Действительно, кто? Подумал Вершинин. Атака партаков. Менее всего случившееся напоминало атаку партаков. И вообще атаку живых людей. На выходе из котлована их поджидал уродливый армейский автобус-с одной дверью, тупой мордой и без дополнительного бронирования. — Где моя бронемашина? — возмутился генерал. Оказалось, весь военный потенциал направлен на отражение многочисленных атак партаков. — Иногда по одиночке атакуют, а иногда целыми бандами! — пояснил шофер. — Заканчивайте болтать, поехали! — оборвал его Ярославский. В сопровождение в тот же автобус погрузилось отделение военной полиции при автоматах. Автобус поехал по Никольской улице. Полк на Манежной был поднят по тревоге, площадь кипела от солдат и машин. Стрельбы уже не слышалось, но последствия были видны невооруженным взглядом. Несколько пожарищ тушили пожарные, лежала верх колесами бронированная машина поддержки танков-офигительно модная танкетка, которую практически невозможно было подбить. Солдаты стаскивали трупы в полиэтиленовых мешках в несколько куч. — Хоть здесь порядок! — констатировал генерал. Они проехали несколько блокпостов, где-то что-то продолжало гореть, метались фигуры военных пожарных, но полицейские махали жезлами, гоня автобус далее по маршруту. Без приключений они добрались до пересечения с Тверским бульваром. Где-то здесь растет Пушкинский дуб, которому больше 250 лет, подумал Вершинин. — Зеленка! — сказал Данлопп, глядя на густые заросли бульвара. Засада была организована в самой жопе-непролазных джунглях из кленов, вязов и бересклета, который настолько разросся, что сам стал деревом. Толпа партаков с дикими криками сразу оказалась у окон. Вершинин, не военный человек, сразу впал в ступор. Разглядывая перекошенные рожи, он понял, что первоначальные полосы на них, которые он принял за боевую татуировку, не что иное, как глубокие порезы и царапины, на которые партаки не обращали ни малейшего внимания. Не успели солдаты изготовить оружие, как партаки всей массой ударили в борт. Автобус стал заваливаться на бок. Намереваясь удержать машину на колесах, водила слишком круто взял руль вправо, и автобус пошел юзом. Центробежная сила раскидала солдат. Кто-то выстрелил-и попал в своего. Раздались крики, и всех накрыла паника. Перед ветровым стеклом в свете фар мелькали крупные стволы, дубы что ли, в один из которых автобус и врезался, а шофер похоже сразу убился при ударе, потому что не пытался завести заглохший мотор и не подавал признаков жизни. Тут нас всех и прикончат, отстранённо подумал Вершинин, которого кинуло и зажало меж сиденьями. И тут он увидел Данлоппа. Пока всех раскидывало по салону, он единственный оставался на одном месте, точно пришитый. А именно около окна, с которого началась атака. Атака же продолжалась. Окна автобуса разбились. Партаки схватились за рамы окровавленными руками — и стали запрокидывать машину. Потом случилось потрясающее спасительно чудо. Данлопп высунул наружу руку с галаксом и спустил курок. Раздалось звучное «туммм!». Будто динозавр топнул. Вдоль всех окон прошла искажающая оптическая волна. Из-под автобуса смачно фонтанировали кровавые струи. Вопли бабуинов резко заткнулись, а руки на окнах безвольно провисли. Было видно, что под некоторыми просто напросто исчезли тела их хозяев. В резко наступившей тишине автобус тяжело ухнул обратно всеми четырьмя колесами. Кто вы, профессор Данлопп. — Если бы не вертолеты, всем бы хана! — сказал капитан Жебраков. — Туннельной бомбой шарахнули, я-то знаю! — Я еще с сопровождением разберусь! — пригрозил Ярославский. — Надо же-стрелять в своих! В его выкриках сквозила беспочвенная патетика. «Тапир» кружил на ними до тех пор, пока не прибыли броневики из «Шератона». Здесь пути военных и гражданских разделились. Вершинина и Данлоппа посадили отдельно в пустой салон и отправили восвояси. Ярославский скомандовал своему транспорту следовать в комендатуру с целью взять ситуацию под контроль. Хрен ты ее так просто возьмешь, подумал Вершинин. Его охватила дикая усталость. Вытягивая натруженные ноги, он испытал оргазм. — С вами все нормально? — обеспокоенно спросил Данлопп. — Кто вы, профессор Данлопп? — в лоб спросил Вершинин. Профессор оставался совершенно спокоен. — Я думал, вы догадались. Судя по вашему послужному списку… — Короче, Склифосовский! — поторопил Вершинин. — Свидетелей здесь нет. В случае чего прихлопните меня, а потом скажете, сам помер. Данлопп усмехнулся. — Никто на вас нападать не собирается. Если вы не заметили, я только тем и занимаюсь, что спасаю вашу задницу. А насчет меня, я думал, вы давно догадались. Я генерал межгосударственной безопасности, коллега вашего друга майора Адольфа Бекка. Вам, кстати, привет от него. Давно его таскаю, да не имел права разглашать до поры до времени. — Как-то все чересчур сложно! — не поверил Вершинин. — Мудреную для вас легенду сочинили! Иностранец! В закрытой Москве! Да еще и лингвист! На хрена Москве лингвисты? Гораздо проще Иванов с ксивой МГБ. Или если не хотели светить контору-МВД. — Абсолютно согласен, — кивнул «профессор». -Если бы меня не забрасывали совсем с другой целью, где нужна была моя легенда. Потом инициатор все отменил, а легенду не стали менять, я уже был здесь. Так и появился лингвист — крайне необходимая в современной Москве профессия. — Допустим. Откуда галакс? — Оттуда, как сказал бы мичман Криворучко! Оружие мне выдали в отделе «П». — «Пантанал»? — воскликнул Вершинин. — Но Проект давно закрыт! — Проекта как бы нет, а Пантанал есть! — философски заметил Данлопп. — Во всяком случае аналитики об этом предупреждают. В Москве и раньше творилось непонятное, теперь же в открытую происходят и вовсе необъяснимые вещи. — Саркофаг! — догадался Вершинин. — Что же вы его сразу не уничтожили? — У меня был приказ! Да и не имел возможности в одиночку! — Я имею в виду ваше управление «П»! — У них тоже был приказ! — Управление подчиняется лично Вечному! — Я это имя не называл! — быстро произнес Данлопп. — Мысли о мировом господстве не дают спокойно спать! — Это я тоже не говорил! — Тогда имеем что имеем! Кто хозяин саркофага известно? Капитаны? Рейдеры? — Ни те, ни другие! Вершинину стало немного не по себе. Хотя по ситуации это объяснялось. — Третья сила? — Возможно! — уклончиво ответил Данлопп. — Я и так сказал слишком много. — Но мы ничего не увидели! Из саркофага так ничего и не появилось! Данлопп не согласился. — Скорость съемки 15 триллионов кадров в секунду. Чтобы то, что вырвалось из саркофага, не попало ни на один из 15 триллионов кадров, оно должно было двигаться со скоростью… превышающую скорость света! — Это невозможно, любой школьник скажет! — уверенно произнес Вершинин, но снисходительный взгляд профессора ему не понравился. — Возьмем ось ординат как скорость света! — пояснил Данлопп. — Вся наше съемка находится допустим слева от нее. Она стремится к оси ординат, но никогда ее не достигнет потому что… — он сделал приглашающий жест рукой. — Потому что скорость света — это самая большая скорость в природе, которую нельзя превысить! — буркнул Вершинин. — Вроде все правильно сказал, а чувствую себя идиотом! — Нет, всё верно! — поддержал профессор. — Но вот представь, что справа от оси ординат возник новый график! Представил? И что получается? Для него, этого графика, скорость мизерная пусть 5 километров час! Но это для него! А для нас, с точки зрения нашего графика, его скорость… — Выше скорости света! Но что это дает нам в понимании ситуации? Откуда саркофаг? Из параллельного мира? Некая враждебная нам сила? — Почему враждебная? — пожал плечами Данлопп. — Мы ничего об этом не знаем! Они помолчали, трясясь в металлическом кузове броневика. Водила сосредоточенно крутил баранку. — Кстати, как вас теперь называть? — встрепенулся Вершинин. Собеседник торжественно протянул широкую ладонь: — Честь имею рекомендовать себя-профессор Стенли Данлопп! 15. Ночь на 6-е