Неловко сунув свой подарок Андрею в руки, Олька еще раз извинилась, тут же отступила и потерялась в толпе. – Оля, куда ты? – Муж поискал глазами соседку, понял, что это дело безнадежное, и перевел взгляд на картинку. – Ладно, я ее позже поблагодарю… Ух ты! Это же мои истуканы! – Они самые. – Я даже всхлипнула, растрогавшись. Соседка нарисовала не то закат, не то рассвет, а на его пламенном фоне – четверку темных истуканов. В детали художница не вдавалась, заботясь не о точности изображения, а о передаче настроения, и разглядеть деревянные лица не представлялось возможным, зато хорошо было видно, что три истукана на голову ниже четвертого. При этом в верхней точке самого высокого столба ослепительно полыхало белое пламя. И я-то сразу поняла, что это блестит в лучах восходящего (или заходящего) солнца импровизированный шлем из алюминиевой кастрюли, а вот Андрюша озадачился. – Я не понял, он что, горит? Почему тут огонь? – Андрей потыкал пальцем в белое пятно на рисунке и с подозрением посмотрел на меня. – Очень странно… Алис, признайся, ты не все мне рассказала? Конечно, я не все ему рассказала! Зачем было грузить человека избыточными подробностями. – Да это же вы… – я чуть не сказала «выварка», но подумала, что во всех деталях излагать историю расследования дела о трех безголовых чурбанах прямо сейчас мне не хочется. Как-нибудь в другой раз. Поэтому я быстро поправилась: – Да это же вы, художники, очень странные! Может, огонь на столбе – это такая метафора, типа, сияющая вершина творчества… Пойдем уже тоже потанцуем? – Сияющая вершина – это хорошо, – одобрил метафору муж-художник. Двадцатилитровая кастрюля – тоже неплохо, машинально подумала я. Сколько борща сварить можно… Стоп, о чем это я?! Я приняла предложенную руку супруга, и мы пошли танцевать. * * * notes Примечания 1 Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Купидон с жареным луком».