зрения их задания, и к тому же солнце светило изо дня в день. У одного из кинологов даже нашлось объяснение отсутствию находок. На острове хватало кабанов, а если верить местному охотнику, с которым ему довелось разговаривать, они водились там не менее двух десятков лет. А кабаны были всеядными и падальщиками и обычно оставляли после себя очень мало или почти ничего, когда заканчивали есть. — У них мощные челюсти. Прямо как у мусородробилки. Они за мгновение способны поглотить берцовую кость мертвого человека. В отличие от лисы. Та более разборчива в еде, собственно, ее мы должны благодарить за то, что нам удалось найти череп, — подытожил он свои рассуждения. — Звучит как утешение, — сказал Ниеми. — Но я услышал тебя и осознал проблему. Кабаны хороши в том, чтобы поддерживать природу в чистоте. Это было негостеприимное место, но следов человеческого пребывания там все-таки хватало. Сотни пластиковых бутылок и старых упаковок валялись по берегам острова, а в глубине его им даже удалось найти старый фундамент, наверняка оставшийся с той поры, когда Уфердсён использовали в качестве пастбища для своего скота жившие в окрестностях крестьяне. Пожалуй, даже того самого дома, о котором его коллега из морской полиции рассказывал Аннике Карлссон. Сгоревшего в результате удара молнии в 1895 году, когда при пожаре погибли две работницы. В те времена, когда на месте всех этих зарослей был открытый пейзаж с изобилующими травами и цветами лугами. Но больше никаких признаков жилья, если не считать двух деревянных хижин того рода, какие Петер Ниеми и его друзья обычно сооружали в детстве. «Из той поры, когда еще не было компьютерных игр и мобильных телефонов», — подумал он. То есть их возраст также явно исчислялся многими годами. Всего восемь рабочих дней, из которых три первые не принесли никакого результата. И только в конце третьего, когда Ниеми уже решил позволить отдохнуть своей компании в выходные, чтобы самому спокойно и обстоятельно подумать, есть ли смысл в их дальнейшем пребывании на острове, коллега из морской полиции, прибывший забрать его самого и остальных, изменил ситуацию. — Я прихватил с собой копию старой брошюры о том, как Уфердсён получил свое название, — сообщил он, протянув коричневый конверт Ниеми. — Да, я помню, ты рассказывал об этом, когда мы плыли сюда в среду, — сказал эксперт. — Я, конечно, не думаю, что она поможет тебе, но это ведь в любом случае интересное чтение, — продолжил морской полицейский. — Похоже, на острове лежит проклятие. Сгоревшие работницы, умиравшие как мухи животные и утонувшие крестьяне. Такое впечатление, что оно затронуло тебя и других коллег. Ни одной приличной находки за все время. Даже ни единого грибочка на обед. Только комары, старые пластиковые бутылки и прочая дребедень. А теперь у тебя хоть будет интересное чтение на выходные, ты сможешь развлечься, залечивая комариные укусы. — Жду не дождусь возможности приняться за него, — усмехнулся Петер Ниеми, не подозревая, что сейчас начнутся первые подвижки в его собственном расследовании. 20 Через час после того, как Анника Карлссон закончила первое совещание их следственной группы, ей позвонил заведующий лагерем скаутов Хаквин Фурухьельм и рассказал, что во второй половине дня он приедет в город по личному делу, поэтому, если она все еще хочет поговорить с ним, для этого появлялась отличная возможность. — После обеда меня устроит, — согласилась Анника. — Я могу быть у тебя через час, — предложил Фурухьельм. — В такое время обычно нет больших пробок. Во всяком случае, по пути в город. — Дай мне подумать, — сказала Карлссон и решила: «Надо уступить». — Но ты, пожалуй, предпочитаешь, чтобы мы увиделись в лагере? — спросил Фурухьельм, явно заметив ее сомнение. — Но тогда, боюсь, мы встретимся самое раннее завтра. Я собирался ночевать в городе. — Нет, если ты подъедешь к зданию полиции Сольны, то очень мне поможешь, — поспешила заверить его Анника Карлссон. — Я совсем замоталась. — Да, отлично, — сказал Фурухьельм. — Тогда увидимся в здании полиции через час. — Извини, но с этим может возникнуть проблема, — возразила Карлссон. — Просто у меня прямо сейчас еще одна встреча. Как смотришь на то, чтобы подъехать через два часа? «Невинная ложь, поскольку мне надо успеть проверить, что ты за птица», — подумала она. — Замечательно. Значит, в четырнадцать ноль-ноль в полиции Сольны. По-моему, я знаю, где она находится. Это же большое здание у железной дороги, в нем еще располагается суд? — Все так, — подтвердила Анника Карлссон. — Спроси меня на ресепшен, я спущусь и заберу тебя. — Я могу показаться слишком навязчивым, — продолжил Фурухьельм. — Но у тебя по-прежнему нет желания сообщить, о чем пойдет речь? — Мне нужно получить у тебя кое-какую информацию, — объяснила Анника Карлссон. — Тебя ни в чем не подозревают. Мы начали одно расследование, и, на мой взгляд, ты сможешь помочь нам с ним. — Надеюсь, с Эдвином не случилось ничего плохого, — произнес Фурухьельм с нотками беспокойства в голосе. — Нет, вовсе нет. Речь пойдет не о нем и не о тебе, как я уже говорила. «Будем надеяться», — мысленно прибавила она. — Приятно слышать. — Тон Фурухьельма снова был дружелюбным. — Я думал… — Знаешь, — перебила его Анника Карлссон, — может, мы займемся этим при встрече? Так будет проще всего. — Звучит замечательно, — согласился Фурухьельм. «Что же ты за птица?» — подумала Анника. Потом она направилась прямо к своей новой сотруднице, «Олссон с двумя „с“», и назвала ей полное имя и личный код Фурухьельма. — Мне нужна твоя помощь, Кристин. Не могла бы ты пробить этого парня для меня? Мне предстоит допросить его через пару часов. — Фурухьельм, Густав Хаквин, родился в 1970 году, — прочитала Кристин на полученном от Анники листке. — Да, так его зовут. — Судя по имени, из знати, — констатировала Кристин. — И что он натворил? — Да, вероятно, ничего, — улыбнулась Анника Карлссон. — Его надо допросить в порядке получения информации. Он заведующий лагерем скаутов нашего собирателя грибов. — Ай-ай-ай. — Кристин Олссон обеспокоенно покачала головой. — Мужчина сорока пяти лет, наверняка не женат и не имеет собственных детей. Работает заведующим лагерем, где масса мальчиков-скаутов. Выглядит все это не лучшим образом. Я с нетерпением жду возможности принять участие в настоящем расследовании убийства. — Будем надеяться на лучшее, — сказала Анника Карлссон. — Собери мне все обычные данные. «Приятная девочка, — подумала она. — Итак, сейчас сначала короткая тренировка, потом надо постараться перекусить, чтобы не снизилось содержание сахара в крови, когда я буду разговаривать со столь высокородным господином, как Хаквин Фурухьельм». Готова к встрече со всем миром — так чувствовала себя Анника Карлссон, когда полтора часа спустя поднималась в лифте из расположенного на первом этаже ресторана на самый верх в свой кабинет. Легкая тренировка, душ, свежие трусики и футболка, протеины, овощи и вода на обед. Больше ничего и не требуется для встречи со всем миром. «Интересно, чем сейчас занят Бекстрём?» — подумала она. По пути она заглянула к Кристин. — Я все отправила тебе, — сообщила та. — Густав Хаквин Фурухьельм лежит у тебя в почте. — Расскажи вкратце, — попросила Анника, кивнула и села на стул для посетителей. — О’кей, — сказала Кристин. — Примерно все, как я говорила. Сорок пять лет, не женат, никаких детей, не судим, за ним не числится даже самых крошечных грехов. Живет в квартире в Эстермальме на Улриксгатан, в доме, который, как мне кажется, принадлежит ему или его семье. У него, похоже, достаточно денег, хотя его задекларированный доход не так велик. Всего шестьсот тысяч, а это же сущая ерунда, когда владеешь парусной яхтой за десять миллионов. — Чем он занимается по работе? — Юрист. Закончил университет Упсалы в 1995 году. Потом, похоже, главным образом занимался управлением недвижимостью, трудясь в фирме «Фурухьельм Фёрвалтнинг АБ», принадлежащей ему и его старшей сестре. Он — исполнительный директор, она — председатель правления. Если хочешь знать его школьные отметки, тебе придется немного подождать. — Нет, черт с ними, — мотнула головой Анника Карлссон и улыбнулась. — Кого подобное волнует? Видела бы ты мои достижения. Но что он за человек? Какое у тебя создалось впечатление? — Я полагаю, он не гей, — ответила Кристин Олссон. — По-моему, вечный мальчик. Хотя давно взрослый мужчина. — Вечный мальчик? — Из тех парней, которые никогда не взрослеют, — объяснила Кристин. — Он есть на «Фейсбуке», и в «Твиттере», и во всех таких местах. Но не на сайтах знакомств, будь то для натуралов или для прочей публики. Он не пользуется даже «Тиндером». При всей его безобидности. — Вот как, — констатировала Анника Карлссон. — И это ты уже проверила, значит. За час. А как ты сама на сей счет? — Ты же не хочешь это знать, — ответила Кристин Олссон и улыбнулась дружелюбно. — Нет, конечно, — подтвердила Анника Карлссон. — А его интересы? У него есть какие-то интересы? — Похоже, два, два серьезных. И это по большому счету единственное, о чем он болтает в социальных сетях. — И какие же конкретно у него увлечения? — Парусный спорт и скаутское движение. Я видела его фотографию в скаутской униформе. В коротких брюках и всем таком. — Вечный мальчик, парусный спорт и скаутское движение, — повторила Анника Карлссон. — Да, — подтвердила Кристин Олссон и хихикнула восторженно. — Ты же сама слышишь, как забавно этот звучит? — У меня возникла идея, — сказала Анника. — Я знаю, что тебе трудно ходить, — продолжила она, кивнув на костыли, стоявшие за стулом Кристин.