– Удивительно для человека, который любит пробовать все новое. – Сам себе удивляюсь… – я наконец выбрал вилку и приступил к ужину, – А вы, должно быть, часто здесь бываете? – Реже, чем хотелось бы. Одинокая женщина всегда привлекает внимание, приятельницы обычно выбираются сюда с мужьями – не люблю быть третьей лишней. – А коллеги по работе? – Здесь вариантов еще меньше: медсестрам это не по карману. Что касается врачей, то почти все они – женатые мужчины. Выходить с такими в свет, даже если речь идет просто об ужине, не в моих интересах. – Ваш патологоанатом мне показался приятным парнем. Он как будто не женат и явно умеет поддержать разговор. Она пригубила вино. Отпечаток алой помады на краю бокала заставил меня думать о том, каково целовать эти губы. – Я плохо знаю доктора Белла. По работе наши пути почти не пересекаются: он занимается мертвыми, я – живыми. Но, насколько мне известно, он и вправду приятный человек… На короткой ноге с большей частью влиятельных людей в городе. – Неужели? С такой-то мрачной профессией? – Кому важна профессия, если у тебя собственный дом без сварливой жены, и к тому же умеешь держать карты в руках? – Стало быть, судьбы города решаются за столом для покера в гостиной Белла? – Можно и так сказать. – И ваша тоже? – Нет, я сама по себе, – мисс Гувер рассмеялась; ее огненная грива всколыхнулась и до меня донесся аромат духов или чем там еще умащивают свои волосы все роковые женщины на свете. – А как насчет мистера Шумера? – я решил вспомнить о расследовании, поскольку градус сексуального напряжения вырос до критических значений. – А что насчет Генри? Не слишком ли часто она называет его просто по имени? Даже зареванная миссис Холтон не позволяла себе таких вольностей. Нужно было держать себя в руках, оставаться профессионалом, но я накрутил себя, возревновал к мертвому как последний дурак, и спросил: – Вы, должно быть, сблизились после того, как он остался один? – С чего бы? – удивилась она. – Даже не знаю, – я потянулся к бутылке, чтобы подлить нам вина, – Разведенный мужчина, разведенная женщина, оба молодые, привлекательные, живут по соседству… – Ах, вон что! Нет, ничего подобного. Мы были довольно дружны еще с тех пор, как заселились в наши дома, и никакого прогресса в этих отношениях не было. Во всяком случае, я ничего не замечала. – Все-таки у вас было немало общего; я говорю о потере супругов… – Гораздо меньше, чем вы думаете, – она сделала глоток из бокала и отвела взгляд, – От Генри жена сбежала, поскольку устала от измен и постоянного контроля, а мой благоверный сделал ребенка племяннице нашего священника. Повисло молчание. Я видел, что эти воспоминания для нее по-настоящему болезненны, и помимо воли винил себя за них. Следовало что-то сказать, как-то утешить мисс Гувер, и я выдавил жалкое: – Мужчины редко умеют хранить верность… – При чем тут верность, – она досадливо поморщилась, – Я не могу иметь детей, вот и все. Он бы и не подумал даже смотреть на сторону, если бы по дому бегала пара ребятишек. Теперь у них уже трое. Говорят, она жутко растолстела, но его это совсем не беспокоит. – Они приезжают сюда? – Преподобный получает от племянницы открытки на каждый праздник. Миссис Колдуэлл часто к нему захаживает, узнает свежие новости и держит меня в курсе. – А вы хотите быть в курсе? – как можно более невинно спросил я. Мисс Гувер пристально посмотрела на меня. – Я просто хочу жить своей жизнью. – Значит, прошлое осталось в прошлом? Она подумала с минуту, сжав ножку бокала, а потом с трудом заговорила: – Тогда они пришли вдвоем, мы уселись в гостиной. Курить хотелось ужасно, но я не хотела дымить при беременной… Он говорил, она то начинала плакать, то просила прощения… и все время держала его за руку. Я не хотела никому мешать. Мисс Гувер замолчала. Я подался вперед: – Почему вы остались в Саннивейле? Почему не уехали? – Вы думаете, разведенной медсестре так легко найти работу? – она усмехнулась, – На алименты не проживешь. Здесь были хоть какие-то перспективы. Мы заключили сделку: он получил быстрый развод, я – дом и репутацию несчастной порядочной женщины. Она замолчала. Я чувствовал себя полным идиотом. Под маской спокойной уверенности мисс Гувер пряталась от одиночества; она всего лишь не хотела демонстрировать алчущей толпе свое разбитое сердце. Я же практически силой заставил ее эту маску снять. Ну не скотина ли? Не соображая, что делаю, я протянул руку через стол и накрыл ее узкую ладонь своей. Женщина не дрогнула. Осипшим голосом я спросил: – Я провожу вас? – Пожалуй, – ответила она, – Попросите счет. Час расплаты застал меня врасплох. За всей этой суетой я совершенно позабыл, что прибыл в Саннивейл без гроша в кармане. Когда к нам подошел официант, чтобы унести посуду, она отняла у меня руку. Пять минут ожидания счета были сущей пыткой; увидев чек на кругленькую сумму, я совершенно упал духом. Вынул бумажник и принялся что-то искать среди старых визиток. Мисс Гувер хранила молчание. Наконец я пробормотал: – Забавно, я уже дважды посетил банк, но всякий раз забывал зайти в кассу за наличными. – Я могу расплатиться, – негромко сказала она. – Ничего подобного! Я выпишу чек. Я решил, что до завтра его все равно никто не обналичит, а я наутро же разживусь деньгами у кого-нибудь в участке и рассчитаюсь. Никогда в жизни не чувствовал себя таким ничтожеством. Прежде чем я успел достать засаленную чековую книжку, мисс Гувер вынула кошелек, извлекла оттуда десятидолларовую банкноту и протянула мне. – Будете должны. Если хотите, с процентами. Только возьмите – не переношу, когда мужчины краснеют. Что было делать? Я взял. Даже что-то пошутил насчет взятки должностному лицу – до сих пор себя ненавижу за это. Через десять минут мы вдвоем шагали по улице. Наши каблуки синхронно стучали по асфальту, а я курил и таращился на собственные ботинки – стыдно было смотреть ей в глаза. Деловой центр, где от огней витрин было светло как днем, остался позади, и мы вошли в пригород. Здесь тротуары были едва освещены редкими фонарями. В домах за занавешенными окнами люди готовились ко сну: слышались споры и смех, где-то мигал голубым светом телевизор, где-то распевал Синатра… – О чем таком вы говорили с Мег, – неожиданно спросила мисс Гувер, – Когда я заехала домой переодеться, она заперлась наверху. Даже ужинать не собиралась. – Это был не самый простой разговор. Девушка соврала следствию насчет того, где была в день убийства… – Ах, о пустом доме… – Вы знали, что подростки там бывают? – Разумеется, я ведь живу напротив. Из спальни неплохо просматривается задний дворик дома. Правда, насчет вечера накануне убийства ничего не могу сказать определенного. – В любом случае, теперь все выяснилось. В невиновности Мег больше нет сомнений. К сожалению, от этого легче не становится: если по правде, ни малейшей зацепки в этом деле. – Неужели? Вам не хватает подозреваемых? – Их даже слишком много: ни у одного из соседей нет нормального алиби… – Включая меня? – Включая вас… Я пытаюсь накопать побольше о Генри Шумере, понять, что он за человек. Кому вообще могло прийти в голову его убить? – И здесь тоже никаких зацепок? Мы стояли перед ее домом. На втором этаже горел свет в одной из спален: Мег еще не уснула. Я вытащил сигареты, предложил даме. Она не отказалась. – Есть кое-что. Мне удалось выяснить, что у него была женщина, – я чиркнул спичкой, и вспышка света озарила лицо мисс Гувер – ничто на этом лице не выдавало беспокойства, – Мне известно, что она живет неподалеку… Возможно, замужем… Они встречались по вечерам или даже ночью… Вы знаете что-нибудь об этом? – Возможно, – ответила она, затягиваясь и выпуская дым, – Но что если я не хочу об этом рассказывать? – Тогда я сделаю неутешительные выводы, что любовницей Шумера были вы. – Не сделаете. В почти полной темноте я чувствовал, что женщина улыбается. Эти игры мне надоели. – Какого черта, мисс Гувер? Что может заставить вас покрывать кого бы то ни было? – Может быть, нежелание разрушать чужую семью? – Значит, она замужем. Назовите имя! Она молча курила. Огонек на кончике сигареты время от времени вспыхивал, освещая ее лицо. Наконец, мисс Гувер уронила окурок на землю и носком туфли сбросила его в ливневку. Она зашагала к крыльцу не оборачиваясь. Я пошел следом, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить ее. Она собиралась войти внутрь, но я подпер дверь плечом.