— Леонид Прокофьевич? — удивился Степан Рыбин. — А как же вас из такси выпустили? — Заплатил, вот и выпустили… — весело проговорил он. Степан стремглав вылетел на улицу и едва успел остановить уже отъезжающее от входа такси. — Билет! Мой студенческий билет! — закричал он, махая руками. Таксист резко затормозил и протянул ему билет прямо в окно: — Держи, студент! Степан Рыбин только покачал головой. — Вы не заметили, куда профессор Сечкин пошел? — спросил он у вахтера. — Куда-куда, наверное, в лабораторию свою, куда же еще… — проворчал вахтер. И Степан на всей скорости побежал по лестнице наверх. Но лаборатория была закрыта. Похоже, никто не снимал ее с сигнализации, потому что лампочка как моргала, так и моргала. Степан задумался и, спустившись этажом ниже, направился в фойе, где должны были регистрироваться участники Международного конгресса и проходящей в его рамках научной конференции. В фойе стояли столы с буквами алфавита, ходили солидные мужчины в костюмах и при галстуках и женщины в элегантных платьях. Некоторые уже успели приколоть к груди бэджики. Вместе с бэджиками, как понял Степан, всем выдавали красивые зеленые марлевые повязки. Среди участников было много иностранцев. На стенах красовались фотографии с видами дикой природы и яркие плакаты. На одном было написано: «Глобальное потепление. Реальность или миф?!» На другом: «Кто поможет человеку, как не он сам?!» Глава 12 Профессора Сечкина Степан Рыбин отыскал у стола регистрации. Тот, все еще в куртке с натянутым на голову капюшоном, о чем-то беседовал с девушкой-регистратором. Степан, не окликая его, прислушался. — А почему выдаются повязки? — интересовался профессор. — И вы сами вот в повязке. Это что, униформа такая? — Как, вы не знаете?! Грипп же, и потом эти комары в метро… — воскликнула девушка и с интересом взглянула на профессора в куртке и капюшоне. — Я думала, вы от комаров куртку натянули… — Я только что с самолета… — объяснил профессор, а потом добавил: — Расскажите мне, что здесь в Москве происходит? — Ну, вы даете! Иностранцы и то больше осведомлены! Видите, все как один нацепили повязки. Просто партия зеленых какая-то, — покачала головой девушка и предложила: — Давайте я вас зарегистрирую, а потом, если людей не будет, расскажу. Вы же у нас специалист по этим мошкам. Я думала, вы больше всех знаете… Так как вас зовут? Профессор напрягся и проговорил снова как заведенный: — Сечкин Леонид Прокофьевич, профессор биофака МГУ, доктор биологических наук, паспорт номер… И он, к удивлению девушки, начал наизусть шпарить свои паспортные данные. А потом напряженно проговорил: — Адрес… Мой адрес… И при этом у него на лбу выступила испарина. — Да ладно, я у нас в деканате потом перепишу. Вам же гостиница не нужна… — Нужна! — вдруг оживился профессор. — Мне нужна гостиница! — То есть вы хотите жить вместе со всеми в общежитии? — удивилась девушка. — Да. Да, конечно, обязательно! Последнее обстоятельство выбило Степана из колеи. Он растерялся. Профессор явно был не в себе. Ведь у него в центре Москвы была прекрасная трехкомнатная квартира, где он проживал со своей новой молодой женой Глашей, которую всех, кто к нему приходил, просил называть, наверное для солидности, Глафирой Сергеевной. Она работала медсестрой в поликлинике. И сам Степан не раз бывал там. И Настя тоже. То есть все это выглядело более чем странно. Но сидящая за столиком регистрации девушка только пожала плечами и сказала: — Ладно. Если вы хотите жить вместе со всеми, я выделю вам… — она внимательно просмотрела какую-то страничку на ноутбуке, — я закреплю за вами тридцать пятую комнату. — Спасибо, — кивнул профессор и повторил: — Тридцать пятую комнату. После этого девушка попросила профессора расписаться и выдала ему красивую зеленую папочку с документами. — Здесь и программа, и сборник тезисов, и ордер на заселение в общежитие, и марлевая повязка, — объяснила девушка. — Вы мне обещали рассказать, почему все в марлевых повязках… — начал профессор. Но девушка вдруг вскочила и направилась туда, где у закрепленного на стене экрана столпились люди. — Новости! — воскликнула девушка и добавила: — Сейчас сами все и узнаете! Профессор, почему-то плотнее натянув на голову капюшон, подошел поближе к экрану. По дороге к нему обратился какой-то высокий седовласый иностранец. Он обратился к профессору по-русски, долго тряс ему руку, приговаривая: — Добрый день, добрый день, профессор! Как дела? Но, заметив, что профессор его не узнает, вдруг рассмеялся и уже по-английски добавил: — В этой повязке меня мать родная не узнает! Профессор вежливо кивнул и перевел взгляд на экран. Показали тот самый выход в метро, где, проезжая утром, Степан видел толпу народа и телевизионщиков. — Случилось непредвиденное, — сказала одна из корреспонденток. — На одном из перегонов между станциями машинисту стало плохо. И только чудо спасло поезд от крушения. С подробностями в прямом эфире один из свидетелей этих событий… Но тут репортаж резко оборвался, и ведущая новостей вежливо проговорила: — А теперь к другим новостям. — Это опять муравьи… — произнес кто-то. — Хотят правду скрыть. Но это им не удастся! — добавил один солидный мужчина. — Приглашаем всех занять места в зале! — проговорила Эвелина Карловна и, заметив, что профессор Сечкин направляется в зал с дорожным чемоданом и сумкой, да еще в куртке, отвела его в сторону и предложила: — Леонид Прокофьевич, вы бы вещи на кафедре или в деканате оставили. И курточку снимите. Я понимаю, вы прямо с самолета. Но вам же в президиуме сидеть! Выступать! — Нет! — вдруг резко выкрикнул профессор. — Я буду выступать, но с вещами и в куртке! — Хорошо, хорошо, — проговорила Эвелина Карловна, оглядываясь, и, заметив Степана, строго спросила: — Рыбин, что это с ним? Он же должен вести заседание и выступать… — Я же вам говорил, он как будто загипнотизированный… — И что он правда так выступать собирается? Здесь же не маскарад! — Не знаю, — пожал плечами Рыбин, но, оглянувшись, заметил входящих в зал двух иностранцев, один был обвешан плакатами на английском, а другой одет в защитный костюм. Кивнув Эвелине Карловне в их сторону, Степан вздохнул: — Маскарад не маскарад, а маскарадных костюмов хватает! Пусть как хочет, так и выступает… — Ладно, я сама открою конгресс. Пусть в чем хочет выступает. Только в президиум его не пускайте. И вообще присмотрите за ним! — попросила Эвелина Карловна и, заметив, что профессор уже прошел в зал, добавила: — Идите, идите за ним скорей! Степан вошел в зал и присел рядом с профессором, который устроился в третьем ряду и достал из чемодана папку со своим докладом. Степан Рыбин окинул зал и вздохнул с облегчением, заметив в дальнем углу того странного типа, который несколько дней назад нашел его рюкзак, а вчера приходил к нему в лабораторию. Правда, был он не в байкерских кожаных доспехах, а в сером свитере и джинсах. Заметив, что Степан Рыбин его обнаружил, Муму кивнул ему. Но пересаживаться поближе не стал. Профессор Сечкин внимательно вчитывался в свой доклад. А тем временем в президиум начали подниматься ученые в марлевых повязках. Эвелина Карловна в расшитом длинном бархатном платье тоже успела надеть повязку. Когда все устроились, она встала у микрофона и объявила: — Первый Международный конгресс биоклиматологов объявляю открытым! Все встали и зааплодировали. Степан Рыбин тоже встал и покосился на профессора Сечкина, который как ни в чем не бывало продолжал читать свой доклад. От аплодисментов он вздрогнул, на секунду оторвался от чтения, нервно оглянулся, а потом вернулся к своим бумагам. Степан не стал его тревожить и попросил программку у своего соседа справа — доцента Войченко, который преподавал экологию. Выступление профессора Сечкина стояло первым. Но Эвелина Карловна решила заменить его или, во всяком случае, вызвать к трибуне попозже. Пока что она, надев очки в модной яркой оправе, прошла к трибуне и хорошо поставленным голосом стала зачитывать доклад: — Главная задача нашей конференции — обсудить, как человечеству бороться с глобальным потеплением. Особенно остро эта проблема будет стоять после 2012 года, когда заканчивается действие Киотского протокола, по которому ограничивался выброс в атмосферу парниковых газов. Мы очень рады, что российские и зарубежные климатологи согласились принять предложение биологов о взаимодействии. Ведь ни для кого не секрет, что именно живые существа, какую бы ступень в процессе эволюции они ни занимали, первыми реагируют на изменения климата. Главная задача ученых — не только внимательно следить за всеми изменениями гео- и биосферы, но и активизировать благоприятное воздействие живых организмов на окружающую среду. Ведь до последнего времени биосфера воспринималась только как объект, на который воздействует окружающая среда. Современная наука в силах активизировать и обратный процесс. Я хотел бы, — тут Эвелина Карловна замялась и поправилась: — Я хотела бы в качестве примера привести практически исчезнувшую с лица земли и возобновленную нами популяцию редких насекомых. — Она опять запнулась, а когда с ошибкой прочитала латинское название, Степан Рыбин понял, что Эвелина Карловна, очевидно, зачитывает подготовленный для сборника доклад Леонида Прокофьевича. Дальнейшие слова привели всех в шок. Эвелина Карловна, которая даже не вдумывалась в то, что зачитывает, а лишь слушала, достаточно ли зычно звучит ее голос, читала: — Много лет назад, будучи в Закавказье, мне посчастливилось наблюдать в естественных условиях за жизнью последних представителей популяции данного вида насекомых — крылатых кровососущих муравьев, которых некоторые лжеученые пытались представить как результат мутации инопланетных организмов.