- Ты слишком рано его привела, - негромко сказала Великая Матерь своей подчиненной. - Задушив боль и лихорадку, он прекрасно убил бы сам себя, избавив нас от уплаты долга. - У меня с собой столько тайн, моя госпожа, что вы не простили бы мне, если бы я отдала их королевским ищейкам вместе с Диам-Ай-Тером. Асиана склонилась в почтительном поклоне, украдкой бросив взгляд на Демайтера. Еще раз подняться на ноги за сегодняшний день оказалось для него непосильной задачей. Он так и стоял на коленях, содрогаясь всем телом. Разметавшиеся волосы закрыли лицо. Жалкая попытка плотнее завернуться в плащ, укрывшись за его волшебной тканью, ему не удалась. Стоило отвести руку от плеча, боль едва не разорвала его, заставив снова вспомнить кривые клыки и оскаленные морды потусторонних тварей. Он склонился еще ниже, вновь зажимая рану, из которой начала сочится сначала черная, потом алая кровь, пропитывая запыленную одежду. Да, ему помогали… Но как! Едва ли способ, избранный чужим патриархом, мог претендовать на звание самого гуманного. - Стражники… - произнесла Великая Матерь, словно констатируя одной ей известный факт. – Пожалуй, с него хватит. Позовите сюда лекаря, - она развернулась к Асиане, - для начала я расплачусь за твою жизнь. Стоит ли она того, мы выясним в мозаичном зале, не далее как в полночь. Смею надеяться, что хотя бы один из вас выдержит аудиенцию до конца, не прибегая к самоубийственным заклятиям. Я буду ждать тебя, сестра Асиана-Ал-Мерита. Под шорох удаляющихся женских шагов Демайтер повалился на полированный гранит. Розовые, малиново-красные, синевато-серые и почти черные плиты, на которые он медленно падал, пронеслись перед глазами в фантастическом танце и растаяли. До полуночи оставалось не больше двух часов. Едва дождавшись, пока повелительница вышла за дверь, Асиана стремглав бросилась к другому выходу. Лекарь уже спешил в северную башню. Нет сомнений, что стражник выживет. Вряд ли он станет откровенничать с Великой Матерью - ведь даже королевским палачам в самом сердце Караманта ничего не удалось из него выудить. Но лишний свидетель невероятных событий – это сомнительное преимущество для сестры, провалившей миссию, подвергнувшей опасности репутацию клана и королевскую Провинцию. Ее версия должна прозвучать первой, а аудиенция - пройти безупречно: ни одной пылинки на ритуальном белоснежном платье, символизирующем чистоту и добрые намерения. Ни единой прядки волос, выбившейся из прически, ни одного лишнего слова, жеста, вздоха и мысли. Аудиенция в мозаичном зале – самое волнительное испытание. Случалось, что сестры уходили оттуда прямо на эшафот, случалось – возносились к вершинам власти. До сегодняшнего дня высшая ступень в клане оставалась весьма значительным, но единственным карьерным достижением светлой госпожи Асианы-Ал-Мерита. Многие из тех, с кем она начинала, уже с гордостью носили диадемы советниц первой лиги и не упускали повода лично приказать что-нибудь менее удачливой сестре. Другие – как бы невзначай демонстрировали обручальные кольца. Они заслужили право обручения, и теперь появлялись в темных мирах только в качестве дипломатов. Под руку с молодыми мужьями, с внушительной свитой, шиком, блеском и документами, которые любой мало-мальски смышленый гонец доставил бы в два раза быстрее. Асиана бросила взгляд в зеркало. С прической она намучилась, но исхитрилась укрыть от посторонних глаз выстриженный клок волос. Струящийся белый шелк идеально облегал фигуру. А что с декольте? Вроде бы не чересчур - то, что нужно. У нее так давно не было повода надеть ритуальное платье. Проклятые модницы из числа советниц! Они позабыли, как выглядит нежить, но до миллиметра знали длину шлейфа и глубину выреза для каждого из обрядов, и вполне могли поменять правила. Асиана замерла у зеркала, вспомнила бесформенную зеленую рубаху, в которой впервые предстала перед жителями механического королевства, оценивающий взгляд чужого командира, серебристый диск летающего корабля и странного оборотня иного мира. Лекарь… Она вообразила, как мастер Гамерто – лучший лекарь ее клана улыбается и запросто болтает с оборотнем, боевым магом и королевским мудрецом. Она покачала головой, решительно одернула лиф и поправила узкий пояс, расшитый серебряной нитью – единственное украшение, которое прилагалось к наряду. Очень скоро высокопоставленным клановым бездельницам станет не до измерения ширины кружева на рукавах юных послушниц. Если Великая не оценит открытие четвертого королевства, то что тогда имеет ценность? Асиана торжествующе улыбнулась своему отражению, но тут же отступила на шаг и коснулась припухших век кончиками пальцев. Бессонные ночи и многие мили скачки не прошли бесследно не только для стражника Диам-Ай-Тера. Последние минуты перед самым важным допросом за всю свою жизнь Асиана потратила на поиски склянок с эликсирами свежести, после чего схватила факел и распахнула дверь. Со сводчатого потолка галереи упала на пол прозрачная капля. Из влажного пятна вырос сверкающий кристалл, и Асиана бестрепетно растоптала его, ступив в самую сердцевину. Хрустальные стены заключили в себя служительницу высшей ступени. Впаянная в прозрачную капсулу она провалилась вниз и пронеслась по замку в толще вековых стен до самого входа в мозаичный зал. Горный хрусталь выпустил ее на волю на верхней ступеньке узкой лестницы, ведущей в подземелье. Когда-то здесь были каменоломни. На заре времен отступницы клана трудились вместе с рабами, добывая белый камень. Сначала именно известняк был любимым минералом черных невест. Он легко разделялся на глыбы и блоки нужной формы даже в слабых девичьих руках. Со временем, когда клан утвердился при дворе и обрел могущество, цитадель перестраивалась бесконечно. И уже лучшие мастера занимались облицовкой внутренних помещений замка, а заброшенные каменоломни, связанные с ним узким подземным ходом использовались то как темница, то как пыточная камера, то как секретное хранилище. Говорят, однажды сестра, по чужому навету обвиненная в предательстве, вырвалась из рук палачей. Обезумевшая девушка принялась царапать стены, крича о своей невиновности. И к удивлению присутствующих, каменные пластины полетели из-под ее пальцев легко как яблоневые лепестки. И каждый раз, когда она кричала: «Я невиновна»! на стене появлялся драгоценный камень. Сестру оправдали. Но сколько ни старались добыть из стены впаянные самоцветы - так и не смогли этого сделать. Многие столетия мозаика из драгоценных камней росла и ширилась по одной ей известным законам. Если во время допроса в мозаичном зале, звучала истина, аметисты, рубины, алмазы рождались на глазах. Но камни всегда оставались глухи к раздорам, скандалам и мелким бытовым сорам. Чтобы вырастить, например, алмазную россыпь, необходимо было рассказать о событии, которое изменит ход истории, причем рассказать бесстрастно, ни разу не солгав и не ошибившись в оценках. Легенда, дошедшая до наших дней, гласила, что оставшись в бывшей каменоломне в одиночестве и потушив факел, можно услышать тихий голос и различить отдельные слова. Юные послушницы в кельях, замирая от сладкого ужаса, шептались о том, что мир перестанет существовать, когда мозаика закончит рисовать свои узоры. Но узнать так это или нет, у них не было ни единого шанса. Патриархи клана фанатично хранили тайну мозаичного зала. Вход замуровали давным-давно. Веками существовал единственный способ попасть в глухое подземелье, равно как и выйти из него – примчаться в хрустальной капсуле, что пришлет за тобой Великая матерь. Насколько знала Асиана, никому кроме главы клана это волшебство не было подвластно… Она сбежала вниз по ступеням, перевела дух и, зябко поеживаясь, пошла по дорожке, вымощенной розовым известняком. Рукотворная тропинка вела в слепой каменный мешок, на дальней стене которого переливалось всеми цветами радуги главное сокровище клана Великой Матери. Здесь всегда было тепло. Повелительница, прибывшая раньше, медленно обходила помещение, зажигая факелы, в свете которых самоцветы горели еще ярче, а ее худосочная фигура отбрасывала на стены уродливую тень. Асиана пристроила свой факел в одну из ниш, повелительница повернула к ней голову и произнесла: - Подойди, сестра. Я тебя выслушаю. Асиана, хранившая почтительное молчание, присела в глубоком реверансе, выпрямилась, и подметая подолом известковую пыль, подошла к мерцавшей драгоценными каменьями стене. Как того требовал ритуал, сестра, проходящая испытание, остановилась ровно в двух шагах от центра мозаики и преклонила колени. Под левое колено попал острый мелкий камешек, но Асиана долго-долго стояла, не шелохнувшись, пока слова повелительницы не прокатились под гулкими сводами подземелья: - Можешь говорить, Асиана-Ал-Мерита. Асиана поднялась, выпрямилась в полный рост и развернулась. Сияющие россыпи камней остались у нее за спиной. Повелительница стояла напротив, чтобы иметь возможность оценить, правду ли говорит подчиненная. Сидеть в подземелье не разрешалось никому, включая главу клана. Асиана вздохнула и начала рассказ об удивительных спутниках, с которыми ее свела судьба. Сквозь пространство и время, их навечно связывали теперь долгие часы воспоминаний. Она ничего не утаивала и не приукрашивала. И старалась сообщить только голые факты. Холодным камням, которые потрескивали за спиной, прорастая сквозь известняк, ни к чему знать, о чем болтали у костра представители разных измерений, дожидаясь возвращения Ильи и королевского стражника. И как смотрел на нее Владимир Логинов… Тут Асиана сообразила, что молчит уже некоторое время, подняла глаза и внутренне подобралась, приготовившись отвечать на вопросы. А задавались они в клане разными способами. Иногда – весьма болезненными. Потрескивание за спиной, похожее на потрескивание дров в камине, прекратилось. В могильной тишине подземелья стоявшая напротив повелительница вдруг сделала несколько шагов назад, и то ли вскрикнула, то ли всхлипнула, зажав рот ладонью. - Что с вами, моя госпожа?! Нарушив правила аудиенции, Асиана подбежала к ней и остановилась в нерешительности. Лицо Великой Матери, остававшееся бесстрастным даже в присутствии разгневанного короля Аканора, исказила гримаса ужаса. Почти бесцветные глаза широко раскрылись, острый подбородок мелко задрожал. - Что… Что ты наделала?! – закричала повелительница. – Как?! И почему ты?! На секунду она закрыла лицо руками, и Асиана, так и не посмевшая к ней прикоснуться, растерянно обернулась и обмерла. Вся мозаичная стена была сплошь усыпана драгоценностями и представляла собой ровный четырехугольник в сверкающей алмазной раме. Сколько Асиана не присматривалась, она не нашла ни одного белесого известкового просвета, которые раньше встречались в изобилии. И рамой каменная картина обзавелась впервые. Если верить легенде – единственное, что отделяло сейчас мир от конца света – это отсутствие алмазного обрамления, идущего по нижнему краю картины. Мозаика сложилась. Только рама осталась недостроенной. - Уходи. Сейчас же, - сурово сказала Великая Матерь, которая справилась, наконец, с потрясением и смогла придать лицу привычное надменно-бесстрастное выражение. – Я должна подумать. Она подобрала с пола камешек, погрела в узких ладонях с узловатыми пальцами, и с ее руки стекла вниз уже знакомая капля, мгновенно выросшая в транспортный кристалл. Он промчал Асиану сквозь замок и растаял на полу ее комнаты. Не успев опомниться, Асиана очутилась в своей спальне. Секунду она стояла, рассеянно теребя белый шелк ритуального платья. Потом выскочила из спальни и кинулась к выходу из покоев. Наружная дверь оказалась наглухо запертой. Асиана вернулась, опустилась на толстый ковер и беззвучно заплакала, содрогаясь всем телом. Она так и уснула на полу, всхлипыва во сне. * * * Прозрачный вестник, притаившийся у виска, встрепенулся и растаял в утренних сумерках, унося неведомому хозяину рассказ о пробуждении гостя… Демайтер глубоко вздохнул, открыл глаза и обвел взглядом небольшое помещение. Из-за непомерного количества магических сторожей, дремавших на грубо отштукатуренных стенах, низком каменном потолке, у дверей и в каждом углу, оно больше походило на темницу, оплетенную грязной паутиной. Окно находилось где-то над головой, и судя по тому, какой жидкий неуверенный свет оттуда лился, занавесили его так, что даже подходить к оконному проему было небезопасно. Пересчитав бледные кляксы паукообразных охранников, Демайтер решил, что очнулся в тюремном каземате на ворохе прелой соломы и с удивлением отметил, что лежит на высоких подушках, под свежими простынями. Он осторожно повернул голову и скользнул взглядом по белоснежной сорочке, аккуратно зашнурованной на груди. Так ничего и не разглядев под нестерпимой белизной ткани, он коснулся плеча пальцами здоровой руки. От разрывающей тело боли остался тянущий отголосок, прокатившийся сверху вниз от шеи до запястья. Демайтер подавил навязчивое желание вскочить с постели, расслабился и начал собирать воедино память и сознание. Вместе с ними вернулось чувство голода, от которого у него снова помутилось в глазах, но в этот момент дверь открылась, и по комнате поплыли дразнящие запахи еды. Столик, уставленный снедью, толкала перед собой старуха – скрюченная, глухонемая, слепая и совершенно безумная. Белые одежды клана великой матери, расшитые черненым серебром, смотрелись на ней как на корове седло. Демайтер тихо выругался пересохшими от жажды губами. Даже мертвяк мог бы дать ему больше информации о месте и времени, чем это безусловно живое, но абсолютно бесполезное существо, которым управляла чья-то воля. Рискуя свалиться на пол от слабости, он сел в постели, с отвращением оттолкнул костлявую руку старухи, вознамерившейся прислуживать ему за обедом, и набросился на еду и питье, не обращая внимания на шаркающие шаги безмозглой ведьмы, которая поплелась обратно к двери. Следующий посетитель заглянул к стражнику, когда за окном разгорелся день. Высокий седоволосый старик склонился в почтительном поклоне, едва переступив порог. - Здравствуй, светлый господин Диам-Ай-Тер, - произнес он. – Я мастер Гамерто. Демайтер, которого появление лекаря вывело из сытого полусна, приподнялся, опираясь на локоть, и кивнул в ответ на приветствие. - Я знаю, кто ты такой. Скажи, сколько я пробыл здесь, мастер? – спросил он. - Не слишком долго, мой господин. Но и не слишком мало. Демайтер усмехнулся. Такой ответ в равной степени мог означать, что пребывая в колдовском забытьи, он провел в замке несколько часов, недель, месяцев или десятков лет. А то и больше. - Если Великая даже это запретила тебе говорить, для чего ты вообще открывал рот и здоровался? – спросил он. - Чтобы быть учтивым с королевским стражником и искусным магом, - ответил мастер Гамерто, ничуть не смутившись. - Что ж… тебе в отличие от меня это удалось, - признал Демайтер. – Мне все равно нечем отблагодарить тебя за твое искусство. Так что говори, что должен, или делай, что велено и проваливай. - Великая матерь хочет закончить прерванный разговор. Не волнуйся так, мой господин, это не пойдет тебе на пользу. Мне всего лишь нужно оценить, сможешь ли ты предстать перед ее светлостью. И когда именно. - Разумеется, когда ей самой будет угодно. Боюсь, это не нам с тобой решать, мастер, - с легким раздражением в голосе заявил Демайтер. - Тогда переоденься к встрече, светлый господин Диам-Ай-Тер, - лекарь осторожно приблизился и положил на кровать сверток с одеждой, который держал в руках. – Я бы сказал, что тебе еще нужна моя помощь, но вряд ли ты ее примешь. А лечить одно лишь тело – неблагодарное занятие. Пройдет несколько дней, и оно забудет об этой ране. Прощай. Демайтер проводил его взглядом, сел, провел рукой по волосам, зачесывая их назад, и начал распутывать искусно заплетенную шнуровку сорочки, которая норовила обжечь и разрезать пальцы. Вынужденный действовать одной рукой, он провозился около получаса. Наконец, тесьма поддалась. Демайтер встал с постели на холодный каменный пол. Стиснув зубы, он стянул с себя рубаху, которую явно неспроста на него напялили. Она сковывала движения, неприятно обтекала кожу и липла к ней, словно ткань была мокрой. Избавившись от ненавистного предмета одежды, пропитанного чужой магией, Демайтер швырнул им в ближайшего сторожа, притаившегося углу, брезгливо отогнал потянувшиеся к лицу клочья белесой паутины и, наконец, осмотрел свое левое плечо. Рука еще плохо слушалась и наливалась свинцовой тяжестью при любом неосторожном движении, но мастера Гамерто все же стоило поблагодарить. На коже от воспаленной раны осталась неприметная ниточка свежего шрама. Демайтер едва успел одеться, как дверь распахнулась и в комнату шагнула сама повелительница черных невест. Она вошла стремительно. Факелы вспыхнули, осветив помещение, густая сеть сторожевой паутины растаяла, раздвинув стены. Черный плащ стражника, небрежно брошенный в изголовье кровати, предостерегающе полыхнул лунным свечением. Короткий взмах узкой руки, унизанной кольцами, освободил гостя от церемонного поклона и приветствия. До этой самой секунды Демайтер был уверен, что чопорная Великая Матерь замужем за дворцовым этикетом и никогда не поступится ни одной из своих привилегий. - Ты по-прежнему хочешь моего покровительства, Диам-Ай-Тер? – решительно спросила повелительница, похожая в свете факелов на ожившую мумию. - У меня нет выбора, ваша светлость, - ответил он, обретя дар речи. - Твое владение магией выше всяких похвал, твой авторитет среди стражников непререкаем, в твоих жилах течет королевская кровь, - повелительница приблизилась и остановилась в двух шагах от изумленного Демайтера. – Со временем ты мог бы претендовать в клане на место Эллис-Ан-Тера, если бы захотел. - Боюсь, сейчас это невозможно, моя госпожа, даже если бы я мечтал об этом. - Я знаю. Ты предпочел дальние рубежи и сомнительную компанию иномирцев не только власти, но и спокойствию Соединенного Королевства. И это – после всех успехов в клане! - в голосе засквозило холодное неудовольствие. Высокая кровь взяла верх. - Достойно ли поступать так отпрыску знатного рода, пусть решают другие, - повелительница пристально посмотрела в непроницаемо-черные глаза стражника. На сей раз она не пыталась прожечь чужую защиту – мастер Гамерто трижды подтвердил то, в чем и так не оставалось сомнений с самого начала. Демайтер либо мгновенно умрет, либо прежде чем умереть успеет выпустить на свободу такие силы, что добрую половину замка придется отстраивать заново. - Я, глава клана, помогла тебе, Диам-Ай-Тер. Именно я, если ты помнишь. А не мастер Гамерто, который возился потом с твоей раной. И сейчас я имею все полномочия и основания признать долг погашенным. Коллегия решит вопрос в мою пользу, ведь я дала тебе все, о чем ты просил. Ты попадешь в руки правосудия. Но прежде чем это случится, я хочу предложить сделку. Или ты сразу предпочтешь Карамант? Демайтер внутренне содрогнулся и невольно поправил перевязь, на которой все еще покоилась его левая рука. - У меня есть одно поручение, - произнесла Великая Матерь и замолчала. - Невыполнимое, - как бы невзначай обронил Демайтер. - Скорее деликатное, - поправила его повелительница. - Так что, мой мальчик, готов ты меня выслушать? - Да, ваша светлость. Мальчиком его давно никто не называл. Патриархи жили долго. Сколько лет Великой Матери, где прошло ее детство, какие интриги позволили ей возглавить клан – все это были вопросы, на которые вряд ли кто мог правдиво ответить, кроме стен цитадели. - Я могу многое, Диам-Ай-Тер. Сейчас, когда ты вне закона, должности и привилегий, никто не предложит тебе ни помощь, ни службу. Согласен ли ты послужить мне? - Да, ваша светлость, - после некоторого раздумья ответил Демайтер. – При одном условии. - Условии? – графитовые ниточки бровей прыгнули вверх. – Ты еще смеешь говорить об условиях?! Не забывай, где находишься и с кем разговариваешь. Да будет тебе известно, что каждый вдох здесь происходит с моего разрешения и ведома. Демайтер, которому вдруг перестало хватать воздуха, молча поклонился в ответ, не в силах вымолвить ни слова. В помещении стало заметно темнее – бездымные факелы задыхались вместе с королевским стражником. Великая Матерь поджала губы и задрала острый подбородок, стремясь посмотреть на рослого собеседника сверху вниз. Если он и мог сопротивляться неожиданной вспышке гнева и колдовства, то ничем этого не выдал. Комната постепенно снова наполнилась воздухом и светом. - Я знаю, чего ты хочешь. Устный договор, - Великая недовольно поджала губы. Богатая добыча ускользала из рук, не заглотив приманку. - Да, ваша светлость… Никаких магических соглашений и клятв с моей стороны, - подтвердил стражник и выпрямился, - для вашего же блага. Если я по доброй воле сдамся королевским ищейкам прямо за воротами замка - неисполненная клятва сожжет меня у них на глазах. Вы окажетесь под подозрением. Сговор с государственным преступником – налицо. - Надеюсь, ты не подведешь меня, Диам-Ай-Тер, - задумчиво произнесла Великая. – Иначе, клянусь, я перебью цену, которую дают за твою голову стражники, тюремщики Караманта и королевские ищейки вместе взятые. И ты пожалеешь, что на свет появился не только ты сам, но и весь твой род с усопшими предками и не рожденными потомками!