— Это пусть останется здесь, в обед отдам. Беги уже, магазин вот-вот откроется. Жду тебя в час около моей машины. Не опаздывай, пожалуйста, у тебя короткий перерыв, а я приготовил сюрприз. — Я не люблю сюрпризы, и вообще, ты меня сегодня спас, так что проехали, я не хочу тебе навязываться в обед. Ноэмия внутри начинает возмущаться, но я не сдаюсь. Пока не пойму, что, черт возьми, происходит, почему я так реагирую на вот этого конкретного, совершенно невозможного мужчину, флирт может оказаться рискованным. — Э нет, Чудная, ты от меня так просто не открутишься, — Рафис неожиданно берет мою ладонь и сжимает её обеими руками. — И потом, у меня к тебе важный разговор. Поэтому, пусть не в качестве извинений, а просто так: пообедай сегодня со мной, пожалуйста, Наташа. 14. Рафис: Подкат Пусть это будет не она! Не Чудила! Я всё ещё вижу её лицо, на котором бегущей строкой открытым текстом написаны все эмоции, и это от безобидного массажа плечей. Через ткань футболки. Такая отзывчивая и чувствительная, обалдеть! А что будет, если... — ...! Крепкое слово характеризует в целом ситуацию, в которой я оказался. С одной стороны — в виде обложки бабской книжонки, а с другой — в лице очаровательной новой знакомой, с которой хочется... Да много чего хочется! Инстинкты орут «полный вперёд», присвоить, приручить. А интуиция твердит, что Чейс — это Чудила. При таком раскладе я, Рафис Французов, — беспросветный идиот, которым играется прожженая лицемерка. Но тогда то, что я придумал, точно выведет её на чистую воду, какой писака-графоман упустит такую возможность? Всё же, пусть это будет не она! Я жду внутри машины. Наталья появляется ровно в час. Широкий бежево-бирюзовый шарф укрывает её плечи, ей очень идёт. Пристегивает ремень и смотрит на меня. — Ну, и какой сюрприз? Какой серьёзный разговор? — Ха, любопытная! Скажи мне лучше, ты все продукты ешь, никаких аллергий нет? Не вегетарианка случайно, мясо, рыба, морепродукты — ничего против не имеешь? — Ем всё, но по чуть-чуть. — А как же аллергия на яйца, пошутила? — Вижу, как она краснеет, уже забыла, видимо. А я помню! Но так и быть, опустим. — Ладно, без аллергией лучше. А эксперементировать, пробовать новое не боишься? — Ну... Жареных тараканов есть не пыталась и не уверена, что хочу попробовать. Бросаю взгляд на свою пассажирку, и поднимаю брови. — В жизни надо попробовать всё! — Забавляюсь её реакцией. — Я хотел, чтобы то, что ты сегодня попробуешь, у тебя всегда ассоциировалось со мной. Вижу, как Чудила слегка морщит лоб, размышляя. Но удивлён её выводам, и смеюсь, когда она вдруг заявляет: — Ты везешь меня пробовать восточную кухню? Татарские беляши? — А ты решила, что я восточных кровей? Если и так, то весьма разбавленных: татарином был мой дед по матери, в честь него меня и назвали. Знала бы ты, как мне в детстве хотелось простое имя — Дима, Саша, Вова — что угодно, лишь бы не выделяться из толпы. — Надо же, а мне хотелось, наоборот, имя по-экзотичнее. Наташа — это очень банально, в моём классе в школе нас было четверо. В результате, была Наташа «Длинная», или Ната, Наташка-Ташка (ей повезло больше остальных), Наташа «Тихая», а по-простому — Тишка и я... Угадаешь кличку с первого раза? У меня вырывается мгновенно: — Чудила! — Почти! — Какой у неё мелодичный смех! — Дети добротой редко отличаются между собой, я была либо «ЧуднАя», но это редко, либо «Чудо-юдо»... Хм... Это вполне может объяснить «Ноэмию», но спросить напрямую, о каком именно экзотичном имени ей мечталось, забываю, так как срабатывает другой рефлекс, когда слышу её тихое: — Мне не нравится ни моё имя, ни фамилия. И с этими комплексами я сражаюсь до сих пор. — А вот и зря, у тебя очень красивое имя! Ты знаешь, что Натальей звали мать Петра Первого и жену одного из русских царей, не помню которого... — Алексея Михайловича, второго из династии Романовых. Ну конечно же, кого я учу истории?! У нас тут дипломированный музеолог. Но и у меня туз в кармане: — Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, Чистейшей прелести чистейший образец... Вижу её удивлённые глаза, и это безумно льстит. Продолжим: — О, как милее ты, смиренница моя! О, как мучительно тобою счастлив я, Когда, склоняяся на долгие моленья, Ты предаешься мне... — Всё-всё, хватит! Знаю, это стихи, посвящённые Пушкиным своей жене Наталье. Ты меня удивил! — Мама — школьная учительница русского и литературы. — О, тогда понятно. То-то! Вижу, как розовеют щеки Чудилы. Что, даже на стихотворный намёк о чувственности она краснеет?! Да откуда она такая взялась, в наше время девчонки прекращают смущаться в шестнадцать лет, и потом, писала же она о нагах и эльфийской любви... Или не она писала? — И всё же, Рафис, куда мы едем, и про какие эксперименты ты говорил? — Не бойся, ничего экстремального. Мой хороший знакомый открывает ресторан тут недалеко. Так вот, сегодня для узкого круга людей там дегустация нового меню, так что будет как раз всё и по чуть-чуть. Самое то, чтобы нам успеть поесть до конца твоего перерыва. Это будет гастрономический ресторан, одна из лучших мировых кухонь Европы. — Звучит интересно. Ну а поговорить ты о чем хотел? — Все разговоры после еды! Смотри, это здесь, приехали. Мы в сердце исторической части города. У будущего ресторана — частная парковка. Я ввожу код, чтобы шлагбаум поднялся, и мы, проехав в арку под зданием, паркуемся на свободном месте. — «Esprit Bohème», — Наталья на удивление правильно читает вывеску ресторана, с ударением на последние слоги «Эспри Боэм», и даже переводит: — «Дух Богемы». Вижу, как зажигаются восторгом её глаза: — Французов, мы что, будем дегустировать французскую кухню? 15. Маленькая Франция Одеваясь утром, я собиралась просто флиртовать. Потом натерпелась страху, приложилась об асфальт, испортила любимый джемпер. Затем млела от чутких рук Рафиса. Думала о нём все утро, сравнивая каждого клиента магазина с неотразимым заврекламмой. Фига себе, моей Арине джекпот достался! А мне... Невероятно, но он читал мне стихи! А сейчас он на полном серьёзе спрашивает: — Ты же не против французской кухни, нет? Крыша, не возвращайся, не надо! Место благоразумия в моей голове окончательно занял мужчина, стоящий сейчас рядом, так близко... Рафис воплощает в жизнь мою мечту, сам того не зная. Этот образец мужественности — мой счастливый билет, не иначе! Эмоции накрывают меня, я тянусь к нему и порывисто целую куда сумела достать, в щеку чуть ниже уха. — Спасибо тебе, я... я... А что сказать-то? «Я пишу роман, действие которого происходит во Франции, и знакомство с французской кулинарией мне очень кстати. И да, ничего, что ты там в главной роли»? Или вот так: «Я тебя использую для написания мужского персонажа-француза моей книги, но ты такой улётный, что мне снесло крышу, и я хочу тебе нравиться, хочу!..» Я вовремя торможусь. Эк, меня заносит. — Я очень люблю всё французское...