Нечетные номера поездок — мои самые любимые. Это поездки, когда я врубаю классический рок так громко, как только могут выдержать динамики моего грузовика, и широко улыбаюсь, как дурак, до боли в лице. Прошло уже тринадцать дней с тех пор, как я в последний раз видел своего малыша. Эти тринадцать дней чертовски отстойные по сравнению с тем временем, что могу провести с ним. Эти сорок восемь часов — самый яркий момент моей недели, и, по правде говоря, я каждый день живу без Джетта только для того, чтобы у нас были такие моменты, проведенные вместе. Ничего не имею против поездок. Меня не заботит, что я уже намотал кучу километров на своем грузовике, гоняя туда-сюда между домом его мамы и моим. И плевать, что наша договоренность о посещениях (прим. пер.: посещение ребенка, оставленного судом у одного из супругов, другим супругом) означает, что мне приходится бросать свою бригаду каждую вторую пятницу после полудня, даже в разгар серьезной работы. Ничто не имеет и никогда не будет иметь бóльшего значения, чем мой мальчик. Завести ребенка никогда не входило в мои планы. Но четыре года спустя — он мой единственный план. Осталось еще двадцать семь миль (прим. пер.: 27 миль примерно 43,45 км). Глава 1 ХЕЙДЕН Всего через несколько минут мое сердце уедет в грузовике «Шеви» (прим. пер.: Шеви — разговорное название марки Chevrolet). Это происходит регулярно каждую вторую пятницу вечером, и я ничего не могу с этим поделать, кроме как отступить и наблюдать за происходящим. — Я могу взять ее с собой? — Джетт играет со своей новой машинкой Matchbox (прим. пер.: Matchbox — популярный бренд игрушек), сидя на своей кровати в виде самосвала, пока я засовываю его плюшевую гусеницу, как это ни парадоксально, по имени Джон Дир (прим. пер.: Компания John Deere — крупнейший производитель сельскохозяйственной и лесозаготовительной техники), в его дорожную сумку. — Конечно, можно, милый. — Я нежно улыбаюсь и молюсь, чтобы слезы, которые уже наворачиваются на мои глаза, не потекли, пока он не уйдет. — Спасибо, мама. — Он бросается в мои объятия, и я таю, пряча лицо в его растрепанных золотистых волосах. Сын пахнет корицей и солнечным светом, и я не стесняюсь признаться, что в течение сорока восьми часов зайду в эту комнату не менее десяти раз, чтобы просто почувствовать его запах. — Пожалуйста, золотце. Надеюсь, вы отлично проведете эти выходные. — Я целую его в висок, но он отталкивает меня с драматическим вздохом. — Ты меня раздавишь, — хрипит он, и я закатываю глаза. Куда, черт возьми, делся мой маленький жучок, которого я могла тискать, когда захочу? — Я не увижу тебя целых два дня, Джетт Александр. Мне нужны обнимашки. — На мою просьбу тот реагирует холодным неодобрительным взглядом. — Папочка еще не пришел? Тяжелый вздох вырывается из моей груди. — С минуты на минуту будет, малыш. — Хочешь поехать с нами? — Его светло-голубые глаза расширяются от этой идеи, и я тепло улыбаюсь, потому что, несмотря на боль в груди, его наивность драгоценна. Он действительно понятия не имеет, насколько тяжело даются мне эти пятничные вечера, или как я усложнила наши жизни за несколько месяцев до его рождения. — Нет, сладкий мой, ты же знаешь, что это время только для тебя и папочки. Так что вы можете делать все самое веселое вместе, например, ловить рыбу и кататься на четырехколесном велосипеде. — И все, что они еще делают в Коул-Крик, где Джетт ведет совершенно другую жизнь, нежели здесь, со мной, в Грин-Бей. — Папочке понравится моя машина. Вжииик! — Еще одна яркая улыбка озаряет его маленькое личико, когда он катит игрушку к лестнице по воображаемой дороге в воздухе. Ох, хотелось бы мне относиться ко всему так же легко, как это делает он. Возможно, когда-нибудь. — Эй, ты в порядке? — В дверях появляется мой жених Лейн, вытирая свое потное лицо полотенцем, прежде чем перекинуть его через плечо. Его баскетбольные шорты и футболка без рукавов почти такие же влажные, как и его темные волосы, прилипшие ко лбу. — Буду в порядке. — После одного или двух бокалов вина. — Как прошла твоя тренировка? — Отлично. Если бы я вспомнил, что Джетт уезжает сегодня, я бы подождал тебя. Мы могли бы потренироваться вместе. — Он шевелит бровями, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза. — О, а ты бы хотел, да? — Я хихикаю, но серьезно, как он мог забыть, что сегодня пятница? Эти обмены ребенком убивают меня, а он просто забыл? — Это немного нелепо. — Да, ну, ты горячая штучка. — Он прокрадывается в спальню и тянет меня к себе, его руки находятся в десяти разных местах одновременно. — Я с нетерпением жду возможности побыть с тобой наедине пару дней. Я морщу нос, когда его губы касаются моей шеи. — Как бы весело это ни звучало, но сейчас ты ужасно пахнешь. Лейн фыркает. — Ты права. От меня адски воняет. Может, я приму душ, пока ты провожаешь Джетта? Когда он уйдет, мы составим планы на ночь. — О? Что ты задумал? — Конечно, кроме того, чтобы раздеть меня. — Пока не уверен. Я подумаю об этом, пока буду принимать душ. Ты можешь присоединиться ко мне в любой момент, когда Джетт уедет. — Он еще раз игриво кусает меня за шею и отпрыгивает, прежде чем я успеваю его ударить. — Иди! — Сдерживая смех, я указываю на нашу спальню дальше по коридору. — Мне нужно спуститься вниз, пока Джетт не ушел. Лейн пятится к двери, усмехаясь. — Хорошо, но предложение остается в силе. Господи, такое ощущение, что его переключатель возбуждения щелкает каждый раз, когда Джетт едет к Джесси. Лейн считает себя забавным, иногда так оно и есть, но в большинстве случаев его безразличие удручает. Как он может думать о сексе, когда все, чего я хочу, это свернуться калачиком и плакать? — Папочка здесь! — вопит Джетт с первого этажа, и моя душа сразу уходит в пятки. Лейн подмигивает. — Ты меня поняла, красотка. Я поняла. Но это не значит, что хочу в этом участвовать. Когда Лейн уходит, я нацепляю на лицо улыбку и мысленно надеваю свою броню решимости, как делаю это каждую вторую пятницу. А также возношу молитву о еще большем милосердии на этой неделе, потому что эти обмены ребенком, кажется, даются мне все труднее и труднее. Не знаю почему, но я чувствую, что с каждым обменом беспокойство овладевает мною все больше. — Мама, ну где ты! — снова кричит Джетт, и я делаю глубокий вдох. Расправь плечи, подруга. Затем спускаюсь по лестнице, когда мой сын распахивает входную дверь и врезается в стену из мышц мужчины, стоящего с другой стороны. Большие руки обхватывают нашего маленького мальчика и поднимают его с пола, в то время как я задерживаю дыхание, не в силах сделать вдох. Мой сын обожает своего отца. В этом я абсолютно уверена. И когда зеленовато-голубые глаза, точно такого же цвета, как и у Джетта, встречаются с моими, над головой нашего маленького мальчика, понимаю, что, как бы я ни старалась подготовить себя, никогда не станет легче. — Папочка, остановись! — Приступ смеха наполняет холл, когда Джесси рычит, а потом еще качает сына в своих медвежьих объятиях. — Как дела, малыш? — Он чмокает Джетта в растрепанные волосы. Белокурые волосы сын получил от меня, а беспорядок на голове — от Джесси. Ямочки на его щеках, ямочка на подбородке и, конечно же, эти великолепные глаза — все это тоже от Джесси. Не то чтобы я жаловалась. Вместо того чтобы ответить на вопрос, Джетт пихает свою игрушку в подбородок Джесси, покрытый темной щетиной. — Посмотри на мою машину! — Ого, сынок. — Джесси уклоняется от толчков Джетта и берет блестящую красную игрушку, внимательно рассматривая ее. — Такие крутые колеса. Похожа на машину Лейна, не так ли? — Ага. Она так быстро ездит! — Наверное, не так быстро, как мой грузовик, верно? — Он подмигивает, и Джетт снова хихикает. Я сдерживаю улыбку и, наконец, спускаюсь вниз, сжимая в руках сумку. Стараюсь не обращать внимания на то, как плечи Джесси обтягивает его черная рубашка хенли (прим. пер.: Henley — это рубашка без воротника, с вырезом на пуговицах, может быть с длинным или коротким рукавом и дополняться карманами), или как бугрятся мышцы его рук, когда он крепко держит нашего сына на руках. Я их не вижу, но знаю, что под плотным хлопком одно предплечье покрыто темными чернилами, а другое без татуировок. Его плечи широкие и сексуальные, и когда-то они были моей тайной слабостью. На самом деле, я жаждала каждый сантиметр этого высокого, восхитительного мужчины. Но у меня нет права думать о нем сейчас… или когда-либо снова. Мой виноватый взгляд падает на его выцветшие джинсы, покрытые пятнами коричневой грязи и пыли того же цвета, что и его ботинки, и волосы, вьющиеся вокруг края его шапочки бини (прим. пер.: Бини — шапка, которая плотно прилегает к голове и по форме похожа на боб. Отсюда и ее название — «beanie», что в переводе на русский язык означает «фасолинка»). В мае. Такой уж Джесси Эндерс человек. — Привет. — Он прерывает мой осмотр небрежной улыбкой, слегка поднимая подбородок. В его светлых глазах видна искорка, которая говорит, что он поймал меня за разглядыванием, но не скажет мне об этом, потому что у нас сейчас совсем другие отношения. — Привет. — Я улыбаюсь ему в ответ со вздохом. Несмотря на то, что ненавижу отдавать ему ребенка на выходные, я благодарна, что должна делать это именно с ним. Возможно, у нас бы ничего и не получилось, черт возьми, мы даже никогда кем-то и не были, но Джесси представляет собой не просто красивое лицо и приятные воспоминания — он еще и отличный парень. Его губы слегка дергаются, прежде чем он снова поворачивается к Джетту. — Угадай, что, приятель? — Что? — Я засыпал в твою песочницу новый песок, и все готово для того, чтобы ты мог играть там в гонки с машинками в эти выходные.