Шанс давать Арина не собиралась, просто не могла — ни физически, ни морально. Есть люди, которые способны простить и начать жизнь с изменником заново. Есть другие люди — те, для которых предатель просто перестаёт существовать. Есть ещё те, кто сначала не простил, но со временем успокоился и дал шанс предателю. Есть и другие линии поведения в подобной ситуации. Арина, что самое интересное, не могла ненавидеть Диму или считать, что его теперь просто не существует на свете. Она не желала ему зла и не хотела никакого возмездия. Но и быть с ним не могла. И наверняка знала, что никогда не сможет — её отношение к ситуации не изменится. — Почему не отвечаешь? — удивлённо спросила Люба. — Вдруг что-то важное? Звонок оборвался, но тут же раздался повторный вызов. Тяжело вздохнув, Арина взяла смартфон в руки. — Слушаю. Люба, скрывая волнение, наблюдала за дочерью. Арина молча слушала Диму, и лицо её прояснялось. Казалось, она довольна тем, что слышит. А из последующего диалога Люба поняла, что Дима согласился разводиться через ЗАГС. — Странно, — задумчиво сказала Арина, спустя минуту после того, как нажала отбой. — Как будто два разных человека — Дима вчерашний и Дима сегодняшний. Неужели всё-таки мозг включил и понял, что обратного пути нет? — Очевидно, да, — кивнула Люба. — Дима всегда был умным и рассудительным парнем. Видимо, всё оценил, обдумал и принял правильное решение. В любом случае, я рада, что ситуация начала развиваться в нужном направлении. — Мам, — помолчав ещё, спросила Арина. — А как тебе Борис Сергеевич? — В смысле? Люба побледнела. К счастью, Арина, погруженная в свои размышления, не заметила её испуга. — Ну согласись, мама, что Борис Сергеевич — очень привлекательный мужчина. И одинокий. Профессия у него достойная, он геодезист. — Арина, я ушам своим не верю! Неужели ты не оставила свою идею? По-прежнему мечтаешь меня сосватать? Всё же позитивный момент в этом всём Люба видела: Арина не зацикливается на собственных проблемах, и она больше не кажется убитой горем. Значит, процесс выздоровления идёт. — Мама, ну почему сразу сватать? Хотя, в принципе… — А что? Опять присмотреться? А как же Эдуард Александрович? Ведь я должна присматриваться к нему? — Эдуард Александрович… он… — замялась вдруг Арина, но быстро нашлась. — Мне кажется, он ещё не готов к новым отношениям. Он пока слишком сильно сосредоточен на прошлом. А Борису Сергеевичу ты явно понравилась. — С чего ты взяла? — Люба почувствовала, что краснеет. — Он постоянно смотрел на тебя, и смотрел не просто так, а с большим интересом. «Ну ещё бы!» К счастью, в этот момент опять зазвонил телефон Арины. Звонил (лёгок на помине!) Борис Сергеевич. — Доброе утро, Борис Сергеевич! — Здравствуйте, Арина! Я вчера очень спешил, а потом был занят в течение всего вечера, даже некогда было поинтересоваться, как ваши дела. — Спасибо, Борис Сергеевич, более-менее нормально. Вещи мои мы с мамой разобрали, и я полностью обосновалась в своей прежней комнате. Я очень благодарна вам за помощь. — Как Дмитрий? — осторожно спросил Борис Сергеевич. — Вы знаете, кажется, он начинает мыслить здраво. Боюсь даже сглазить ситуацию, но Дима недавно позвонил мне и сказал, что согласен разводиться через ЗАГС. — Ну вот и славно, — пробормотал Борис Сергеевич. — Перемелется — мука́ будет. Я сегодня уеду в командировку, Арина, и вернусь только через восемь дней, к следующим выходным. Но если что-то срочное возникнет, какие-то проблемы, сразу звоните мне, хорошо? — Да, конечно, Борис Сергеевич! Ещё раз спасибо вам. И удачно съездить. Люба, глядя в окно, размышляла о том, надолго ли хватит терпения Бориса. Рано или поздно он захочет открыть Арине правду, это очевидно. Последующая неделя прошла спокойно. Работы, несмотря на летний период, в садике было предостаточно, потому что сотрудники подменяли друг друга в период отпусков. Арина, которая должна была в августе лететь с Димой на побережье, теперь совсем отказалась от отпуска и все силы отдавала работе. Любе тоже отдыхать особо не хотелось, да и некогда было. Зато Эдуард Александрович ушёл в отпуск на две недели и уехал к родственникам в сельскую местность. Арина, конечно, даже не догадывалась о том, что это было своеобразным бегством от неё. Она нравилась ему и прежде, хоть он никогда не считал её ровней себе — слишком молодая, слишком красивая. А самое главное — замужем. Замужество Арины создавало своеобразный иммунитет для Эдуарда; в силу природной порядочности даже платонические чувства к замужней даме были для него табу. Но за прошедшие несколько дней всё слишком сильно изменилось. Теперь Арина многое знала о его жизни, а он вообще стал свидетелем её личной драмы. После этого Арина воспылала к Эдуарду дружескими чувствами, а он даже и не знал, что хуже в данном случае: её равнодушие, которое было раньше, или её дружеские чувства. Потому теперь Эдуард отсиживался в гостях у родителей и зализывал душевные раны. * * * В пятницу, через полторы недели после того памятного дня, когда в квартире Любы разворачивались яркие и драматические события, Люба закрывала здание детского сада и сдавала его под охрану. Она всегда уезжала из сада последняя, привыкла держать ситуацию под контролем. Как раз в этот момент к воротам сада подъехала машина, которую Люба уже видела однажды. Тогда, когда Борис помогал Арине перевозить вещи. Итак, момент истины настал. Да что ж так быстро-то⁈ Стараясь хотя бы со стороны казаться невозмутимой и собранной, Люба закрыла ворота и позвонила на пульт. Она говорила по телефону, стоя спиной к подъехавшей машине, но слышала, как открылась, а потом мягко хлопнула дверца. Обострившийся от волнения слух уловил и приближающиеся шаги. Глупо было и дальше изображать страуса, потому Люба обернулась, как только нажала отбой. Они с Борисом сразу оказались лицом к лицу. Точнее, взгляд Любы упёрся в широкую грудь Бориса: Люба была намного ниже ростом. — Добрый вечер, — сказала Люба этой широкой груди. — Здравствуй, Люба, — Борис наклонился и заглянул в её лицо. — Вижу, ты мне не слишком рада, но, хочешь ты этого или нет, ситуация требует прояснения. — Что тут прояснять-то? — пробормотала Люба. — Всё яснее ясного. Она знала, что Борис появится, и знала, что это случится скоро, потому теперь мысленно ругала себя. Неужели сложно было хотя бы морально себя настроить? Нет, вечно вся в работе, некогда присесть и подумать. С тех пор, как у Арины и Димы процесс развода пошёл по цивилизованному пути, Люба слишком успокоилась и непозволительно расслабилась. — Люба, давай не будем говорить о столь серьёзных вещах здесь, на ходу. Позволь пригласить тебя на ужин. — Хорошо, позволяю, — вздохнула Люба. — Только никакого спиртного. — Ты на машине? — Нет, иначе она стояла бы здесь. Я на автобусе. Когда мы с Ариной заканчиваем работу одновременно, я еду с ней, но сегодня Арина закончила раньше и уехала в салон красоты. Просто при таком разговоре голова должна быть ясной, потому я против спиртного. — Тогда прошу, — Борис осторожно взял Любу за локоть и повёл к своей машине. … — Учти, Борис, если ты ждёшь от меня извинений или каких-то сожалений о том, что произошло больше четверти века назад, то напрасно, — первая заговорила Люба, как только официант, записав заказ, отошёл от их столика. — Я не раскаиваюсь и ни о чём не жалею. Арина — смысл моей жизни, моя единственная настоящая радость, моё вдохновение. — Да что ты сразу в атаку-то, Люба? Я же без претензий. Просто хочу поговорить о нашей дочери. — Ты, может, и без претензий, потому что в курсе, как дело было. О том, что ты женат, я узнала постфактум, хотя это не является оправданием моей безответственности. А вот семья твоя может быть очень даже в претензии. Люба сознательно игнорировала то, как Борис сказал: «нашей дочери», а особенно, тот факт, что ей понравились и слова Бориса, и его тон. — Дети мои давно выросли, они живут, как хотят, и в моих советах не нуждаются. Потому я категорически уверен в том, что тоже имею право на свою жизнь. — Ты уверен также и в том, что супруга согласна с твоим настроем? — Мы развелись с Надеждой несколько лет назад, и она повторно вышла замуж. Потому предъявлять мне некому. — Сочувствую, — искреннее сказала Люба. — Знаешь, я долго винил себя и страдал, но с тех пор, как узнал, что у меня есть ещё одна дочь, мне стало намного легче. Я понял, что всё было не зря. Возможно, ты сочтёшь моё мнение циничным и слишком дерзким, но я уверен: если плодом нашей связи стала такая прекрасная, умная и добрая девушка, как Арина, значит, эта связь по определению не могла быть ошибкой. Правда, мне очень жаль, что раньше я не имел возможности участвовать в жизни Арины и помогать вам. Представляю, как тяжело тебе пришлось. — Не скажу, что было совсем легко, однако и чувства неподъёмной тяжести я никогда не испытывала. Арина почти не создавала проблем; она с детства была серьёзной и вдумчивой. С годами она стала более эмоциональной и открытой, и по-прежнему остаётся лёгким человеком. — Расскажи мне, пожалуйста, как можно больше об Арине, Люба. Ты всегда была прекрасной рассказчицей. Мне очень хочется узнать как можно больше и о детстве дочки, и о юности. О том, как Арина училась, какие кружки́ посещала. О том, как взрослела. Люба позвонила Арине, предупредила о том, что задержится, и они с Борисом провели в ресторане несколько часов. Зря Люба боялась этого разговора: Борис вёл себя корректно, спокойно и очень пристойно, не бросался обвинениями, ни в чём не пытался уличить Любу. Всю вину за случившееся он взял на себя. Люба считала, что ответственность лежит на них обоих, поровну, но с Борисом не спорила. Пусть считает, что только он виноват; таким, как он, это лишь на пользу. Была почти полночь, когда машина Бориса остановилась у подъезда Любы. — Спасибо за вечер, Люба, — искренне сказал Борис. — Если честно, я недостойно трусил, боялся этого разговора, но всё прошло просто великолепно благодаря тебе. — Что нам делить теперь, Борис? Мы давно взрослые люди, каждый со своим опытом за плечами, и оба прекрасно понимаем, что обиды и обвинения ситуацию не изменят. Надо принимать реальность адекватно. — То есть, ты не будешь препятствовать моему разговору с Ариной? Я хочу рассказать ей обо всём. Тем более, ты сказала, что она примерно в курсе того, как всё случилось между нами. — Конечно, я не буду препятствовать. Поздно пить боржоми, Борис. Потому предлагаю прямо сейчас обо всём рассказать Арине. Она не спит, потому что свет горит и в гостиной, и в кухне. Готов ли ты сегодня к разговору, вот вопрос! — Готов, конечно. — Тогда пойдём, — бодро скомандовала Люба.