Капитаны обожают прятать свои игрушки под землей. И взять их не так просто. До войны под Москвой было полно ловушек естественных в виде метановых ловушек и искусственных как-то роботизированные пулеметные расчеты, срабатывающие от датчиков движения. Смелому диггеру достаточно было пукнуть, чтобы превратиться в решето. Капитаны по любому должны были озаботиться о том, чтобы оставить достойную охрану своему «незамутненному счастью». И вот теперь пан философ озаботился древними тайнами. Несерьезно для профессора гессенского университета. Я так и сказал. — О чем это вы, Жак? — профессор сделал вид, что не понял. — Вы слышали о боярине Кучке? — Это было до или после войны? — мрачно буркнул я. — До! — серьезно ответил Стэн. — В XII веке! 3 апреля 1147 г. Район Поганого озера. Великий князь Ростово-Суздальский застудился. Места тянулись болотистые, и многие из княжей дружины стужились. Поначалу занедужили пешие, а затем и конные дружинники. Вечерами у плохо разгоравшихся от сырости костров раздавался кашель, который не смолкал даже по ночам. Воевода Кулик уговаривал князя повернуть вспять в Суздаль, но тот упорствовал, несмотря на жар: до Поганого озера оставалось всего поприще[14][1 день пути]. Там, в усадьбе боярина Степана Кучки его ждала важная встреча. Славная княжья дружина в походе ступала споро. Впереди отряд витязей во главе с Илией. Конные, в пластинчатых доспехах, с тяжелыми прямыми булатными мечами-гроза тевтонов. Каждого витязя сопровождал рында из знатного рода. Илию князь нанял недавно и не доверял ему полностью, придав в пригляд ведуна Белозара. Но силой богатырь обладал немерянной. За то и взяли. За витязями следовала старшая дружина числом четыредесять[15][40], старшая по возрасту и меньшая по числу, составлявшая круг ближайших советников и сотрудников князя, членов княжеской думы-княжих мужей и бояр во главе с боярином Градибором. Сам князь ехал в середине младшей дружины, состоявшая из гридей[16][Телохранители]. Гриди несли личную охрану князя, исполняли его поручения и составляли ядро княжеской вооруженной силы. Числом их было полторы реци[17][150]. Возглавлял гридей искусный воин Колояр. Дружина князя не хуже тевтонской. С такой сам Ярило велел править в Киеве. О том и должен был пойти важный разговор в Москве. Шли до поздней ночи, но до Москвы не добрались. Шли до тех пор, пока кони не стали оступаться в сумерках, а в арьергарде не отстал один из гридей. Стал поправлять конскую упряжь, да и сгинул вместе с конем. Сколь не кричали, не отозвался. — Надо встать лагерем! — опасливо упредил Белозар. — На ногайцев не похоже. Те конными ристают! Гриди нашли на суглинке след голого пеха[18][Пех — нога]! Тот пех более человечьего! Стали лагерем. В центре княжий шатер. Вкруг гриди, далее старшая дружина. Всю ночь жгли костры. Почти никто не спал. Кони испуганно пряли ушами. Вкруг лагеря в тумане кто-то ходил, шумно вздыхал в темноте, будто мехи кузнечные раздували. Илия обнажил меч и встал против ночи: — Выходи на честный бой! В ответ яро взревела невидимая тварь. Белозар в ужасе остерег витязя: — Не гневи чудище! Это мытарь! Нам с ним не сладить! Илия лишь усмехнулся, но понапрасну злить мытаря не стал. Упредил лишь в темноту: — Не убоюсь тебя, вымесок[19][Выродок]! Белозар прошел к княжьему шатру и, испросив разрешения, вошел. Князь в кафтане, подпоясанном вышитым поясом, возлежал на атласных подушках. Перед ним на столе с короткими ножками стояли плошки с турецкой кашей, редькой-ломтихой, вареной репой, рыбой и дичью. Были также и сладости: смоква[20][Турецкая каша — гречка. Смоква — пастила из яблок и рябины.] и нарезанный кусками затвердевший кисель. — Что надо? — грубо спросил князь. Не угодил ему ведун. Все нехорошее нагадывал. Вот и сейчас Белозар опять за свое: — Ваша светлость, хочу упредить, вижу дурное нас ждет в землях боярина Степана Кучки! Погряз тот боярин в блуде и грехе, а усадьбу свою поставил на Ведьминой горе, в подземельях которой таится Царь-Пещера. В той пещере живет морок погибельный. — И что? Дружина моя крепка! Один Илия стоит целого войска! Самого Соловья одолел в Брынских[21][Брянских] лесах! — Ваша светлость, моё дело упредить! — Твое дело разогнать своим умением злые чары и принести мне Киев на блюдечке! — разозлился князь. — Не зли меня более, иди делай свое дело! Или я прикажу изготовить для тебя треску[22][Треска — кол] потолще! — Слушаюсь, светлейший! Белозар в поклоне удалился. Гриди из стражи потешались над ним. Глупые смерды, они не видели того, что видел ведун на многие годы вперед. И отравленного князя, и зарезанного наследника. Но он знал также, что без встречи с князем Святославом Ольговичем, которая должна была состояться в Москве, князю Юрию Долгорукому Киева не видать. По утру хватились трех коней. Гриди пошли было по следам, но те сгинули в болоте, будто глупая скотина сама ушла в топь. — Стало быть, так тому и быть! — махнул рукою князь. Дружина выступила без задержек. Местность улучшалась на глазах. Исчезали болотца, вместо них раскинулись богатые грибами и ягодами леса, где в несметном количестве водилась дичь. Реки кишели рыбой, в них встречались бобры. Рай на земле, да и только. К князю подъехал боярин Градибор. — Благословенно место сие! Вижу, встанет град превелик треуголен, и распространится вокруг него царство твое великое. — Блазнишься, боярин! — окоротил князь. — Это земли Степана Кучки! — Купи! — не отставал Градибор. — Злата у тебя полна мошна! Промолчал князь. Дружина споро двигалась по лесу. Илия с витязями вели по едва приметным звериным тропкам. Затем стали попадаться тропы уже натоптанные людьми. А вскорости и колеи от телег, что указывало на близость человечьего жилья. Илия повел носом: — Дымом пахнет! Вскорости дружина вышла к большому селению. Добротные дома, собор, барские хоромы. Холопы ломали шапки, смотрели с интересом, но без пуганности, что князю не по нраву. — Гордые, как и домовит[23][Хозяин]! — подзуживал Градибор. От крестьян дружинники узнали, что деревня называется Кулишки, и что есть у них хозяин — богатый и гордый боярин Степан Иванович Кучка, у которого собственная дружина и свои служилые люди. В Кулишках боярина сейчас нет, он уехал в поместье на берегу реки Смородины. Скакать оказалось недалече. Не успело солнце сдвинуться, как перелесок закончился, и дружина оказалась на берегу реки Смородины, через которую был перекинут деревянный мост. На том берегу окруженные бревенчатым частоколом виднелись многочисленные срубы, торчала маковка церкви, а выше всех высилась покатая крыша поместья боярина Кучки[24][Дружина Юрия Долгорукого вышла в том месте, где сейчас Большой Москворецкий мост. Река Смородина сделалась пошире и стала Москвой-рекой, а на месте бывшего поместья боярина Кучки Кремль]. В церкви ударили колокола. На вершине частокола замелькали холопы. Илия поспешил послать вперед гридя, чтобы упредить охрану не закрывать ворота. Так дружина вошла в город. Поместные высыпали на тесные улочки. Особливо глазели на витязей и их исполинских коней. Тяжелые орловские рысаки оставляли глубокие следы на земле, а когда попадались редкие дощатые мостки на улице, то разбивали их в щепы. Дом Степана Кучки стоял на высоком крутом Боровицком холме недалеко от реки. Дружинники подъехали к нему и оказались перед могучими дубовыми вратами. Врата оказались заперты. Никто даже не вышел поприветствовать князя! Илия ударил в ворота пудовым кулачищем в железной рукавице. — Нет места в хоромах! — донеслось с той стороны. — Отворяй ворота, не то перетяну тебя говяжьей жилой, смерд! — закричал Илия. — Великий князь пришел! — Вот василиск! Совсем вящего не чтит! — изгалялся Градибор. Ворота загремели и отворились. Во главе многочисленной челяди дружину встречал воевода Кулояр. Сам боярин встречать князя не вышел, дерзок не по чину и не выказывал Юрию Долгорукому необходимого почтения. Князя и бояр пригласили в господский дом к столу. Слуги без устали подавали мед. Играли гудцы[25][Музыканты]. Князь и Кучка сидели рядом. Рядом с боярином жена Беляна[26][По свидетельству летописцев красивейшая женщина. Князь, большой спец по женской части, был обречен].