— Хорошо, — сказал Бекстрём. — Ага, Даниэль, меня интересует одно дело. Когда ты вынес свою жену из развалин дома, на ней была синяя ночная рубашка. — Да, все так. — Что произошло с ней потом? — Извини? — Дело в том, что она упоминается в материалах допросов, которые наши таиландские коллеги провели с людьми, находившимися на месте и помогавшими тебе, но потом она, похоже, куда-то исчезла. Ее нет в наших списках вещей твоей жены. — Но здесь ведь нечему удивляться, — пожал плечами Даниэль. — Ты можешь рассказать об этом? — спросил Бекстрём. — Да, — сказал Даниэль. — Прежде чем отвезти Джейди в Пхукет, в место, где проводилась идентификация, мы завернули ее тело в простыню из отеля. Их персонал помогал мне делать это. Тогда я снял с нее ночную рубашку. Она ведь была вся в крови. — Я понимаю, — кивнул Бекстрём. — Потом я отдал ее персоналу. — Тебе известно, что они сделали с ней? — Я полагаю, выбросили. Кто захочет сохранить окровавленную ночную рубашку. — Точно, — согласился Бекстрём. — Я понимаю, о чем ты говоришь. — Отлично, — сказал Даниэль Джонсон. — Но ты и представить не можешь, как я чувствовал себя тогда. — Самой собой, — согласился Бекстрём. — Но я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Меня, однако, интересует еще и другое дело. — Да? — После смерти жены ты же получил целую кучу денег. Двадцать пять миллионов шведских крон по трем страховкам, если я правильно посчитал. — Да, все сходится. — Насколько я понимаю, ты купил квартиру на часть этой суммы. — Да, все правильно. Ту, куда твои коллеги заявились сегодня утром. — И как дорого она тебе обошлась? — В четыре миллиона. Если бы не случившаяся трагедия, мы пробыли бы в Бангкоке по крайней мере еще год. Но я ушел на больничный, и меня отправили домой в Стокгольм. А нашу старую квартиру мы продали, когда уезжали. Мне же нужно было где-то жить. — Да, естественно, — согласился Бекстрём. — Это ведь всем необходимо, и здесь нет ничего странного. — И что тебя интересует тогда? — Я подумал об остальных деньгах. Куда они делись? — Я отдал их семье Джейди. Ее матери и брату. Перевел в Таиланд, как только их выплатили. Я даже не мог думать о них. — Да, это я могу понять, — согласился Бекстрём. — Но как ты сделал это чисто практически? Кто позаботился об этом для тебя? — Брат Джейди помог мне, — признался Даниэль Джонсон. — Он ведь американский ревизор. Фирма, в которой он работает, одна из крупнейших в своем роде в мире. У них есть офис здесь в Стокгольме, так что они помогли мне. Да, и банк, конечно, СЕ-банк. У меня есть бумаги на все, на каждую крону. Они стоят в папке в моем служебном кабинете. — Я верю тебе, — сказал Бекстрём. — Сам поступил бы подобным образом. Кого волнуют деньги, когда случается такая трагедия. Первый допрос, который проводил Бекстрём, длился целый час. После чего Лиза Ламм взяла бразды правления в свои руки и объяснила, что Даниэль Джонсон подозревается в четырех различных преступлениях. Убийстве своей жены Джейди, ненадлежащем обращении с останками покойного, поскольку потом попытался спрятать ее мертвое тело, в краже или в качестве альтернативы в попытке таковой в связи с тем, что хотел уничтожить улики, а также в препятствовании правосудию, направленному против их маленького свидетеля. Когда она потом спросила Даниэля Джонсона относительно его отношения к этому, он лишь покачал головой и бросил взгляд на своего адвоката. — Я ничего не понимаю, — сказал Даниэль Джонсон. — Я убил мою жену, погибшую во время цунами двенадцать лет назад? А все другое, что я якобы сделал? Я даже представления не имею, о чем вы говорите. — Как я понимаю, ты отрицаешь обвинение по всем пунктам, — сказала Лиза Ламм. — Да, я даже не представляю, о чем ты говоришь. А чего ты ожидала? — Тогда я все равно принимаю решение задержать тебя, — заявила Лиза Ламм. — Почему-то меня это не удивляет, — сказал Даниэль Джонсон. — Но сейчас я хочу переговорить с моим адвокатом. С глазу на глаз. — Естественно, — согласилась Лиза Ламм. — Кроме того, я думаю, он сможет рассказать тебе причины наших обвинений в твой адрес. Познакомить тебя с ними в деталях. — Замечательно, — буркнул Даниэль Джонсон. — Ведь ни ты, ни твой помощник не преуспели в этом деле. — И что ты думаешь об этом? — спросила Лиза Ламм, как только они с Бекстрёмом остались наедине. — Джонсон далеко не идиот, — ответил Бекстрём. — Он будет помогать нам со всем, что не может бросить на него тень, ведь в противном случае напрасное упорство принесло бы ему только вред. Все иное будет отрицать. И я имею в виду не только его бывшую супругу. Как он смог бы убить ее? Она же умерла во время цунами. Об этом у него есть бумаги, подписанные нашими коллегами. — Приведи другой пример. — Да сколько угодно, — сказал Бекстрём. — Вспомним Янов день, который он провел в трактире в Мариефреде. Естественно, он был там один. — Но он ведь снял двухместный номер. — А ему нравится иметь много места, когда он спит. Или немного запасного пространства на случай, если подцепит кого-то. — Но он ведь обедал и ужинал в обеденном зале, — напомнила Лиза Ламм. — Да, и я видел счет, — сказал Бекстрём. — С таким заказом мне не составило бы труда справиться в одиночку. Неужели ты думаешь, нам удастся найти официантку, обслуживавшую его и того, кто, возможно, составлял ему компанию? В Янов день пять лет назад? Забудь. Если бы я смог найти такую, пожелавшую свидетельствовать об этом, то утверждал бы, что она лжет. — Да, — согласилась Лиза Ламм. — Я также обратила внимание на отсутствие Джейди во всех документах. — Да и вообще он просто был на озере Меларен и ходил под парусом. Один, естественно, так поступает много парней. — А как мы поступим сейчас? — Будем работать как обычно, — сказал Бекстрём. — Он сделал это? Само собой. Рано или поздно проговорится. Так обычно происходит с ему подобными, стоит им немного посидеть за решеткой. 93 После того как Даниэль Джонсон провел в следственном изоляторе сутки, Лиза Ламм потребовала изменить ему меру пресечения. И добилась успеха. Его арестовали, помимо прочего, по обвинению в убийстве. Следующие прения в суде должны были состояться через четырнадцать дней. В НСЦ получили доступ как к его отпечаткам пальцев, так и к ДНК, и именно по поводу первых Петеру Ниеми позвонили уже на следующий день после того, как Джонсона арестовали. Пальчики подозреваемого обнаружили в трех разных местах в парусной лодке, на сегодняшний день принадлежавшей его старшей сестре. Кроме того, их нашли там, где вроде бы любому нормальному человеку нечего делать — под полом каюты. Еще день спустя его сестра Сара связалась по телефону с Анникой Карлссон. Она разговаривала со своим отцом, и он выразил желание побеседовать с кем-то из полицейских, расследовавших серьезные преступления, в совершении которых обвиняли его сына. — Он прочитал об этом в газетах, — сказала Сара Джонсон. — Поскольку всегда остается верным себе, захотел обсудить это напрямую с вами. — Ты не догадываешься, о чем он хочет поговорить? — спросила Анника. — Возможно, о старой мелкашке. Но вообще я не знаю. Его волнует происходящее. — Я охотно побеседую с ним. Когда ты хочешь, чтобы я сделала это? — Как можно быстрее, — попросила Сара Джонсон. — При мысли о его самочувствии, боюсь, ему не так много осталось. — Тогда давай после обеда. — Хорошая идея, — согласилась Сара Джонсон. — Я общалась с ним совсем недавно, и, похоже, он чувствует себя вполне сносно. Не возражаешь, если я буду присутствовать при разговоре? — Конечно, не возражаю, — подтвердила Анника. — И сможешь даже участвовать в разговоре, если захочешь. Ты на работе сейчас? — Да. — Удобно, если я заберу тебя через час? — Просто замечательно, — ответила Сара Джонсон. — Позвони, когда подъедешь.