— Чем он занят целыми днями? В трубке молчали. — Кадди, алло! — Прикрепил над койкой фотографию той девочки, Сисси Рэдли. Других личных вещей в камере нет. Он сидит среди голых стен. Под просьбу Кадди оставаться на линии Уок закрыл глаза. Он еще раз прочитал отчет, нашел в конце имя патологоанатома — Дэвид Юто, доктор медицины. Тут же были его адрес и телефон. Уок позвонил, нарвался на автоответчик, оставил сообщение. Двадцать четыре года прошло, Дэвид Юто мог переехать, а то и вовсе… И даже если он жив, даже если обитает по старому адресу — о чем Уок станет его спрашивать? Ничего, он придумает. Он сформулирует вопросы, он поведет следствие как настоящий детектив. Бойд сказал не вмешиваться? К дьяволу Бойда. Он, Уок, напористый. Ему бы только догадаться, в каком направлении рыть. Пришла Лу-Энн Миллер, молча уселась напротив Уока, уставилась в окно. Так и просидит до вечера — типа, смену отработает. Уок отлистнул страницу. Снова перед ним Стар — волосы будто ветром со лба сдуло, рука вывернута; кажется, что она безмолвно, одним жестом, молит о помощи. — Здесь надо прибраться, — выдала Лу-Энн, оглядывая папки, немытые кружки и бумажки. — Я сам поговорю с Дарком. — Хочешь выколотить из него некие показания, которых не добились полицейские штата? Думаешь, ты круче Бойдовых ребят? — Нет, просто я давно знаю Дарка — с тех самых пор… — Ничего ты не добьешься и ничего не накопаешь. Посмотри на Винсента Кинга; да не так, как ты привык — словно он прежний парнишка, который тридцать лет назад в тюрьму загремел. Ты объективно посмотри. Нет больше того парнишки. Что в нем было хорошего, тебе известного, — все за фейрмонтскими воротами осталось. — Ты ошибаешься. — Я серьезно, Уок. Сам ты не изменился, это все признают, и я в том числе. Но ты такой один. Прочие стали другими людьми. За окном неистовствовало солнце. Белизна и синева, преувеличенная резкость бликов на стеклах и до времени выцветшие флажки. — Что еще в деле? — спросила Лу-Энн. — Вторжение в пределы частной собственности. В доме всё вверх дном. — Однако ничего не украдено. Больше похоже на ссору, которая переросла в драку. — Милтон лжет. — У него нет на это причин. — Допустим, имел место взлом с целью ограбления. Стар проснулась, застукала грабителей, и… — не сдавался Уок. Хотел притянуть версию за уши, но длины рук не хватало, и слов тоже. — Логично, если забыть об одном факте: на месте преступления задержан человек, его рубашка вся в крови жертвы, весь дом заляпан его отпечатками. Что до мотива, то и он имеется. — Бред, — вспыхнул Уок. — Почему бред? Потому что тебе интуиция совсем другое нашептывает? — Винсент не сказал ни слова. Ни зачем он это сделал, ни как, ни когда конкретно. Он даже полицию сам вызвал, причем с телефона Стар. — Он разъярился, а потом остыл. Сколько ребер сломано у Стар? Фото перед тобой, вот и прикидывай. Уок уставился на фотографию. Грудная клетка в кровоподтеках, характерные полосы в местах переломов. Такого не бывает, когда грабитель, незнакомый с жертвой, просто пытается ее обезвредить. Нет, здесь замешано чувство, ибо даже фотография, простая бумажка, обдает удушающей ненавистью. — Еще и глаз подбит. — Короче, он каким-то образом оказывается в доме. Следов взлома нет — вероятно, Стар сама его впустила. Между ними происходит ссора, он ее избивает, стреляет в нее, выходит, прячет оружие, возвращается, вызывает полицию, усаживается в кухне и ждет нас. Малыш Робин, к счастью, был заперт в спальне, но вполне мог что-то слышать. Уок поднялся, распахнул окно навстречу очередному восхитительному утру. Дольше двух часов кабинетной бумажной работы он никогда не выдерживал. — Я должен допросить Дарка, — повторил он. — У него была связь со Стар. И он склонен к насилию. — У Дарка алиби — комар носа не подточит. — Вот поэтому я и вызвал сюда ту, которая это алиби ему обеспечила. — Бойд же сказал — не надо лезть поперек полиции штата. Уок вдохнул поглубже. Перед глазами все плыло — и в прямом смысле, и в переносном. Четким был только образ Винсента. Да что она понимает, эта Лу-Энн? Уок не может ошибаться в Винсенте. Тридцать лет прошло, подумаешь! Его друг остался прежним, и точка. — Тебе побриться не мешало бы, Уок. — Тебе тоже. Лу-Энн хихикнула. Тут позвонила Лия Тэллоу, сказала, что Ди Лейн ждет. Ди Лейн сидела у стола в приемной. Уок повел ее в заднее помещение. Маленький столик, четыре стула, ваза с широким горлом, в ней — целый каскад роз оттенка слоновой кости, сорт называется «Венделла». Из окна открывается вид на Мейн-стрит. Не комната для допросов, а гостевой дом, где хозяйкой — собственная бабушка. Ди выглядела куда лучше, чем при их последней встрече. Платье с открытыми плечами, совсем простого кроя, позитивного желтого цвета. Прическа. Деликатный макияж — косметики ровно столько, чтобы плюсы выступили на передний план, а минусы отошли на задний. В руках у Ди был бумажный сверток. — Песочное печенье с персиковым джемом, — произнесла Ди вместо «здравствуй». — Я же знаю, ты к нему неровно дышишь. — Спасибо. Уок не взял с собой ни диктофона, ни блокнота. — Я уже всё рассказала офицерам из полиции штата. — Пройдемся еще раз по некоторым пунктам. Кофе будешь? Ди Лейн свела плечи — не то чтобы сильно ссутулилась, но как-то сникла. — Конечно, Уок. Он вышел, отыскал Лию и попросил сварить кофе. Когда он вернулся, Ди Лейн стояла возле окна. — Совсем иначе отсюда смотрится — я про Мейн-стрит. Витрины, лица — всё непривычное. В смысле, менялось вроде постепенно — а вот же… Тебе известно о заявке — ну насчет новых домов? — Ей хода не будет. Ди Лейн снова уселась, закинула ногу на ногу. — Считаешь, я дала слабину? — Просто пытаюсь понять, как такое возможно. — Дарк пришел с букетом. Извинился. Слово за слово, одно за другое… — Давай-ка с самого начала — что у тебя с Дарком, как завязалось — сама понимаешь. — Он пошел в банк, открыл счет. Мне он показался… не подберу слова. Милым? Нет, не то. Присмиревшим, наверное. Такой, знаешь, с виду тихий, а внутри — стержень. Блин, Уок, что тебе еще не понятно? Дарк стал наведываться, интересовался, как у меня дела, помочь норовил. Я и предложила: давай сходим куда-нибудь, развеемся. Он: давай. Обычный же сценарий, будто не знаешь. — А кто говорил: от него холодом веет, он не человек, а робот? — Я тогда злилась из-за дома, а с досады чего не напридумываешь? Сейчас я тебе кое-что открою про Дикки Дарка. — Я весь внимание. — Дарк привязался к моим девочкам. Они ему не безразличны, понимаешь? Он за ними присматривает, на качелях их качает. Он просто — рядом. Однажды возвращаюсь — Молли у него на коленях, вместе фильм диснеевский смотрят. Не каждый мужчина станет возиться с чужими детьми, уж я-то знаю. Лия принесла кофе и вышла. Уок взял чашку, но из-за тремора был вынужден поставить ее обратно. — Ты в порядке, Уок? Что-то вид у тебя усталый. И побриться неплохо бы… Я не в обиду говорю, не подумай. — Значит, он пробыл у тебя всю ночь? Я про Дарка. — Я выставила его рано утром, пока девочки спали. Уок сгорбился, обмяк. Измождение навалилось, воспаленные глаза саднит, будто они песком засорены; в теле ломота. — Я понимаю, тебе это трудно признать — Винсент, Стар, давние отношения и все такое… Но ты Дарка не приплетай. Дарк, может, и ублюдок, но он не тот, кем ты его считаешь. И не тот, кем хочешь видеть. — И кем же я хочу его видеть? — Человеком, который обеспечит невиновность Винсенту Кингу.