— Заткнулись оба! — гаркнул подполкан. — Я ничего не говорила! — нахально парировала Сандра. Умничка, похвалил про себя Бекк. Подполкан был иного мнения. — Шалашовка! — он презрительно оттопырил губу. У Бекка сложилось мнение, что он старательно копирует человека не своего возраста. — Повторяю вопрос, Зюзин! С какой шпионской целью вы проникли за Периметр? — Ни с какой! — пожал плечами майор. — Мы отдыхали в Москве, посетили интересные места… всякие, и вот решили вернутся домой, в столицу, в мой коттедж на Персиковой улице. Персиков там нет, зато на въезде дежурит сторож, который гарантировано не пустит всяких идиотов на участок. Вальяжный не возмутился. Не заорал, брызгая слюной. Этот шел по карьере как по лестнице и приобрёл способность жалить по-тихому аки змея. — А что ты скажешь, Зюзин, если я прикажу отмудохать тебя до полусмерти, а твою шалашовку по кругу пустить? Как тебе такое? Бойцы мои по месяцу без увольнений, уже розетки трахают. Так отдуют, любо-дорого посмотреть. Думаешь, шучу? Специально для тебя, наглая твоя рожа, могу провести экскурсию в обезьянник. Есть у меня парочка, они там сейчас голышом лежат в обнимку, голубки, только им не до любви сейчас и надолго. У него все яйки синие, а она сидеть пока не может. Вот такие издержки, — и он широко осклабился, на мгновение вся холеность исчезла и проступило нечто волчье. — Вы негодяй! — воскликнула Сандра. Бекк остановил ее движением руки. — А как же соблюдение закона, товарищ подполковник? Протоколы, понятые, суд на конец. — Тут я суд и понятые, понял? — Вальяжный вернул себе нормальный вид, успокоился, побарабанил пальцами. — Все равно ведь все расскажешь, Зюзин! Чего-то Бекка начала сильно раздражать фамилия напарника. — Может, перестанешь сраться и есть желание сотрудничать с органами? У Бекка имелось только одно желание-обхватить подполкана за башку и как следует приложить о его собственный стол. Стол был из старых запасов, видно натащили из близлежащих домов. Дубовый вроде. Прочный и непоколебимый. — Так есть желание, сволочь? — крикнул Вальяжный. — Есть! — кивнул Бекк. Он пригнулся вперед, точно на самом деле что-то хотел сообщить по секрету, подполкан инстинктивно двинулся вперед-и Бекк тотчас поймал его на встречном движении, обхватил упрямую башку всей пятерней и приложил об стол, как и мечтал. Раздался громкий стук. Вальяжный сразу вырвался и выпрямился, продемонстрировав армейскую выправку, точно кол проглотил. Нос его был сломан и смотрел сильно направо. Сквозь разрыв в верхней губе просматривались зубы, заимевшие крутой наклон вглубь. Это были хорошие свои зубы, хотя бы потому что их корни проткнули и торчали из десны. Брови Вальяжного посекло скрепками и канцелярскими иголками. Одна из иголок плавала в глазу. Сандра чтобы не закричать, закусила свой кулак. Подполкан бывший некогда вальяжным господином, скромничать не стал, открыл пасть и издал рев смертельно раненного и от этого еще более опасного медведя гризли. Сам Бекк эту сволочь не видал, имеется в виду гризли, по понятным причинам[56][Америки то нет]. Но знающие люди говорят, что хуже может быть только пьяная теща с ножом. Бекк понял, что у них осталась пара секунд до того, как в допросную ворвется конвой. Никакого насилия. Когда майор Бекк достал прекаират, и лицо Вальяжного стало перекраиваться обратно, тут уже не выдержала Сандра и издала сверхзвуковой визг. Зубы подполкана вернулись обратно на место. Распоротая десна срослась. Губа заштопалась. С бровей посыпались скрепки, из глаза выпала иголка. Вид у Вальяжного был обалделый. За дверью кабинета дежурил ефрейтор Старовойтов. От того, что был лишь в звании ефрейтора, жизнь казалась прожитой зря. Да еще сержант Шарипа подначивал в любое время дня и ночи. Вот и в этот раз проходя мимо дал щелбана. Никогда гад мимо не проходил. Ни дня без пенделя. Солдатский хлеб. И всего на полгода раньше призвался. Но придурок конченный. Все молодые от него стонут. Заслышав крики и визги, Старовойтов сорвал с плеча автомат и ввалился в кабинет, где застал вполне пришедшего в себя господина подполковника. В тот же момент прекаират, нуждающийся в подзарядке, разом отключил в голове бойца рецепторы головного мозга, отвечающие за сдерживание импульсивных действий в височных и лобных долях. То есть если в кабинет вошел вполне адекватный боец первого года службы, а уже вышел агрессивный деградант с органическими необратимыми повреждениями мозга. Первым делом он догнал сержанта Шарипу. — Ты чего, Рюрий? — спросил тот насмешливо. Сумасшедший с неописуемой яростью ударил его в голову прикладом, почти снеся последнюю с плеч. Голова повисла на коже и мясе, но псих настойчиво ее отделил. Часовой увидел, что некто несет оторванную голову, на лице которой застыла насмешливая улыбка. Боец был тертый, так что не стал кричать руки вверх и давать предупредительный выстрел. Он без затей выпустил в психа весь рожок. Даже получив множество сквозных отверстий, псих продолжал еще некоторое время двигаться. В кабинете Вальяжного продолжалась та еще драма. Подполкан недоверчиво ощупал лицо, даже глянул в зеркало. Потом посмотрел на сидящего напротив, как ни в чем не бывало Бекка. — Вы за это ответите! Что вы себе позволя… Бекк взялся пятерней за его затылок и с новой силой приложил многострадальное лицо об стол. Вальяжный снова выпрямился как кукла неваляшка и безуспешно пытался втянуть носом воздух. Нос в очередной раз был сломан, и обе ноздри забиты органикой. Верхняя губа порвана до носа. Одна бровь вместе с глазом висела на лоскутьях мышц. Сандра визжала не переставая, когда Бекк снова достал прекаират. В это время дежурный взвод был поднят по тревоге. В кабинет вбежали сразу два бойца и почти одновременно спятили. Они выскочили в коридор и открыли беспорядочную стрельбу. Возможно убив друг друга, либо их пристрелили еще остающиеся нормальными бойцы. Вальяжный снова был целенький как новенький рубль. Бекк вздохнул и снова взялся за его голову. — Господи, я больше не могу! Я все подпишу! — подполкан плакал навзрыд как ребенок. — Добро! — вместо удара Бекк погладил его по голове. Звонок. Им вернули личные вещи и машину. Их даже проводили до выезда с КПП. Они съехали по эстакаде и снова покатили по Профсоюзной. За рулем Зюзин со свежим фингальчиком на скуле. По обочине потянулись газоны с отдыхающими бойцами. Вид у них был обалделый. Ведь впервые с той стороны хоть кто-то выехал вообще. — Ты страшный человек, Алекс! — нарушила Сандра молчание. — Как ты поступил с тем штабистом! Не ожидала от тебя этого! А теперь… — Что теперь? — быстро спросил Бекк. — Теперь я тебя боюсь. Знаешь, какое у тебя было лицо? — Перекошенное? Злобное? — В том то и дело, что нет. Оно у тебя было обычным. Точно происходящее совсем тебя не трогало. Я словно увидела тебя настоящего. Словно сорвали маску. Я поняла, что совсем тебя не знаю. Кто ты, Алекс? — Майор межгосударственной безопасности, участник боевых действий в Париже и Лондоне! — должен был ответить Бекк, а вместо этого изобразил противную даже самому себе ухмылку и сказал. — Кидала, погоняло Клещ! — Клещ бы усрался и сдал всех золотопогоннику! Но я бы хоть знала, что от тебя можно ждать! А теперь я не знаю! — она развела руками. — Завезешь в кусты и всех завалишь! — Не говори ерунды! — оборвал Бекк. Разговор становился неприятным. Он всех спас, а теперь должен выслушивать нравоучения сопливой грубой девчонки. В глубине души против воли поднимался шепоток. А ведь девчонка права. Он никогда не показывал свое истинное лицо, не имел права. Правда, всегда считал, что оно у него мужественное и даже героическое. Гордился этим, только никому не признавался. И оттого что не признавался, носил в себе, ему становилось еще приятнее об этом думать. Неизвестный герой среди вас, олухи. А потом вдруг расслабился, даже не расслабился, не до этого было, вошёл в боевой режим и все такое, и прокололся. Показал настоящее лицо, и оказалось, что оно не настолько приятное, а даже наоборот, вон девчонка испугалась. А ведь она многое видела, с бандитами спала, от бандитов удирала. Некстати вспомнились слова Вершинина, сказанные им в запарке и в пылу спора, именно тогда и проскальзывает в словах правда. А сказал Палыч: — Если я когда-нибудь встану на твоем пути, ты ведь убьешь меня! И ведь ответить нечего. Хотя вопрос конечно провокативный, Палыч мастак задавать такие. Например, Палыч поимеет намерение внедрить себя в бункер Вечного с целью взорвать оный. Это одно. А если Палыч в разодранном тельнике будет выносить ребенка из-под танка[57][Как сделал полковник Межеедов в бою под Лондоном. «Дети Ла-Манша»]? Вопросы из разных нравственных категорий, но с точки зрения Сандры, требуют одного и того же однозначного ответа. От размышления его отвлек звонок сотового. Номер не высветился, вообще аппарат оставался темен, даже экран не загорелся. Судя по косвенным данным звонил кто-то из кураторов, а именно Задерихина, шайтан ее задери. — Сваливаешь? — раздался ее голос с хрипотцой, надо же, девка видная, тема сисек раскрыта, а голос словно у прокуренного тракториста. — Правильно делаешь! Твоего дружка Вершинина сегодня закрыли в Бутырку! Бекк сунул ногу в управление и ударил по тормозам. Машину занесло в бок, истошно завизжали раздираемые покрышки. — Что ты делаешь? — закричали Зюзин и Сандра в один голос. Он сам себе задавал тот же вопрос. Это ловушка! Они хотят, чтобы ты не уезжал! Говорил он себе, но знал, что это не поможет. Подполковник Вальяжный первым увидел возвращающийся «иксрей». — Это не люди, это суки какие-то! — ругнулся он и, велев пропустить автомобиль, опрометью кинулся к себе и заперся в кабинете. Министерство внутренних дел. Ул. Житная, 16. В МВД майора Бекка не пустили. Облезлое здание в 5 этажей осталось неприступной крепостью. На воротах стоял танк и часовой. Загвоздка оказалась в часовом. Бегло проглядев ксиву, он заявил: — Пускать не имею права! Должен был специальный допуск! Это такой автомобильчик на удостоверении! — Послушай сюда, автомобильчик! — сказал Бекк, безынерционно заводясь. — Я майор межгосударственной безопасности! Занимаюсь вопросами безопасности страны на международном уровне! И что? Я не имею права зайти в российское министерство? — Ничего не знаю!