Он достает пиво, откручивает крышку и делает большой глоток. — Почему, черт возьми, я должен хотеть это делать? — Какого черта ты пытаешься заставить меня чувствовать себя дерьмово из-за того, о чем ты уже знал? Его брови хмурятся над темными глазами. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Я вытаскиваю письмо из-под газеты и наблюдаю, как краска отливает от его лица. — Ты рылась в моем столе? — Он стискивает челюсть, и костяшки его пальцев белеют, сжимая бутылку. — Я искала папку с закладной. — Она на том же месте, что и всегда. — Не сегодня, ее там не было. — Тебе не следовало рыться в моих вещах Хейден. Ты же знаешь, что там конфиденциальная информация. — Я тоже считаю это конфиденциальным, но, полагаю, ты подумал иначе. — Ты, блядь, издеваешься надо мной? — его голос повышается, а глаза сужаются. — Это было четыре гребаных года назад. — Четыре года ты мне лгал. — Я ни о чем не лгал. — Лейн смеется, потирая шею сзади. — Но, если ты хочешь поговорить о том, как пускать дым, может быть, нам стоит еще раз поговорить о том, как тебе было на него насрать. — Я никогда не говорила, что мне все равно! — Я ставлю кружку, и мои руки мгновенно сжимаются в кулаки. — Я же говорила тебе, что, несмотря ни на что, я выбрала тебя! — Тогда почему ты выкидываешь все это дерьмо прямо сейчас, Хейден? А? — Ты взял то, что предназначалось мне. И знаю, что ты заставлял меня чувствовать себя виноватой из-за этого при каждом удобном случае! Он легко пожимает плечами. — Может быть, тебе следовало сказать мне об этом самому, чтобы мне не пришлось выпытывать это у тебя. — Зачем мне говорить тебе, что я беспокоюсь о другом мужчине, Лейн? Зачем мне так поступать с тобой? Когда это не имело значения. — Если это не имело значения, то почему сейчас это так важно, черт возьми? — огрызается он в ответ. — Это важно, потому что я имела полное право знать и полное право… — Что? Совершить самую большую ошибку в своей жизни? Он сам это сказал, Хейден. Это было не то, чего ты хотела. И черт возьми, он даже не хотел этого. — Это должна была решать я! — Мы оба знаем, что бы ты сделала, и через шесть месяцев или, может быть, даже через год, ты бы приползла обратно точно так же, как в первый раз. — Он делает еще один глоток пива, и мне хочется выбить бутылку у него из рук. Раздувая ноздри, я сжимаю кулаки, пока ногти не впиваются в ладони. — Сколько раз мне нужно напоминать тебе, что все было не так? — Не так? — Лейн качает головой, на его лице кривая ухмылка. — Я купился на твою историю, пока он не оставил это чертово письмо в больнице, и я понял, что единственная причина, по которой ты была со мной, заключалась в том, что ты думала, что тебе больше некуда идти. Тебе нужен был кто-то, кто помог бы растить его гребаного ребенка. — Ты мне не был нужен! — рычу я. — Я могла сделать это сама, если бы захотела! Его ухмылка становится шире, когда он поднимает свое пиво и произносит простое. — Вау. Его дерзость задевает меня за живое, и я вскидываю руки в верх. — Я выбрала тебя! ТЕБЯ! — выплевываю я, а слезы текут по моему лицу. — Но ты не имел права скрывать это от меня! — Ты продолжаешь говорить, что выбрала меня. Кого, черт возьми, ты пытаешься убедить, Хейден, а? Меня или себя? — Я никого не пытаюсь убедить! Я в точности рассказываю тебе, что произошло! — Ты правда веришь во всю эту чушь, которую несешь? — его челюсть трясется. — Я знаю, что ты солгал мне и использовал то, что знал, чтобы манипулировать ситуацией. — Я не манипулировал, черт возьми. — Он снова проводит рукой по затылку. — И как я мог манипулировать тем, чего ты, очевидно, хотела? Я облизываю губы и сглатываю. — Я имела право знать. Это письмо было для меня. Он выгибает бровь. — Ты же на самом деле не веришь, что он имел в виду что-то из этого, не так ли? Потому что, если бы он хоть как-то заботился о тебе, то тебе не потребовалось бы высирать его гребаного ребенка, чтобы заставить его понять это. Я бросаюсь вперед, и моя рука касается его щеки, когда сдавленный всхлип вырывается из моей груди. — Ты говоришь о моем сыне! Лейн придерживает одну сторону своего лица, растягивая челюсть из стороны в сторону. — Ты притворяешься, что тебе не все равно, но правда в том, что он стал для тебя лишь неудобством. На самом деле, теперь все это имеет смысл. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Ты когда-нибудь хотел этого? — Я плачу. — Ты действительно хотел жениться на мне или все это было большой гребаной игрой, чтобы убедиться, что Джесси держится подальше? — Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал. — Чем больше он делает для Джетта, тем большую угрозу ты чувствуешь, но это не имеет ничего общего с тем, что на самом деле тебе насрать на Джетта. Потому что ты знаешь, чем больше Джесси делает, тем больше он выполняет свое обещание. — Его обещание? Он оставил тебе чертово письмо, Хейден. Не мог высказать тебе в лицо свою слезливую историю и, черт возьми, точно не мог этого сделать до того, как у тебя появился Джетт, потому что знал, что это чушь собачья. — Лейн качает головой. — Он думал, что, если поймает тебя, когда ты будешь наиболее уязвима, возможно, ты действительно поведешься на это. И я, блядь, не могу поверить, что ты сейчас на это купилась. — Это даже не имеет смысла, Лейн! Почему его письмо должно быть последней отчаянной попыткой убедить меня в том, чего он не хотел? Джесси никогда не лгал мне! Никогда не использовал меня, чтобы получить то, чего хотел. — О, и я это сделал, да? — Его ноздри раздуваются, когда он выходит из себя. — Из-за чего ты на самом деле злишься? Того факта, что я взял письмо, или того, что это держало тебя подальше от него? Эмоции захлестывают меня, и мои руки снова сжимаются в кулаки. — Я доверяла тебе. После всего, через что мы прошли, я доверяла тебе, а ты предал меня. — И ты никогда не говорила мне, что, черт возьми, любишь его. — Не в этом дело! Его глаза расширяются — Ты даже не собираешься отрицать это, не так ли? Ты полюбила его после двух гребаных недель. Еще до того, как ты узнала, что беременна. — Я… — Мы были вместе два с половиной года! — Он вскидывает руки в воздух, лицо красное. — Как, черт возьми, ты думаешь, это заставило меня чувствовать? — А как ты думаешь, что я чувствовала, когда ты мне изменил! — Мне было насрать на нее! — рычит он. — Это не имеет значения! — Слезы текут по моему лицу. — Ты не должен злиться, что у меня было что-то с кем-то другим, пока мы были порознь! — Может, и нет. Но в ту секунду, когда ты вернулась ко мне, беременная его гребаным ребенок, это изменилось. — Лейн стискивает челюсти. — Я знал, что ты хотела его. Знал, что ты все бы отдала за то, чтобы он, черт возьми, захотел тебя вернуть, но тот этого не сделал, Хейден. Он этого не сделал, и единственная причина, по которой тот сказал, что сделает это, заключалась в том, что он чувствовал себя обязанным. Он кивает на конверт. — Это письмо было не чем иным, как признанием того, что тот, наконец, пожалел, что испортил тебе жизнь. Поверь мне, детка, если бы он действительно хотел тебя, он бы боролся за тебя с самого начала. — Не говори о том, что Джетт испортил мне жизнь, — киплю я. Но это… это дерьмо с Лейном. Эта игра, в которую он играл… Лейн может заботиться о Джетте, но он никогда не полюбит его так, как я думала, и теперь я знаю почему.