— Сердце, — прохрипел артист. И внезапно распрямился во весь рост. Что-то ударило Петра по руке, «отсушив» ее и заставив пальцы разжаться. Револьвер упал из онемевшей конечности. Колычев кинулся на помощь, и тут же отлетел, будто наткнувшись на резиновую стену: «негр» высоко задрал ногу, обутую в остроносый штиблет, и с молниеносной скоростью ударил сыщика в подбородок. — Стой, паскуда! — дернулся Елисеев, который с ужасом понял, что не может управлять рукой. Но было уже поздно: «негр» соскочил с крыльца и бросился бежать. Еще секунда — и его силуэт и вовсе пропал из поля зрения сыщиков. — Боря, ты как? — Да все в порядке со мной, отойду сейчас. Ты лучше за этим арапом беги… — задыхаясь от кашля, сказал Колычев. — На пролетке? — Там дворы узкие, не проехать, — подал голос извозчик. Петр бросился в погоню, но Судовский как сквозь землю провалился. Несколько встреченных прохожих дали настолько туманные показания (хотя, что может быть легче — опознать бегущего сломя голову негра?), что Елисеев в конце концов запутался. Уткнувшись в высокий кирпичный тупик, сплюнул, а потом, выругавшись, вернулся к Колычеву. — Ушел, гад! Кто бы подумал, что такой прыткий окажется! — Сами виноваты! Кто-то его всяким хитрым приемчикам научил: вон как он меня ловко туфлей свалил. — Мне тоже прилетело. Рука до сих пор как не своя, плетью висит, — признался Петр. — Надо будет поговорить с товарищем Янсоном. Пару месяцев назад в губчека приезжал инструктор, не то японец, не то китаец. Преподавал чекистам приемы джиу-джитсу. Говорят, полезнейшая штука. Надо и нам бы такого инструктора выписать, чтобы, значит, мы тоже впросак не попадали. — И все же — до чего ловок, каналья! — покачал головой Петр. — Скачет, что твой заяц, а ногами аж до головы машет! Попробовать и мне так, что ли… — Ага, попробуй, — усмехнулся Колычев. — Штаны порвешь. Он вздохнул: — Ладно, все равно делать что-то нужно… Поехали к нему домой. Может, туда заскочил переодеться и забрать вещи. Если повезет, там и накроем. Только на этот раз я ему ногу прострелю, чтоб не скакал больше. Но дома артиста не оказалось. Разбуженные посреди ночи соседи заявили, что тот сегодня так и не появился с работы. Слышимость в помещении была просто идеальной, на одном конце чихнешь, на другом пожелают здоровья, так что, судя по всему, соседи сказали правду. Взяв их в качестве понятых, сотрудники уголовного розыска приступили к обыску. Жил Судовский в коммуналке, занимая отдельную комнату с вполне спартанской обстановкой: кроме железной кровати, стола, тумбочки и двух табуреток, в ней больше не имелось никакой мебели. Вроде бы и искать собственно негде, все на виду. Вскрыли старый паркет, под ним нашли пухлую, набитую совдензнаками папку. Деньги пересчитали, но суммы не набралось и на четверть от похищенного. Затем взгляд Елисеева упал на обклеенную газетами стену. Газеты были старыми, пожелтевшими от времени, вот только одна казалась на их фоне свежей. Наклеили ее, скорее всего, недавно. Петр постучал по стене и услышал глухой звук. Значит, в этом месте имелась пустая полость. Стену пробили молотком и нашли второй тайник. Тут уже была спрятана сумма намного больше. Бурко в это время проводил обыск в съемной квартире Ореховского и тоже нашел тайник, правда, не столь хитрый: вор спрятал свою долю за стенкой платяного шкафа. В отличие от более прижимистого Судовского, гусар успел прокутить часть похищенных денег. Товарищ Янсон не стал метать гром и молнии в упустивших преступника сыщиков, однако так посмотрел на них, что у Колычева и Елисеева окончательно пропало настроение. Как они позже признались друг другу, что лучше бы им тогда выговор на всю катушку влепили. Не так обидно… — Попробуйте устроить на обеих квартирах засаду, — предложил товарищ Янсон. — Судов-ский еще ничего не знает, он может сунуться к своему брату. Сыщики по очереди дежурили три дня, однако беглец как в воду канул. Ничего не дали и патрули у железнодорожного вокзала и на выездах из города. Провалом эту операцию назвать, конечно, было сложно: один из воров пойман, почти все похищенные деньги найдены, но на душе у Петра было скверно. Не раз и не два он корил себя, называя растяпой. Колычев тоже был не в своей тарелке. Если бы не куча дел, что навалилась на напарников, кто знает, чем бы это закончилось. Но постепенно они втянулись в работу, стараясь не вспоминать о сбежавшем Судовском. Правда, постоянно дергали все имеющиеся в их распоряжении ниточки в надежде напасть на след беглеца. Но результата пока не было. Су-довский исчез с концами. Через неделю секретарь партийной ячейки велел Петру писать заявление о приеме. Поручителем Елисеева стал товарищ Янсон, у которого был еще дореволюционный партийный стаж. Да и остальные сотрудники уголовного розыска хорошо отзывались о новичке. Неудивительно, что в итоге Петр из кандидатов стал полноценным членом партии. А чуть погодя товарищ Янсон в торжественной обстановке вручил Елисееву и новехонькое удостоверение агента уголовного розыска первой категории со свежевклеенной фотографией сыщика. Начальство посчитало, что новый сотрудник оказался ценным приобретением и должным образом проявил себя на этом месте. В результате Петр перепрыгнул в должности через целый разряд. И если бы не история с Судовским, Елисеев бы ощущал себя на седьмом небе от счастья. Эпилог Елисеев сидел на скамеечке в городском парке и лениво посматривал на плавающих в пруду лебедей. Не верилось, что сегодня законный выходной, что никто не дергает его, не зовет на дежурство, не заставляет выезжать на место преступления и гоняться за бандитами. И вообще, оказывается, что в жизни есть место не только служебной суматохе, но и другим, не менее важным вещам. Хотя служба в уголовном розыске точно никогда бы Петру не наскучила. День был по-настоящему теплым и солнечным. Петр сидел в парке уже с полчаса и сам не заметил, как его слегка разморило. Нет, он не заснул, однако мысли с трудом ворочались в голове, а тело вдруг налилось приятной тяжестью. Он не стал сгонять с себя эту квелость. В конце концов, даже сыщикам иногда нужно расслабиться. Кто-то опустился на скамейку рядом с ним. Елисеев лениво скосил взгляд в эту сторону. — Здорово, сыщик! — проговорил севший. — Федор! — Ленцу с Елисеева как ветром сдуло — на скамейке с ним сидел Федор Глушков, которого не особо давно он предупредил об облаве в «Михалыче». — Каким ветром? — Попутным. Что, не ожидал? — улыбнулся и, кажется, вполне искренне старый приятель. — Я вижу, ты вроде как на свидание собрался. — Как ты дога… — заговорил и сразу смолк Елисеев. Он чуть было не сморозил очевидную глупость: в руках у сотрудника уголовного розыска был маленький букетик полевых цветов, которые так любила Лиза. Тут Шерлоком Холмсом быть не надо. Они заранее договорились о встрече. Лиза была должна прийти в парк после того, как у нее закончится очередной урок. — Лучше говори, какими судьбами? — нашелся Петр. — Тебя нарочно искал. — А что меня искать? Я все там же работаю, в губро. Зашел бы и спросил. — Э! — засмеялся Федор. — К вам зайдешь и — не выйдешь. А я пока на вольных хлебах побыть хочу. Успею еще увидеть небо в клеточку. — Не испытывай судьбу, Федя, — попросил Елисеев. — Я хоть сегодня и выходной, все равно нахожусь на службе. — Арестовать меня хочешь? — вскинулся Глушков. — Не хочу, а обязан. Не путай, Федор. Это разные вещи. — Ты сказал, я тебя понял, — кивнул собеседник. — Знаешь, в тот день, когда ты из «Ми-халыча» меня выпустил, я о многом передумал, да и посейчас думать не перестаю. Надоело мне, как зайцу, от всех бегать, но и порвать пока с этой жизнью не могу. Здесь вход рупь, а выход червонец. А то и вовсе вперед ногами. Такие дела… — Знаю, — сказал Елисеев. — Ни хрена ты не знаешь! — тоскливо произнес Глушков. — Здесь как в волчьей стаей. Все бегут за вожаком, и каждый в любой момент готов его растерзать, как только тот даст слабину. А я сейчас вроде как за вожака стал, хотя и не собирался прежде. — Доходили до меня такие слухи, — покачал головой Елисеев. — Быстро ты в рост пошел, Федя, только не там, где надо. Глядишь, у здешних урок и до генерала ихнего дослужишься. Эполеты тебе воровские на плечи наденут… Или что там у вашей братии: корону надевают? — Брось, Петя! И без тебя тошно! Кто ж знал, что оно так завертится? — сердито бросил Глушков. — А ко мне ты зачем сюда пришел — поплакаться о тяжелой бандитской жизни? Так я не полотенце… — По делу я к тебе пришел. По делу и старой памяти. Помочь хочу, — сурово произнес Глушков. — Даже так? — удивился Петр. — Неожиданно, что уж там… Подумав немного, добавил: — Глупо от помощи отказываться, конечно. Говори, Федя, я тебя внимательно слушаю. — Ты вот о том, что наши слухи до тебя доходят, сказал. Так и нам кое-что из вашего круга известно. — Даже не сомневаюсь, — сухо сказал Петр. — Хвастаешься? Видать, не все в милиции и уголовном розыске держали рот за зубами. Кое-какие сведения, и порой весьма важные, уходили на сторону. — Ни в коем разе! Ведомо мне, что ищите вы одного человечка, бывшего артиста. Фамилия его Судовский. По слухам, хорошо он вам нос натянул. Братца его вы поймали, а сам Су-довский от вас спетлял. Огородами, можно сказать, ушел, — не смог сдержать улыбки Глушков. — Допустим. — Да ладно! — чуть вальяжно протянул Федор. — Я ведь точно знаю, что у вас с ним было. Как он ногами вас пинал…