Вершинин издал разочарованный мысленный вопль. Слава первооткрывателя накрылась медным тазом. Это не были Капитаны. Это были люди. Земляне. Поначалу Вершинин уверился, что наблюдает землян, которые в силу неизвестных причин превратились в призраков, и сейчас занимаются глубоко личными делами в неизвестной нам реальности. Но чем больше он видел, тем сильнее убеждался, что все это чушня, а призраки заняты не сугубо своими делами, и все, что они делают, рассчитано на стороннего зрителя. Они без суеты доставали все новые карты и схемы, разворачивали и демонстрировали. Ба, да они же мне все это показывают, дошло до Вершинина. Ну не для него конкретно, но для того, кто додумается приблизиться к саркофагу. Поначалу призраки демонстрировали схему солнечной системы. И схема оказалась довольно странной. С плана исчезла Луна, количество планет сократилось до 4-х, а Солнце становилось огромным. Призраки долго показывали и карты земли. Знакомые материки были на месте, но сильно покоцаны. Вершинин понял, что показаны места подтоплений мировым океаном. А в центре Африки и Австралии появились солидных размеров внутренние моря. Ба, снова дошло до Вершинина. Парни из будущего. Из нашего с вами будущего. И он с жадным вниманием вновь вгляделся в лица дальних потомков. Доморощенные слишком развитые ученые сделали предположения, что наш потомок будет мулатом со смуглой кожей в силу слияния рас. Так вот. Потомки Вершинина были белокожие, а глаза синие настолько, что и специально не нарисуешь. Неграм не удалось испортить белого человека, подарив ему пружинные кудряшки и лошадиный нос. Вершинину как-то один умный чел признался, что расы на земле появились одновременно и расовые черты не являются благоприобретенными. То есть если белых Адама и Еву поселить в Африке, то через пару тысячелетий в центре Магриба будут жить по-прежнему белокожие люди, разве что загорят посильнее европейцев. Вершинина мучил вопрос, что делают призраки из будущего рядом с древним мегалитом. Что их заинтересовало? Что вообще в будущем, судя по планам далеком будущем могло заинтересовать в чьих-то мумифицированных останках. И ведь являлись они, судя по рассказам бойцов регулярно. Словно на запланированную встречу, которую нельзя было отменить. Являлись, как и положено призракам, разворачивали свои бумаги, словно предлагали запомнить. А что? Мы не гордые. Как у всякого нормального шпиона у Вершинина имелся миниатюрный сканер с практически безбрежным запасом цифровой памяти. Призраки как раз демонстрировали некую схему, на этот раз похожую на карту города или крупного многопланового объекта. Вершинин поднес сканер и щелкнул. Уже потом он предположил, что произошло, а ведь до этого был уверен, что времени у него вагон, и он может неспешно сделать хоть сто мильонов снимков. Скорее всего, понял он, призраки не были призраками в обычном понимании этого слова, то есть имели вполне понятное высокотехнологическое объяснение. А когда он щелкнул своей зажигалкой, то по собственной дремучести влез в чей-то процесс и нарушил его ход. Когда полыхнула вспышка сканера, призраков сдуло словно слабое пламя свечи. Больше того, вспышка привлекла внимание постовых и подняв взгляд, Вершинин столкнулся взглядом с сержантом Мыльниковым. Тот стоял у изголовья саркофага и изумленно пялился на него. Автомат висел у него на плече, и это спасло Вершинина, подарив ему пару секунд форы. Вершинин метнулся за домовину, и уже вослед по мегалиту хлестнула очередь, выбивая каменную крошку. Он побежал к выходу, моля бога, чтобы второй часовой куда-нибудь делся, а лучше бы не рождался вовсе. Но в спасительное круглое отверстие лезло усатое мурло прапора Баженова, занимая его по всей ширине. Положение было аховое. По большому счету Вершинин знал с самого начала, что ничем хорошим их затея не кончится. Только думал, что его поймают чуть позже, ближе к выходу. Наивная душа. До закупоренного прапором выхода оставались считанные шаги, когда Вершинин прыгнул, намереваясь выбить неестественную пробку. В тот же миг сработало вновь приобретенное свойство. Сила гравитации поменяла направление, вызвав временный коллапс в голове и острое желание проблеваться, и вместо того, чтобы ударить прапора с сомнительным эффектом, он упал на него с высоты четырех с половиной метров. Плюс 86 кило веса. Ноги врезались в противника, и тот вылетел в обратную сторону как пробка. Мало того, Вершинин продолжал падать дальше и упал на следующую стену, по пути окончательно смяв несчастно прапора. Баженов бессильно наблюдал, как некто в белом аки паук пробежал по отвесной стене в сторону лестницы. В дальнейшем он об этом честно указал в своих показаниях, что стало главным доказательством негодности его к службе. Обратной дороги нет. Эву Вершинин нашел там же и в том же беспомощном состоянии. Она пребывала без сознания. Он прижал руку к ее шее, но как всегда ничего не услышал кроме собственного пульса, передающегося через пальцы. Его всегда умиляло, как герои фильмов навскидку определяли: — Есть пульс! Или: — Нет пульса! Даже нормальное биение трудно не спутать с собственным. А что говорить об ослабленном. Или как в кино: — 1 удар в 200 секунд! Это как уловишь. Вершинин нес девушку, уверенный, что не донесет ни за что. Это только чисто внешне девицы воздушные существа, а на самом деле у них может и кость тяжелая оказаться. Вершинин сдох уже через 10 шагов. Остановился, перехватил. Вообще то он планировал эти действия шагов через сто. Ага. Так он и плелся, отдыхая через каждые несколько шагов. Он взмок и задохнулся мгновенно. Как говаривал незабвенный Жорес Самуилович Равва «Можешь прикидываться молодым, а лестница сдаст всех!». Он надеялся, что девушка очнется при удалении от границы блокировки-она не очнулась. Из последних сил он дотащил ее до того места, где подземный ход упирался в кремлевскую стену. Достал из рюкзака Эвы и запалил новый стержень. Перед ним вздымалась лестница и ступенек в ней было миллион. Застрелиться что ли, подумал он обреченно. Было не из чего. Он взвалил Эву на плечо и начал путь на Голгофу. Он мечтал о засаде или погоне. Без разницы, откуда застрелят, спереди или сзади. Лишь бы прекратили его мучения. В глотке пересохло. Грудь горела огнем, там было поражение легких много процентов. Некоторое время он шел вообще без сознания. Когда немного оклемался, обнаружил себя уже в горизонтальной шахте, но без Эвы. Пришлось вернуться и подобрать девушку. Он никак не мог отдышаться, и от кислородного голодания у него случились глюки. Проходя мимо бокового ответвления, увидел в глубине огромного ушастого уродца. Хорошо пистолета не было, стал бы палить без разбора и сам бы застрелился, а так прошел мимо как мимо пустого места. Глюк на то и глюк не стал его преследовать. Вскоре он дошел до склепа шиншиллы. Остановился, аккуратно опустил Эву на землю. Затем отогнул дощечку, за которой открылась глубокая сухая ниша, и сунул туда сканер. Думали, купили Вершинина, шпионы недоделанные, ругнулся он. Хрен вам, а не Вершинина. Свой рюкзак он потерял рядом с саркофагом. Там же остались отобранные образцы. Так что память сканера со снимками это единственное, что у него оставалось. И все это по праву принадлежало России, а не каким-то там еврогомикам. Он вернул дощечку на место, присыпал землицей, как будто, так и було. Оставалось занятная сцена-встреча с его европейскими коллегами по продаже родины. Бой в экзосфере. И все-таки он дошёл! Дошел да конца. Дошел пока не уперся в тупик. Пока не понял, что дальше идти некуда, и он находится под лачугой отшельника. Саданул в потолок последним и давно погасшим стержнем, сверху этого и ждали, откинулся полог, протянулись руки. Только как поется в песенке «Я уже давно не тот». Не смог он им протянуть Эву, да и сам растянулся на земле и чуть не заснул. Вниз спрыгнули Мориц и Рафаэль. Видно на правах молодых. Боб не стал заморачиваться и пачкать руки. Это было обидно. Он ради него родину продал. Первой они подняли Эву, как гражданку бывшего ЕС, а ныне гражданина европейского кластера империи. Потом очередь дошла и до презренного раба империи Вершинина. Свет дико резал глаза, хотя наступил вечер. Эва в себя не приходила, Вершинин был готов последовать за ней, однако Боба, как старшего группы, подобные мелочи не интересовали. Он прошел мимо них словно мимо урн с мусором и взялся потрошить рюкзак Эвы. Тайра проявила человечность, протянула Вершинину бутылочку воды. — Спасибо, добрая душа! Никогда он не пил ничего более вкусного. Подозревал, не киндзмараули ли ему подсунули под видом воды обыкновенной. Боб тем временем закончил потрошить рюкзак Эвы и повернулся к Вершинину. — Где ваш рюкзак? — Он остался в пещере! Я не успел ничего! Там была засада! Еврогомики переглянулись с нехорошим пониманием, Вершинин напрягся. — Гуд! Рюкзак вы допустим оставили, но где образцы? Это совсем маленький контейнер! — Я же говорю, я не успел ничего! В меня стреляли! Боб подтянул табурет и подсел к Вершинину, который без сил сидел на земляной койке. В глазах у него появился сплав доброжелательности и полного понимания. — А я знал, Жак, что ты ничего не принесешь! С самого начала знал! — усмехнулся Боб. — Жак, ты отличный парень! Патриот империи! Я много слышал хорошего про тебя в разведшколе Бундесвера в Обераммергау! Естественно, тебе не хочется никого предавать! А я тебе скажу, и не нужно! Это всего лишь соскоб с каменного гроба, который никому не нужен! — Ага, а вам то нужен! — вырвалось у Вершинина. Глаза Боба сжались в щелочки. Палыч попытался отпить воды. — Заберите у него воду! — скомандовал Боб. Тайра выдернула у Палыча бутылку. — Все равно ты хорошая! — улыбнулся он. — А что тебе еще рассказывали в твоей разведшколе? Мориц и Рафаэль кинулись на него, схватили с двух сторон. Боб обыскал его лично. — Я же говорю, ничего нет! Вот Фома неверующий! — Нихт ферштайн Фома! — сказал Боб. — Говори, где образцы?