Орлов встретил сыщиков у двери, высунул голову в приемную и сказал секретарше, чтобы никого не пускала. Гуров прошел к столу генерала и аккуратно положил письмо и конверт. Орлов, жадно схватив его, уставился на текст. Он тоже прочитал его несколько раз, побагровел, потом полез за платков в карман и принялся вытирать лоб и шею. – Так, докатились до угроз полковникам главка. Ладно! Вы читали ваши выводы? – Гуров не хочет соглашаться, – первым заговорил Крячко, – а я считаю, что угроза может оказаться не пустой. Даже если письмо написал какой-то полудурок, который ничего толком не умеет и не может, а лишь обладает извращенной и богатой фантазией, он вполне сможет убить кого-нибудь и заявить, что сделал это по причине нашей несговорчивости. Пусть это будет одна смерть, пусть это будет смерть какого-нибудь бомжа в парке, но и этого допустить мы не имеем права! – Браво! Отличная речь, – буркнул Гуров. – Будем исходить из самых пессимистических прогнозов? – Мы будем исходить из реальности угрозы, – ответил ему генерал. – Что по оформлению письма? Ваше мнение? – Письмо написано в целом грамотно, – вздохнул Лев, – хотя ясно, что писал его не университетский профессор. Но следов судимости я тут не вижу. Средний класс, не выше. А вот адрес на конверте, заметьте, написан детской рукой. Орлов взял конверт и стал рассматривать надпись на нем. Крячко удивленно посмотрел на Гурова, потом встал и подошел к генералу, встав за спиной. – А ведь ты прав, – сказал он. – Ясно, что человек не хочет подставляться под почерковедческую экспертизу, значит, он далеко не глуп. – Он сильно не глуп, Станислав, – ответил Гуров. – Я даже подозреваю, как он это сделал. Не стал просить никого из взрослых, потому что у большинства знакомых, да и посторонних тоже, возникнет здоровое недоумение, когда они под диктовку напишут адрес. Ему такая реакция и запоминаемость ситуации ни к чему. И он попросил написать адрес ребенка, но не из тех, кто живет по соседству или в одном дворе. Это можно было сделать на том же почтамте, попросив любую мамашу разрешить девочке надписать конвертик, чтобы она не скучала, или потому, что у доброго дяди болит ручка. Он уверен, что эту девочку и ее мамашу мы никогда в жизни не найдем. И он, кстати, прав. Потому что это мог быть и не почтамт, а аэропорт, вокзал, турбаза, чертова дыра. – Ну, теперь я узнаю прежнего Гурова, – одобрительно кивнул Орлов. – Я тоже полагаю, что отнестись ко всему этому надо серьезно. И учтите, что он знает Гурова, он знает, что Гуров работает не в МУРе, а в министерстве. Слушайте приказ, ребята, и, пожалуйста, без возражений и брюзжания. Оба дела объединяем моим приказом в одно общее. Это первое. Второе, создаем моим же приказом оперативную группу во главе с полковником Гуровым. Заместитель – полковник Крячко. Все дела отложить, список мне на стол, я разберусь, кому что передать. Дальше, где сейчас Мария? – Тут он уже предусмотрел заранее, – улыбнулся Крячко. – Два дня назад я отвез ее в санаторий «Архангельское». Об этом никто не знает, кроме нас четверых и одного старого профессора психиатрии, с которым Гуров дружен. – Ладно, уверен, что ты хорошо подумал, – задумчиво сказал Орлов. – Можно было бы поставить ей охрану, но это только привлечет внимание и расшифрует место нахождения Марии. А делать Гурова уязвимым нам сейчас не следует. Даю вам четыре часа на формирование сводной межведомственной группы и разработку плана работы. Первое – по форсированию розыска в рамках обоих дел. Второе – в рамках противодействия этому Режиссеру и по его розыску. Все, вперед, ребята! * * * Гуров сидел за своим рабочим столом и рисовал на листе чистой бумаги уже восьмой вариант схемы. С каждым разом схема получалась все более точной и полной. Крячко сидел верхом на стуле рядом, положив подбородок на руки. Капитан Морозов за столом Крячко просматривал разыскное дело и делал пометки в своем ежедневнике. – Так, с временным радиусом мы определились, – сказал Гуров, снова чертя круг. – За время работы в министерстве я практически никого сам лично под суд не подводил. Тот, кто отсидел двадцать лет и более, это я округляю, на различного рода месть не способен. Ему бы скоротать остаток жизни и чтобы на лекарства хватило. А письмо писал человек, еще сильный телом и духом. – А вы все равно рассматриваете только кандидатуры тех, кто пострадал от рук полковника Гурова? – спросил Морозов, оторвавшись от бумаг. – Гуров уже давно в полковниках, – задумчиво ответил Крячко, сдерживая добродушную улыбку. – Понимаешь, Константин, те, кого сажал подполковник Гуров и даже майор Гуров, уже не помнят ни Гурова, ни папу с мамой… – Патриарх, – хмыкнул Лев. – Все просто, временные рамки в десять последних лет работы в МУРе – самые подходящие для обиженных и для тех, кто на меня может иметь какой-то зуб. – А может, это родственник того, кого вы посадили двадцать лет назад? Он только-только вырос для мести. – Так гадать можно до бесконечности, капитан, – ответил Гуров. – Гадать, так и не приступив к работе. Отработаем этот временной отрезок, потом будем думать дальше, если не получим результата. Нельзя объять необъятное. Итак, Станислав, давай вспоминать заметные фигуры за тот временной промежуток. Ставлю задачу. Во-первых, человек получил реальный срок в районе десяти лет, и никак не меньше, потому что он настоящий преступник, а не шушера и не мелочь. Мелочь и шушера не станут мне мстить, им даже в страшном сне не приснится такая мысль. – Слишком широко, – ответил Крячко. – МУР мелочью и шушерой не занимается. Там все клиенты подпадают под эту категорию. Дальше ставь ТЗ. – Второе, – продолжил Гуров. – Преступление, совершенное этим человеком, заметное, хитроумное. Клиент никак не рассчитывал оказаться за решеткой, и для него было большим сюрпризом, что его поймали. – Так, уже четче, – согласился Крячко. – Уже есть кого выделять из общей массы тех, кому колония дом родной и для кого воля – лишь время оглядеться, напиться и что-то совершить снова, чтобы вернуться в привычную среду. Для нашего клиента колония не есть привычная среда. Дальше. – Третье, – согласно кивнул Гуров. – Это личность неоднозначная, с намеком на нездоровую психику, хотя экспертиза признала его здоровым. И еще он с нездоровой фантазией. – Знаете, на что это похоже? – вставил Морозов, с интересом глядя на полковников. – На фильм «Пила»? – улыбнулся Крячко. – Как там он говорил? Я хочу сыграть с тобой в игру? – Нет. На другой избитый сюжет. Например, на одну из серий фильма «Крепкий орешек». Там тоже полицейского такой вот режиссер заставил стоять в центре Гарлема голым с табличкой на груди «Я не люблю черных». А потом давал ему задания и загадывал загадки. В фильме он оказался братом преступника, который погиб благодаря главному герою. Кстати, главный герой там был опустившийся и спивающийся бывший полицейский. – Я как раз вполне допускаю, что и наш клиент – человек начитанный и эти картины смотрел, – ответил Гуров. – Вот почему я и говорю, что он не заурядный уголовник, а человек с фантазией, человек, который нас в свое время удивил, который считал себя хитрее нас, считал себя неуловимым. Кстати, в результате наших сегодняшних размышлений мы получим реальный портрет подозреваемого из его дела. Будет с чем сравнить фоторобот. – С этим направлением понятно, теперь следующее, – предложил Крячко. – Если все же преступление совершено именно против Левкина? Или против хозяина фирмы, которого кто-то решил подставить? И все это маскируется под месть Гурову? – Это возможно, но лишь в том случае, если люди, организовавшие убийство Левкина, хорошо знают Гурова. Сразу вопрос: а откуда они его знают? Настолько хорошо, что им пришло в голову решение подставить именно его и отвести внимание следователей от истинных мотивов преступления. – Ну, нормальная постановка вопроса, – пожал плечами Морозов. – Нет, Костя, – отрицательно покачал головой Крячко. – Не нормальная. Должно же быть соответствие между мотивом убить Левкина и сложностью и трудоемкостью организовать подставу Гурову. Овчинка выделки не стоит. Если бы олигарха или депутата убили, тогда это реальные затраты. А из-за простого студента… Смысла нет. Его просто могли где угодно прирезать, без заморочек. – То же самое я могу сказать и про бизнес, – вставил Гуров, – если ты имеешь в виду, что кто-то захотел пугнуть или испортить репутацию бизнесмену Лисину. Нет в этой области такой уж конкуренции, не с кем там воевать. И бизнес не очень доходный, чтобы из-за него подставлять вот так, с использованием особо опасных преступлений. Тоже не пропорционально. На следующее утро после планерки Гуров положил Орлову на стол список подозреваемых из пяти человек и план работы по объединенным делам. Оба сыщика выглядели, мягко говоря, не выспавшимися до последней степени. – Так. – Генерал нацепил на нос очки и взял со стола список Гурова. – Пять человек? С одной стороны, конечно, хорошо, но с другой… Вы уверены, что претендентов из практики Гурова всего пять? – Уверены, – сразу же ответил Гуров и устало потер лицо руками. – Петр, мы всех перебрали, кто хоть в какой-то мере представлял собой личность. Личность незаурядную, пусть и в криминальной области. А такие в нашем деле попадаются, ты сам знаешь, не очень часто. И не каждый год. Мы ограничили себя во временных рамках годами, когда этот человек мог отсидеть, вернуться и все еще жаждать мести. Мы не уверены, что решили проблему и, стоит нам найти этих пятерых, все кончится. Но это наиболее вероятная версия. Параллельно будут отрабатываться и другие. Это азы разыскной работы. Кстати, там дальше перечень и других версий, но не так подробно. Морозов со вчерашнего дня уже работает по основной версии. Мы хотим получить информацию о том, где сейчас каждый из этих пятерых кандидатов. – Ну, хорошо. – Орлов снова вернулся к списку. – Проинформируйте меня хотя бы по этим пятерым. Что за личности? Я должен их помнить. – Конечно, вспомнишь, – кивнул Гуров и прикрыл рукой рот, не удержавшись от зевоты. – Не закрывайся ты, – нахмурился недовольно Орлов. – Не гимназистки же здесь собрались. Я знаю, что ночь не спали. Можете зевать в полный рот. – Воспитание, – с улыбкой развел руками Крячко. – Ну, тогда поехали по порядку. – Гуров откинулся головой на спинку кресла, прикрыл глаза и начал рассказывать: – Первым там значится Никифоров Олег Николаевич, 1969 года рождения, уроженец Одинцова. В прошлом домушник, но в последнее время увлекся офисами. Виртуоз, выдумщик, фантазия действительно извращенная. Мы его ловили на такую информацию, что пальчики оближешь, а он обходил наши ловушки с такой ловкостью, как будто его кто-то информировал. – Помню такого, – кивнул Орлов. – Мы тогда еще серьезно отрабатывали версию крота в нашем ведомстве. Взяли мы его, кажется, в 2004 году? – Его Гуров тогда и взял, – подсказал Крячко. Глава 5 Олега Никифорова по кличке Зима не могли взять второй год. Вором он был осторожным, не доверял почти никому, и агентура вхолостую сообщала обо всех похожих людях, появлявшихся мельком на блатхатах и у скупщиков. Зима был неуловим, и он почти не повторялся. Когда он еще в 90-х только учился своему ремеслу и был заурядным домушником, его не могли взять в Подмосковье. Да и некому было его брать и гоняться за ним – дикий недокомплект штатов оперативников, участковых сказывался в этот непростой период. Да и криминализация органов была в то время велика, поэтому преступники во многом чувствовали себя вольготно. Но Никифоров не хотел прозябать в окрестностях Москвы, собирая по квартирам устаревающие видеомагнитофоны, модные тогда поляроиды и получающие все большее распространение мобильные телефоны и домашние радиотелефоны. Он не хотел рисковать из-за трех золотых цепочек, двух обручальных колец низкой пробы и сомнительных подростковых сережек. Ему нужна была добыча, он хотел не только адреналина, вскрывая помещение, которое вскрыть, по мнению хозяев, было невозможно. И Зима вовремя переориентировался с квартир на офисы. В Москве новые офисы росли быстрее, чем грибы после дождя, росло количество различных фирм, рос ассортимент услуг и товаров, которые предлагались партиями, мелкими и крупными. В те времена еще вольно относились к финансовой и кассовой дисциплине, зачастую в офисных сейфах на ночь оставлялись суммы гораздо большие, чем оговаривалось условиями обслуживающего банка. И вот тогда в МУРе поняли, что преступный мир родил очередное криминальное выдающееся явление. Долго оперативники не могли узнать, кто же был этот неуловимый и такой удачливый вор, и один ли это человек или таких по столице шустрит несколько. Потом постепенно легенды о Зиме поползли и в криминальных кругах. Особенно после того, как авторитетные воры заставили его вносить свою долю в общак. Постепенно появилась информация на Никифорова, но подобраться к нему оказалось невозможно. Он почти всегда работал один, привлекая помощников лишь в крайних случаях и только на ограниченную часть работы. Очень часто помощники даже не знали, что происходило ограбление офиса. Фотороботы расходились по столичным отделам милиции вместе со словесными портретами, но результата не было. А ведь Зима никогда не менял внешности, идя на операцию. Высказывались подозрения, что менял он ее в обыденной жизни, поэтому не удается его взять. Гуров, когда к нему попала информация по Зиме, сразу решил, что подходить к преступнику надо через информирующих его сотрудников офисов. Как-то Зима должен был узнавать, в каком офисе есть что взять, а в каком пусто. Он ведь не любил рисковать попусту. Это Гуров тоже выяснил, изучив историю становления Зимы как преступника. И тут сыщика ждал первый сюрприз. Установить контакты Зимы и информаторов из числа сотрудников ограбленных офисов не удалось ни разу. Получалось, что Никифоров каким-то другим способом узнавал о ценном оборудовании и большом количестве наличности в офисе. Но каким? Доказать свою теорию начальству ему тогда не удалось, и он стал разрабатывать Никифорова сам, на свой страх и риск. Основной идеей были признаки, по которым хитроумный Зима вычислял ценное содержимое офисов. Признаков было много, в большинстве своем они незаметные, но когда их набиралось много, то гарантия появлялась почти стопроцентная. Самое главное, выяснить профиль организации. Тут помогала реклама. Потом отслеживался поток посетителей, выбиралось время пик. И неважно, турагентство торговало путевками или это консультационный технический центр, который торговал на заказ микроволновыми печками. Главное, что в определенный день поток покупателей, клиентов, или как их там называли в данной компании, до вечера нес и нес деньги. До самого вечера, когда становилось ясно, что инкассации уже не будет. Вычислил Гуров и еще несколько признаков того, что в офисе ночью оставались деньги, другие материальные ценности, удобные к выносу и реализации у скупщиков краденого. И тогда он стал продумывать засаду. Он расставлял сети вдумчиво, неторопливо, проверяя себя и реакцию Зимы, стараясь не вспугнуть его раньше времени. Четыре раза оперативники во главе с Гуровым готовили офисы к краже. Давали рекламу в средствах массовой информации, вывешивали объявления во всех доступных и разрешенных местах, заставляли сотрудников распускать слухи, но Никифоров почему-то не «клевал» на эту наживку. Гуров решил, что есть еще какие-то признаки, по которым Зима выбирает место для ограбления. А еще у него зародились сомнения: а не имеет ли Никифоров информатора в МУРе? И тут ему повезло! Правда, сам он это везением не считал, полагая, что как раз количество стало перерастать в качество. Что вся проделанная работа не ушла как вода в песок, а наконец дала результат. Расставленные сети стали приносить рыбку. Один из бывших оперативников, работавший теперь в охране крупного бизнесмена, сообщил, что они спугнули неизвестного с биноклем и фотоаппаратом с чердака здания во время подготовки деловой встречи с иностранными инвесторами. Предполагалось посещение нескольких офисных центров и производственных предприятий, и служба безопасности отрабатывала обязательную схему. Никто особенно не ждал и не верил, что могут появиться снайперы, что на чердаках и в других укромных местах могут прятаться наблюдатели, собиравшие информацию о конкурентах. Просто имелась схема обеспечения безопасности, и по ней работали специалисты. К своему удивлению, они такого человека и спугнули. Неизвестному удалось скрыться, что говорило о хорошей подготовке. Судя по следам, лежка у него была оборудована на несколько дней. Гуров сразу попросил адрес места, где вспугнули наблюдателя. Он не ошибся. Неизвестный изучал окна офиса, который оперативники пытались оборудовать и подставить Никифорову как приманку. Был ли это сам Зима? Вряд ли. Скорее всего, он просто научил своих помощников, как готовить лежку, пути отхода на случай обнаружения, на что обращать внимание во время наблюдения за офисом. Видимо, существовала и связь с Зимой, который через наблюдателя понял, что ему готовят ловушки. Получалось, что Гуров сам подставился и его идея стала понятна преступнику. Сознавать это было неприятно. И Гуров пошел ва-банк. Он решил сам попробовать мыслить как преступник. Стал выбирать офис для ограбления по тем же признакам, по каким, как он полагал, подбирал их Зима. Он изучал информацию, рисовал схемы, оценивал здания и помещения, с точки зрения наличия путей отхода, и в результате выбрал четыре таких объекта. До последнего, до дня пик, он ничего не говорил руководителям фирм и не выставлял наблюдателей. И вот наступал последний день. В темноте по продуманной схеме выдвигались полицейские наряды, на путях отходов ставились группы оперативников, группы захвата занимали исходные позиции. Никифорова Гуров взял на третьем объекте. Зима прошел из ограбленного офиса по коридору десять метров до решетки, отделявшей одно крыло от другого. Во втором крыле заканчивался ремонт, и он умудрился когда-то перепилить штыри петель двери в решетке. Теперь спокойно отодвинул ее, в образовавшуюся щель пролез сам и бросил сумку с деньгами. Поставив дверь на место, Зима прошел через верхний этаж, но не успел выйти на крышу. В холле, где стояла готовая новая мебель для помещения, его ждал Гуров. Сыщик в каждом из выбранных им офисов сам принимал участие в подготовке захвата. Не потому, что в этом была какая-то особая необходимость. Это было уже личное в их неозвученном соперничестве с Никифоровым. Гуров должен был своими глазами увидеть лицо Зимы, увидеть, какое на нем будет выражение, какими будут его глаза. Кстати, лицо у Зимы было тогда очень недоброе, и глаза злобные. Еще бы, неуловимый, каким он себя считал, преступник, а вынужден сесть в тюрьму. Неприятно, конечно. * * * – Так, с этим понятно, – согласился Орлов, продолжая знакомиться со списком. – Горобец! Что-то не припоминаю.