Сердце Александры замерло от ужаса. Она проклинала себя за свою доверчивость. Ведь на самом деле выбор был только один: или умереть вместе с дочкой, или прихватить с собой еще и Сергея. — Нет, погоди немного, — сказал Артемин. — Пусть поживут, пока мы не завалим этого. Чисто на всякий случай. Мало ли что произойдет. — А кто с ними останется? — спросил Шнеля. — Вызови Мульку с его бойцами. Он где-то неподалеку уже должен быть. И готовься к встрече. Как только появится, вали его сразу, без базаров и всякой херни. Только так, чтобы наверняка. — А ты? — спросил Шнеля. — Ты что, на свой вечер пойдешь? — Да, я прямо сейчас пойду помоюсь и переоденусь. Юбилей — дело важное. — И вечно я крайний, — возмутился Шнеля. — Вечно мокруха на мне. — Ну, тебе не привыкать. К тому же я паленый, а ты нет. Только что из ментовки вышел. И мне надо алиби. Шнеля ничего не ответил, только махнул рукой. Артемин направился к выходу. — А как же твое обещание, как джентльменское слово? — закричала ему вслед Александра. — Как же твои принципы? — У меня есть только один принцип, — спокойно ответил Артемин, — всегда достигать своей цели и преодолевать любые преграды. Других принципов у меня нет. Глава двадцать четвертая Начало юбилейного вечера, посвященного первой годовщине галереи «Синхрофазотрон», было запланировано на восемь, но тусовочная публика и журналисты стали появляться только к девяти. Каждого нового приглашенного встречали восторженными возгласами. Разогреваясь шампанским, публика обменивалась своими ожиданиями от предстоящего мероприятия. Все сходились в одном: вечеринка будет на славу! Тем более что и повод удачный — галерея отпраздновала свой первый юбилей, просуществовав на культурной карте уже целый год. Все понимали, что ради такого случая ее владелец Артемин не пожалеет ни хлеба, ни зрелищ. И действительно, уже на входе приглашенный бомонд встречали обнаженные девушки, чьи тела были расписаны в духе абстракций Кандинского. Критики тут же отметили постмодернистский прием — перенесение элитарной и серьезной эстетики на легкомысленную почву. — Вот, уважаемые, что я вам говорил! Эротика и авангард всегда друг друга дополняли. Абстрактные сочетания линий как будто демонстрируют глобальную эрекцию человеческого духа, — вещал некий профессорского вида мужичок лет шестидесяти с седым каре и огромной залысиной в центре. Все это время он нежно поглаживал длинноногую деваху, которая была его выше на целую голову. Он знал, что девушка не даст ему по морде — как обычно бывало в таких случаях. Она будет безропотно стоять, изображая статую, иначе ее мигом выгонят из модельного агентства. И поэтому профессор мог себе кое-что позволить. Праздник продолжился выступлением хора карликов. Облаченные в строгие фраки, они действительно выглядели комично. Под свист и улюлюканье публики карлики исполнили «Боже, царя храни», гордо поклонились и ретировались. Публика набросилась на закуски, которые уже стали появляться на столах для фуршета. Разговоры на некоторое время прекратились: все молча работали челюстями, вспомнив правило: когда я нем, я ем, а когда я болтаю, мою порцию слопает кто-то другой. Но молчание царило совсем недолго. Странно, однако устрицы, осетрина и прочие деликатесы возбудили среди присутствующих желание поговорить о прекрасном. Света к тому времени уже успела познакомиться с каким-то залетным канадским куратором лет этак после сорока и теперь активно строила ему глазки втайне от Артемина. Наконец наступила и кульминация вечера — горячее. Артемин понял, что самое время — произнести тост от хозяев. — Друзья, попрошу минуточку внимания, — сказал он в микрофон. — Во-первых, хочу от всего сердца поблагодарить вас за внимание к нашей галерее. Возникнув в арт-среде столицы всего год назад, она смогла завоевать свою нишу, своего зрителя, неравнодушного к по-настоящему современному и актуальному искусству. — За актуальность! Выпьем за актуальность! — завопил вдруг седой критик с каре. Хотя этот тост был ему уже явно лишним — во имя актуальности он уже успел как следует нализаться. — Да, уважаемый Савелий Егорович, именно за актуальность, — поддержал его Артемин. — За смелость и новаторство эксперимента. За искусство, которое способно раздвигать… Он вдруг запнулся. Велеречивая мысль, которая доселе текла сплошным потоком, натолкнулась на какую-то невидимую преграду. И Артемин долго не мог придумать, что же это такое должно раздвигать искусство. — Раздвигать наши представления о действительности, — выдал наконец он. — За авторов, которые… На этот раз он запнулся уже по другой причине. Артемин заметил, что взгляды присутствующих направлены куда-то совсем в другую сторону. По лестнице не спеша поднимался мужчина с головой кролика. Из одежды на нем были только огромные семейные трусы. Большинству публики этот человек был хорошо известен. И все примерно знали, чего от него следует ожидать. «Опять этот Мамлер! — зло подумал Артемин. — И вроде в этот раз я его и не звал…» — Ну какой же корпоратив да без Вити Мамлера, — ехидничал кто-то. — А почему он уже не свинья? — вопрошала какая-то журналистка. — Неужели резкая смена имиджа? — Мамлер-кролик? Это можно интерпретировать по-разному. Во-первых, перманентное стремление индивидуума к… — начал объяснять ухаживавший за ней философ. — А что, это настоящая эре… ну, то, что у него в трусах? — робко поинтересовалась пенсионного возраста дамочка в кокетливой шляпке. И действительно, трусы художника-акциониста были сильно оттопырены. Как вскоре выяснилось, совсем не случайно. Вскоре публика поняла, что они под собою скрывали. Взобравшись на праздничный стол, Мамлер медленно пошел по нему в сторону Артемина. И все это время вещал громким голосом: — Художник — это кролик в современном мире. У него большие уши, и он живет в страхе. Но пора уже преодолеть этот страх. Кролики выходят на тропу войны! С этими словами он вытащил из трусов солидного размера «беретту». — Кролики выходят на тропу войны, — повторил художник. — Долой жирных псов — галерейщиков! Акционист резво спрыгнул со стола прямо напротив Артемина и приставил к его шее дуло пистолета. «Вот псих! — подумал галерист. — Отдохнуть спокойно не даст!» — Господин Артемин, вы захвачены в заложники свободным художником! — в рифму объявил Мамлер. Артемин шутливо поднял вверх руки. Захватчик больно ткнул его дулом в плечо и приказал идти вперед. Галерист попытался было ослушаться. Отлучаться не входило в его планы. В конце концов, он был у себя дома, на своей территории. Но Артемин очень боялся, что этот придурок Мамлер начнет буянить. И тогда у хозяина будет только один выбор: или вызывать охрану, или терпеть. Артемин уже дал своим охранникам строгое указание: ни в коем случае не мешать Мам леру делать то, что он хочет. Потому что стоит только разок въехать этому гениальному художнику по физиономии — и это станет поводом для его пиара. Мамлер начнет кричать по всем углам о притеснении свободного искусства, притеснителю Артемину тут же объявят бойкот, и шампанское с икрой будет насмарку. — Ну пойдем, пойдем, — послушно согласился Артемин. Он заложил руки за спину и стал первым спускаться по лестнице. Публика с удивлением наблюдала за ним. — Да, интересное они придумали шоу, необычное, — спустя минуту произнес кто-то. Прозвучали аплодисменты — сначала нестройные, но потом все более активные. Публика оценила перфоманс по достоинству. И вскоре все уже снова интенсивно работали своими челюстями, изредка отвлекаясь от еды для дискуссии о возвышенных материях. Охранники на входе с удивлением наблюдали за тем, как шефа выводят в роли заключенного. Но спросить, что это и к чему, никто из них не отважился. Артемин под конвоем вышел из здания, с удовольствием вдохнул свежий вечерний воздух и остановился на крыльце. — Ну все, перфоманс окончен? — спросил он. Вместо ответа акционист снова грубо ткнул его стволом в шею. Артемин послушно двинулся дальше. «Да, здесь ему рано заканчивать, — подумал он. — Много свидетелей, конфуз получится». Они вышли за ограду. Какая-то старушка, тащившая из супермаркета пакеты с продуктами, чуть не упала в обморок, увидев такую процессию: почтенный господин в элегантном костюме, а рядом с ним — какой-то голый мужик в маске кролика и с пистолетом. — Ну, Витя, спасибо за перфоманс! — весело обратился к нему Артемин, когда свидетелей вокруг уже не было. Человек-кролик молча подтащил его к припаркованной у бровки красной «хонде», открыл дверцу и втолкнул внутрь, на водительское сиденье. Артемин по-прежнему не сопротивлялся, хотя этот идиотский перфоманс уже конкретно его достал. — Ну что, Витя, может, хватит, а? — по-человечески попросил он. Вместо ответа захватчик сорвал с лица маску. И Артемин с ужасом понял, что это был совсем не безобидный скандалист Витя Мамлер. — Заводи мотор, — приказал Дорогин. — Поехали. А по дороге можем и поговорить, если ты так этого хотел. Артемину ничего не оставалось, как только повиноваться. Он прекрасно понимал, что одно неверное движение — и он сразу получит пулю в лоб. «У этого рука не дрогнет, это точно!» — подумал Артемин. — Куда ехать? — спросил он.