— Ну, вроде бы все проканало, — радостно вздохнул Артемин, откинувшись на спинку своего кожаного кресла. Только что он получил эсэмэску от Шельмана. Текст был коротким: «К тете в Мариуполь поедем послезавтра. О времени отправления поезда сообщу позже». И больше ничего. Все остальное Артемин мог додумать сам. Значит, этот придурковатый химик поработал на славу. Можно было переходить к следующей задаче — транспортировке иконы к ее загадочному покупателю в далекий итальянский Триест. — Ну что, порядок? — Шнеля все это время вглядывался в лицо шефа, пытаясь прочитать его мысли. — Порядок. Кстати, пора бы и о химике позаботиться. Он нам больше не нужен. — Все понял, — Шнеля кивнул своей гладко выбритой головой. — Я уже продумывал этот момент. Наверно, в его лаборатории произойдет взрыв. — Я надеюсь, это случится после неудачного химического опыта? — Совершенно верно. Пацан чуток перепутал свои реактивы. — Ну хорошо, действуй, — согласился Артемин. — Но не тяни кота за хвост. Постарайся завтра. Можешь рассчитывать на помощь Светки. — Боюсь, не успею, — покачал головой Шнеля. — Работать можно или чисто, или быстро. — Понял, согласен. Ну его на хер, этого химика, пускай еще поживет недельку-другую. Приедем и тогда разберемся. Шнеля кивнул. Повисла недолгая пауза, которую нарушила секретарша: — Вадим Михайлович, там снова этот немой беспокоит. Настаивает на личной встрече. Артемин поморщился, выражая всеми мускулами своего лица откровенную неприязнь. Он не любил, когда его доставали попусту. Пару дней назад на горизонте замаячил некий агент некой никому не известной художницы. Он почему-то решил, что именно Артемин сможет превратить эту барышню в мегазвезду. И, как писал в своем письме, готов оказать дарованию спонсорскую помощь. Артемин нутром чуял, что много на этом деле не заработаешь. Те времена, когда богатые лохи были готовы выкладывать миллионы для продвижения мазни своих юных любовниц, к сожалению, давно миновали. Богатых лохов в России и вообще становилось все меньше и меньше, и на каждого Артемина их не хватало. С другой стороны, кормить этого немого завтраками также было делом непродуктивным. Услышав от секретарши дежурную фразу: «Вадим Михайлович занят, у него плотный график, перезвоните завтра», немой дисциплинированно перезванивал завтра и продолжал дурить голову. — Ладно, назначьте ему на два, — произнес Артемин в трубку внутреннего телефона. — И сразу сообщите, что встреча будет короткой, 15 минут. «Это самый дешевый способ от него отделаться» — решил он. Шнеля встал, протянул руку и вышел из кабинета. Артемин решил последовать за ним. До двух оставалось еще сорок минут. Можно и пообедать. Артемин и не сомневался в том, что этот посетитель прибудет вовремя. И ровно в два на роскошном металлическом стуле уже сидел странный на вид мужичок средних лет. Он был похож на мелкого провинциального бизнесмена, то есть на барыгу. Но вместо короткого ежика с заметной залысиной его голову украшали длинные кудри засаленных волос. Артемин принюхался. Его нос уловил что-то родное, но давно забытое. Запах лука, который вызывал у этого столичного сноба нескрываемое отвращение. «Таких посетителей у меня уже давно не было», — подумал хозяин кабинета. Посетитель молчал. То есть для него это было вполне закономерно, но он не проявлял никакой инициативы и с помощью жестов. — Значит, вы являетесь арт-агентом Магдалены Папасовой? — задал Артемин наводящий вопрос, читая визитку гостя. Визитка была напечатана на обычном принтере. Лист бумаги формата A4 явно нарезали обычными ножницами. Немой стал ожесточенно трясти головой, издавая при этом дикие звуки. — Иван Николаевич говорит, что он представляет настоящее юное дарование, надежду русского искусства нового века, — стала объяснять переводчица. — Он убежден, что ее прочувствованные произведения не оставят вас равнодушным. Артемин, кряхтя, листал альбом с фотографиями картин. Именно равнодушным они его и оставили. — Мне импонирует желание Ивана Николаевича помочь молодому дарованию, — начал он ровным, спокойным голосом. — Вынужден обратить внимание только на один аспект. Продвижение в мире искусства требует значительных финансовых средств. К большому сожалению, лично я не располагаю достаточными денежными ресурсами для того, чтобы помочь этой, несомненно, талантливой художнице. Во время этого монолога немой не отрываясь глядел на Артемина, то и дело издавая жуткие звуки: «Мумууу-муууу». Затем он стал «диктовать» сурдопереводчику ответ. — Иван Николаевич все понимает и готов вложить в это начинание свои собственные средства. Он довольно обеспеченный человек, у него есть две палатки на рынке в деревне Квашовка в Вологодской области. Услышав эти слова, Артемин чуть не разразился гомерическим смехом. Держать себя в руках ему становилось все сложнее и сложнее. — Боюсь, что уважаемый Иван… как там его… просто не представляет, о каких суммах идет речь в данном случае, — силой воли Артемину удалось сохранить серьезность. Мимика лица немого стала вообще зверской. Казалось, будто он сейчас взорвется, как перезревший огурец. «Только еще психов падучих мне тут не хватало, мать твою!» — выругался про себя Артемин. — Иван Николаевич понимает, что раскрутка художника требует больших ресурсов, — начала сурдопереводчица. — И для организации выставки Магдалены он готов оказать спонсорскую помощь. При условии, что выставка пройдет в одном из центральных залов Москвы и вы сможете собрать на нее весь бомонд. Все это время немой усиленно кивал, чтобы сомнения в его платежеспособности мигом развеялись. То и дело он размахивал своим мобильником, допотопной «Мотороллой». — Позвольте поинтересоваться, каким может быть размер этой спонсорской помощи? — холодно спросил Артемин. Немой ненадолго задумался. Потом вдруг хлопнул ладонью по столу. — Иван Николаевич готов потратить для организации выставки пятьдесят, а если это понадобится, то и сто тысяч. Это весь его доход за несколько месяцев. — Простите, чего сто тысяч? Рублей или долларов? — язвительно поинтересовался Артемин. — Конечно, рублей. — Передайте уважаемому Ивану Меценатовичу, что выставку его подопечной в Москве я смогу организовать за эту сумму, но не в рублях, а в долларах, — отчеканил Вадим Михайлович. — А еще лучше — в евро. Разницы хватит на пару лишних представителей бомонда — если уж Иван Меценатович на них настаивает. Само собой, этот ответ вызвал в стане противника немалое замешательство. Иван Николаевич так интенсивно махал руками, что Артемин боялся за произведение абстрактной живописи, висевшее на противоположной стене. Хозяин кабинета не дал немому опомниться. Сурдопереводчик еще не закончил перевод его слов, а Артемин уже снова загрузил его работой. — Вынужден вам напомнить, что пятнадцать минут, которые мне удалось выкроить для нашей встречи, уже закончились. — Артемин флегматично добивал лежачего. — Сейчас у меня запланировано важное совещание. Всего вам наилучшего. Он тут же углубился в свои бумаги, полностью игнорируя гостей. Немой еще некоторое время пытался жестикулировать, но вскоре он понял, что все это без толку. Артемин боялся ненужного скандала, но клиент вдруг разом успокоился. Он встал, что-то промычал и протянул руку. — Иван Николаевич сказал, что подумает над вашим предложением, — перевел сурдопереводчик. — В таком случае буду рад нашему сотрудничеству, — фальшиво улыбнулся Артемин. Тем временем в проеме открывшейся двери замаячила фигура Шнели. «Ну а этому что здесь снова понадобилось?» — забеспокоился хозяин кабинета. * * * — Да, не перевелись еще на этом свете колдыри! — воскликнул Артемин все еще под впечатлением от недавней беседы. — Это уж точно, — охотно согласился Шнеля. — Я сам удивился: чего этот лох в твоем кабинете делает? — Мозг мне трахает, это ж ясный пень, что ему еще делать здесь? Но этот мудак — он хоть развеселил меня немного своим колхозанством, и на том спасибо. Давно таких не встречал. Как и все новоявленные москвичи, Артемин жуть как не любил наивную деревенщину. — Колхозник вылитый! — Шнеля охотно развивал тему. — Только посмотришь на него, так сразу поймешь. Я вот тоже как-то встречал… — Ладно, друг, харэ о колхозниках, — остановил его Артемин. — Скажи лучше, с чем пожаловал. — Новость у меня хреновая. Пациент откинулся. Хозяин кабинета чуть не пронес мимо рта только что налитую рюмку «Хеннеси». — Как «откинулся»? — удивился он. — Ему же еще добрых два года сидеть. — Да вот так, — развел руками Шнеля. — По амнистии, видно. Я и сам не поверил, брякнул Дуле Моченому — ну, помнишь такого фраера, он еще пол-Черкизона в свое время держал. И тот сказал, что да, на днях как раз и откинулся. — Да, это и правда хреновая новость, — покачал головой Артемин. — Очень оно сейчас некстати. Шура Пациент — это имя было для Артемина вовсе не пустым звуком. Если бы его попросили составить список людей и явлений, которых он в жизни больше всего боится, то Шура, может, и не оказался бы на верхушке рейтинга, но в пятерку бы точно попал. Он был одним из тех подельников Артемина, которые стали его смертными врагами. Познакомились они еще в девяностых, в период заката перестроечного рэкета. Артемину была нужна серьезная крыша для его делишек, и поэтому он набился к Пациенту в партнеры. Но тот с каждым разом стал требовать за свои услуги все больше и больше, за что и был наказан.