Я же, в отличие от подруги, позориться не желала и выбрала акварельный букетик из нежных альстромерий: белых, розовых и желтых. – Никогда не думала, что твоя свадьба будет такой, – проворчала я, когда мы уже вышли из автомобиля и стояли напротив ЗАГСа. ЗАГС торжественно звался «Дворец бракосочетаний» и располагался в старинном, недавно отреставрированном особняке с колоннадой и богато декорированным фасадом. Здание это, словно невеста, было белым, и вокруг него выстроились в полукруг почтительные винтажные фонари, ажурные лавочки, скульптура с парными кольцами, мостик и фонтан, сейчас уже не работающий. Когда-то давно ЗАГС центрального района был убогим и располагался на перовом этаже панельного дома – о том, что это за место, гласила лишь куцая табличка советских времен. Однако когда внучка прошлого мэра решила выходить замуж, он решил, что негоже будет, если фотографии с торжества получатся неудачными из-за такого фона, и за три месяца появился новый ЗАГС, где свадьба внучки и была потом сыграна. Проезжая мимо этого места, я часто думала раньше, как было бы здорово однажды побывать здесь в качестве невесты, однако, когда в моей жизни появился Антон, размышлять о подобном я перестала. Мне просто хотелось быть вместе с ним, а не лихорадочно готовиться к свадьбе, мечтать о платье, фотографии и шикарной машине. Сейчас около «Дворца бракосочетаний» было многолюдно, и я насчитала целых четыре невесты с толпой родственников. Кто-то уезжал, кто-то фотографировался под чутким руководством человека с камерой, кто-то распивал шампанское из бокалов, громко желая молодоженам счастья. Все кругом было заставлено автомобилями с бантами и лентами, тянущимися через капот. На крыше одной из машин высилась сложная конструкция с лебедями. – Можно подумать, свадьба – это предел моих мечтаний, – фыркнула Журавль, цепко глядя по сторонам. Однако никакого Ипполита вместе с поверенным тети Эльзы она не видела. Зато, как и я, имела возможность наблюдать неподалеку от нас счастливую пару молодоженов в окружении родственников: они, выстроившись по обе стороны асфальтированной дорожки, что-то радостно кричали, хлопали и бросали в молодых супругов лепестки роз. Вместе с лепестками падал на асфальт и легкий, почти невесомый снег. – Убожество, – только и сказала подруга презрительно, поведя плечом. – Дешевое платье, дешевые цацки, дешевые понты. – Зато они счастливы, – заметила я. Молодожены, и правда, смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами. И я даже немного позавидовала им. – Получу наследство старой грымзы – тоже буду счастлива. Деньги – мое счастье, – парировала Журавль. – Любовь – счастье слабоумных. И она первой ступила на крыльцо безвкусными ботиночками на громоздком квадратном каблуке. Своего внешнего вида подруга не стеснялась и несла себя так, словно была королевой. Как будто бы все было в порядке. Как будто бы она сама так хотела. Однако, поднявшись по крыльцу, Нина вдруг замерла. У меня отчего-то сжалось сердце. Наверное, не хочет выходить за непонятно какого Ипполита. И я ее понимаю… Она ведь точно что-то чувствует к Синему, но не признается. Да и кому охота быть разменной монетой в попытках потешить чужой маразм? – Нин, – тихо сказала я, беря ее за руку и таким нехитрым образом желая сказать, что я – с ней. Несмотря ни на что. – А если она меня с завещанием надует? – спросила хрипло подруга, руша все мои предположения. Я вздохнула. Вот оно что! – Не надует. И я дотронулась до массивной медной ручки двери, чтобы открыть ее перед Нинкой, которая в своем пышном, на обручах, пирожном безобразии испытывала некоторые проблемы с дверными проемами. Однако зайти в ЗАГС мы с Нинкой не успели. Чей-то знакомый голос крикнул нам в спину: – Эй! Словно порыв ветра ударил между лопаток. И мы с подругой синхронно обернулись. Такого поворота событий никто из нас не ожидал. Не знаю, как Журавль, а я едва не запрыгала на одной ножке. Потому что внизу, ступив на первую ступень крыльца, стоял Келла. Он был, как и всегда, насмешлив, и смотрел на Нинку нахально и весело. – Что, Королева, забыла свою вечную любовь? – крикнул синеволосый, усмехаясь и глядя на нас снизу вверх. Он ничуть не изменился с последней нашей встречи: тот же дерзкий взгляд карих глаз, тот же уверенный разворот плеч, та же беззаботная улыбка. Тот же пирсинг на чуть асимметричном лице: в брови, губе, хотя, кажется, кольцо в носу исчезло. Синие волосы спрятаны под черной шапкой, одежда простая: темно-серая спортивная куртка с логотипом известной фирмы, джинсы и черные кеды с белой подошвой. На его плечи и голову падал усилившийся снег, но парень, кажется, не замечал этого. Все его внимание было приковано к обалдевшей Нинке. – Ты выходишь замуж, Королева? – Келла поднялся на одну ступень, не отрывая от Журавля глаз. – Он настолько лучше меня? – Келла ступил на следующую ступень. – Не противен тебе? – Твою мать, – зачарованно прошептала Ниночка. – Где мое ружье? – А я скучал по тебе, Королева, – не унимался синеволосый, медленно поднимаясь к нам. На лице его играла улыбка. – Думал. Представлял. А ты меня вспоминала? Я готова была поклясться, что он искренен. Я готова была расцеловать его за то, что он дал Ниночке еще один шанс и первым пошел навстречу ее гордости. – Что тут делает этот муфлон облезлый? – не могла поверить в происходящее Журавль. И я – тоже. Но я надеялась, что Келла сейчас вставит Ниночке мозги, куда надо. Заберет ее с собой: взвалит на плечо и унесет к себе в берлогу. Келла вдруг резко перескочил несколько ступеней и схватил обалдевшую Нинку за талию. – Решила выйти замуж? А как же я, а? – спросил он весело и развязно подмигнул мне в знак приветствия. Глаза у него были шальные. – Какое платье шикарное. Сама шила? – осведомился он. Вопрос его, конечно же, проигнорировали. – Отпусти меня! – заорала Журавль, забарахтавшись в его объятиях. Платье-пирожное слишком сильно мешало маневренности. Все, что она могла – упереться руками в его грудь. Расстояние между их лицами можно было назвать почти интимным, ну, если, конечно, не брать во внимание тот факт, что лицо у Журавля было таким, словно она собирается плюнуть парню в глаз. Букет ее упал, и я тотчас подобрала его, решив, что отношения эти двое должны выяснять без меня. – Не отпущу, – твердо сказал Келла и всмотрелся сквозь вуаль. – Отлично выглядишь. – Пошел вон, скотина! – заорала еще громче Нинка, перекрывая смех и веселье окружающих. На нас стали недоуменно поглядывать. И все, как и я, думали, что Келла пытается украсть невесту прямо с собственной свадьбы. Это казалось милым и романтичным действом. Для всех, кроме моей подруги. – Пошел вон, – повторила Нина злым голосом, не оставляя попыток вырваться. – Не пойду, – был непреклонен синеволосый. – Убери руки, ублюдочный! – попыталась подруга ударить Келлу по плечам, но тот играючи перехватил ее руки и, словно насмехаясь, поцеловал запястье, за что тотчас чуть не поплатился – Журавль едва не двинула ему запястьем в нос. – Королева, – укоризненно сказал Келла, – будь милее. Хотя бы сделай вид, что скучала. – Провались ты в выгребную яму! – вновь предприняла попытку вырваться из железных объятий Ниночка. – Не провалюсь, – не хотел себе подобной судьбы синеволосый. – Отпусти ее, – попыталась вмешаться я, хотя меня на самом деле душил смех. – Не-а. Заберу с собой, – улыбнулся мне широко Келла. Нинка барахталась, и удерживать ее ему становилось все сложнее и сложнее, однако он и не думал ее отпускать. – Пойдем со мной, Королева, – обратился он к Ниночке, у которой уже едва ли не валил пар из ушей от злости. – У меня мало бабла, и я ни фига не перспективный, без связей и крутых предков. Но я тебя не забыл. Нинка вдруг замерла, перестав биться, как рыба на берегу. Мне показалось на мгновение, что его слова заставили огненный лед, сковавший ее сердце, тронуться, треснуть и что сейчас гордость ее отступит, и Нинка скажет: «Да, забери меня, пожалуйста. Я не хочу так – за деньги», но… – Ты идиот *запрещено цензурой*? – изрекла она тоном видавшего виды сапожника. – Какого черта? Думаешь, ты мне нужен, синильная гнида? Пшел отсюда, пока я тебе позвоночник из горла не вытащила. – Вот же ты, Демоница, – почти восхищенно покачал головой Келла. – Богатый лексикончик. В это время широкие двери, ведущие в ЗАГС, отворились, и мимо нас прошествовала огромная толпа чьих-то родственников, которые неподалеку от лестницы выстроились в два ряда, явно готовясь встречать очередных жениха и невесту. Следом на крыльце появился и поверенный Эльзы Власовны: среднего роста темноволосый деловитый мужчина с дипломатом в руке. – А, вот и вы, – обрадовался он, увидев Нинку. Рядом с ним у порога маялся, все время глядя по сторонам молодой человек лет двадцати пяти, в очках, в расстегнутом сером пальто и видневшимся под ним черным строгим костюмом. В руках его был элегантный букет с алыми розами. – Извините, – обратился он к поверенному и что-то тихо спросил у него. Тот так же тихо ответил. Я как-то сразу поняла, что это – Ипполит. Нинка, не будь дурой, тоже догадалась об этом. Свадьбу из-за Келлы отменять ей не очень хотелось – видимо, его слова не показались ей столь искренними и убедительными, как мне. Или очень уж ей хотелось наследства. И подруга, собрав воедино все свои силы, каким-то неведомым мне образом оттолкнула Келлу и, ударив его по предплечью, бросилась к Ипполиту, забыв о своем слоеном платье. Поэтому немудрено было что она, запутавшись в нем, едва не упала. Я бросилась к Нинке на помощь, однако Келла умудрился поймать ее, придерживая за талию, и даже поставить на ноги. – Да исчезни ты, свинья, – прошипела Журавль и потянула руки к своему суженому. Тот, кстати, был весьма недурен собой, напоминая чем-то прокачанную и улучшенную версию Эдгара. Келла, кажется, все-таки обидевшись на «свинью», не стал больше ее удерживать. Улыбка с его лица пропала, уступив место то ли брезгливости, то ли злости. – Ипполит, умоляю, спасите! – с той страстью, с какой только могла, обратилась Нинка к будущему супругу. Тот удивленно посмотрел на нее. – Что? – не понял Ипполит и нервно поправил очки. Вместо ответа Ниночка трогательно прижалась к нему, обхватив его плечи руками. Глаза Ипполита стали по пять рублей. Глаза тех, кто выстроился для встречи новой пары молодоженов стали еще больше. А я поняла, что тут что-то нечисто. Попыталась предостеречь подругу, но меня не слушали. – Я приехала на свадьбу с вами, а этот негодяй пристает ко мне, – вполне натурально всхлипнула Нина, а Келла, услышав это, захохотал. – Я должен вас защитить? – уточнил слабым голосом Ипполит, пытаясь от нее отлепиться. – Конечно, – подняла на него взгляд Нинка. – Вы мой жених. И я выйду за вас. Так и знайте, – пообещала она. – Какой он твой жених? – раздался громкий женский голос – из ЗАГСа вышла весьма бойкая дама лет пятидесяти в элегантном пальто и замысловатой белой шляпе в черный горох. – Отойди от моего зятя, шалава! – велела она Нинке. Та, не отлипая от жениха, послала тетку в пеший тур по лесам и долам. Она всем своим видом показывала, что отдавать Ипполита, вернее, деньги Эльзы Власовны, не намерена. – Пожалуйста, прекратите, – взмолился молодой человек в очках. – Люди смотрят, неудобно. – Что происходит? – ничего не понимал поверенный. – Нина, вы перепу… Однако его слова заглушил рев дамы в шляпе: – Ах ты, кобель! – заорала она уже Ипполиту. – Неудобно ему! Только на Светочке моей женился, уже девку какую-то отыскал! И на что мою девочку-то променял?! На деревенщину в уродском наряде! – Да ты себя видела? – возмутилась Нинка, забыв, как выглядит. Но тут до нее дошло, что она перепутала женихов и полезла обниматься к чужому, уже даже не жениху, а мужу, который, видимо, ожидал невесту, дабы вместе с ней выйти к гостям, готовящимся осыпать их лепестками и пожелать счастливой семейной жизни. Наверное, он что-то хотел спросить у поверенного, а мы с Нинкой приняли его за Ипполита. Пока тетка орала, Журавль отпихнула несчастного молодого человека в очках, который от воплей тещи съеживался все больше и больше, и подошла ко мне, делая вид, что оказалась тут случайно.