Дверь открылась сама. На пороге возникла уютного вида пожилая женщина в байковом халате и тапочках из овчины. Ее серебряные с сиреневым отливом волосы были собраны в густой пучок на макушке, ясные голубые глаза за выпуклыми линзами очков казались огромными, розовые губы изогнулись в доброй улыбке – один-в-один адаптированный к деревенской жизни вариант Феи из «Шрека». – Добрый день! – сказала я, пока Лизка оглядывалась в поисках кота в сапогах, пряничного человечка и трио белых мышек. – Как поживаете, Ольга Ивановна? – Я-то прекрасно, а вы? За чем пожаловали? – Старая Ве… Фея церемоний не разводила. – За алоэ, – я тоже не стала тянуть кота за всяко-разно. – Нет ли у вас, случайно, свежего сока алоэ? – Много, много свежего сока алоэ? – включилась в деловой разговор Лизавета. – Есть, как не быть, – Старая Фея отступила от порога, пропуская нас в помещение. – И именно случайно… Мы вошли и осмотрелись в небольшой чистенькой комнате с белеными стенами. На дощатом полу – вязаные половички, на единственном окошке – ситцевые занавески с рюшками, на стене – календарь с котятками в лукошке, в центре квадратный стол и четыре стула. – Приемная, – чуть разочарованно пробормотала Лизка. Очевидно, она ожидала, что жилище ведьмы будет более колоритным. – Присядьте, подождите минутку, – сказала хозяйка и вышла в одну из трех дверей. Лизка опустилась на стул, я садиться не стала – переместилась поближе к той двери, за которой скрылась Старая Фея, и принюхалась: – Пахнет сеном. – Сушеными травами, – поправила меня хозяйка, возвращаясь в приемную. – Там у меня кладовая. Я пристыженно покраснела, отпрыгнула к Лизке и тоже присела. Хозяйка поставила на стол керамический горшочек. Он был самый обыкновенный – я в таких же мясо с овощами в духовке запекаю, только из-под плотно притертой крышки плиссированной юбочкой торчала оберточная бумага. – Удачно вы зашли. – Старая Фея приспустила очки и проницательно посмотрела на нас с Лизкой поверх стекла. – Прям как знали, да? – Что мы знали? – Лизка поморгала, изображая полнейшее непонимание. – Что у меня случайно завалялся старый куст алоэ? – предположила бабулька. Я с некоторой досадой подумала, что традиции женского сыска в этом семействе явно чтят. – Не представляю, как может случайно заваляться старый куст алоэ? – Лизка, поднаторевшая в деловых переговорах, не сдалась и увеличила частоту непонимающего моргания. – А я вам расскажу. – Старая Фея тоже села и возложила морщинистую руку на горшок, как на Библию. – Всю правду и одну только правду… Лизка перестала моргать и зафиксировала глаза широко открытыми – мол, слушаем вас внимательно! – Как-то раз колокольчик у ворот прозвенел, а в калитку никто не вошел. Я ждала, ждала, потом вышла, посмотрела – а никого и нет, только лежит во дворе на снегу что-то большое, темное, растопырчатое. Пригляделась я – а это алоэ, огромный куст, но уже без горшка. Кто-то, значит, из земли его вырвал и мне во двор закинул. Зачем? – Бабулька снова внимательно посмотрела на нас. Мы с подружкой синхронно пожали плечами. – Ну, я решила – не пропадать же добру, и вот – у меня есть много свежего сока алоэ, – бабуля звонко щелкнула по коричневому боку горшка. – Мы возьмем все, – торопливо сказала я. – Сколько это стоит? Старая Фея назвала цену, и она оказалась невелика. Я расплатилась, схватила горшок и не удержалась – погладила его нежно и с предвкушением. Будут, будут теперь у меня косы Рапунцель! – А когда это случилось, вы не помните? – уже встав из-за стола, спросила хозяйку Лизка. – Когда вам алоэ подбросили, в какой конкретно день? – Не в самый лучший, – фыркнула бабулька. – У меня в тот же день колокольчик срезали, пришлось срочно искать, чем его заменить. Хороший был колокольчик, заливистый, уху приятный, не то что этот трескучий велосипедный звонок… Мы с подружкой переглянулись, и Лизка пообещала: – Я обязательно скажу мужу о вашей пропаже. Он участковый и как раз сейчас разбирается с серией странных краж… – Не надо говорить участковому, – перебила ее Старая Фея. – Подумаешь – колокольчик, это такая ерунда. Хотя… Она пожевала губами и договорила: – Если вдруг узнаете, кто мне алоэ подкинул, скажите ему, что так не делается. Младенцев и живые растения в мороз на пороге не оставляют. Замерз бы куст – и никакого толку с него… – Толк будет, – твердо пообещала я и крепче прижала к себе горшочек. – Итак, мы получили и информацию, и алоэ, программа максимум выполнена, – резюмировала подружка, когда мы вернулись в машину. – Ты довольна? – Почти, – я устроила горшочек на своих коленях, не желая выпускать из рук чудо-средство. – Алоэ много, но информации мало. Какие выводы можно сделать из того, что мы узнали? – Какие выводы? – повторила Лизка, морща лоб. – Очевидно, что кто-то действительно тырит у мирных граждан предметы быта из цветных металлов. У Федоры – медный кувшин, у Дятлихи – таз, у тебя – бубенцы, у Старой Ведьмы – колокольчик. И еще коровье ботало у какой-то гражданки, забыла ее фамилию… Это во-первых. Во-вторых – появились штрихи к портрету этого ворюги с фиксацией на цветмете. – А у нас разве уже имелся его портрет? – Схематический. Мы же предполагали, что этот ворюга весь в болячках, потому-то он и свистнул алоэ – чтобы лечиться. А оказалось, что алоэ ему был не нужен. – То есть теперь у нас и того схематического портрета в болячках не имеется… – Но есть штрихи к нему! – напомнила Лизка-оптимистка. – Не к настоящему портрету, но к психологическому. Смотри, ворюга положил глаз на кувшин и спер его в комплекте с растением, но не выбросил ненужный ему куст где попало, а подкинул его бабке, о которой точно знал, что она не даст алоэ пропасть впустую. О чем это говорит? – О том, что ворюга – наш, деревенский, потому что чужие не знают про Старую Ведьму! – Да! А еще он совестливый, жалостливый, чувствительный – подбери правильное слово сама, ты у нас филолог. Я хочу сказать, что ворюга не смог цинично прикопать алоэ в ближайшем сугробе, бессмысленная гибель растения ему претила… – Понимаю, о чем ты, – я кивнула. – Типа, наш преступник еще не очерствел душой, да? – Да! – Лизка обрадовалась достигнутому пониманию. – Он, конечно, ворюга, но не полный гад, стало быть, и обезглавленные истуканы могут надеяться на лучшее: что их деревянные головы украдены, но не погублены. Их можно найти и вернуть! – При условии, что цветмет и головы крал один и тот же вор, – уточнила я. – А мы не можем быть в этом уверены… – Но можем на это надеяться, – подружка не позволила мне приуныть. – Смотри, у нас получилось две линии тематических краж, так? Одна – различные изделия из цветных металлов, вторая – три деревянных головы и коробка с камушками. И эти две линии уже пересеклись однажды в твоем дворе! Случайность? Не думаю! – Может, ты и права, – задумчиво согласилась я. – Две линии просматриваются совершенно четко… Если не учитывать пододеяльник, конечно. Он как-то ни к металлу, ни к дереву не относится… – Может, связь какая-то неочевидная или отдаленная, поэтому мы ее не улавливаем. Не знаю, что это может быть… Типа, натуральный шелк делают тутовые шелкопряды, а они живут на дереве, которое однажды становится древесиной, из которой можно вырезать истукана… – Притянуто за уши. – Да это я так, навскидку. – Лизка не глядя сняла одну руку с руля и ободряюще похлопала меня по коленке. Попала по горшку, удивилась неожиданной твердости, удивленно покосилась. – А, это вот что… Я уж подумала – костяная нога… Короче, про пододеяльник мы еще как следует помозгуем и все поймем, связь есть, я это чувствую нутром. Тут у нее в животе заурчало, и я хихикнула: – А еще ты снова чувствуешь нутром зверский голод, так что заканчиваем покатушки и едем обедать. Тут в окошко с моей стороны постучали, и мы с подружкой обе подпрыгнули от неожиданности. – Хорошо, что вы еще не уехали, – сказала Старая Фея, когда я приспустила стекло. Мне показалось, что она хотела сказать не «хорошо», а «странно», но проявила вежливость. – Вот, передайте, пожалуйста, вашим соседям напротив, это для Зинаиды, – бабуля сунула в окошко пузырек темного стекла. – Счастливого пути! Я, как загипнотизированная, молча взяла пузырек, Лизка так же послушно стронула с места машину. Отъехав метров на пятьдесят, мы, не сговариваясь, оглянулись. У голубой калитки уже никого не было. – Откуда она знает, кто наши соседи напротив?! – страшным шепотом спросила подружка и за первым же поворотом дала газу. – Спокойно, тут никакой мистики! – Я сняла шапку, утерла ею вспотевший лоб и посмотрела на пузырек. Никакой этикетки на нем не было. – Ты сама сказала бабке, что твой муж – участковый, а уж Митяя-то она точно знает и, разумеется, в курсе, где его дом. – Фу-у-ух, отлегло! – Лизка шумно выдохнула. – А я уж подумала – старушка и вправду ведьма… – Нет, просто травница и знахарка, – я сунула пузырек в карман. – Интересно, от чего она лечит Дятлиху? – Очень надеюсь, что от недержания длинного языка, – съязвила подружка. В родное стойло «лягушонка-коробчонка» мчала резвее, чем по чужим адресам, и уже через четверть часа мы были дома. Я вылезла первой, открыла ворота, чтобы подружка могла загнать машину во двор, и, предупредив, что вернусь через минуту, пошла к Дятловым. – Не задерживайся, маманя уже греет борщ! – покричала мне вслед подруга – как будто я сама не учуяла аппетитные запахи. Борщ с пампушками на первое, голубцы с мясом на второе и пироги со сладким творогом к чаю с чабрецом и малиной – я теткино меню могу читать с закрытыми глазами! У железной калитки Дятловых я замедлилась и чинно позвала, как положено: – Есть кто дома? Хозяева-а! – Хрясь! Хрясь! Хрясь! – донеслось со двора.