— Ты ничего не потеряешь, если он будет чувствовать то же самое. — Я потеряю все, если это не так. — То, что ты не сказала о своих чувствах к нему, привело тебя в этот бардак. — Я оглядываюсь на нее, когда она мягко улыбается. — Может быть, сказав ему, ты наконец-то выберешься из этого. ДЖЕССИ — Папочка, я могу написать свое имя! — объявляет Джетт из-за стола, когда я вхожу на мамину кухню, после работы в пятницу. Она стоит у плиты, взбивая что-то, как обычно, и улыбается, как гордая бабушка. — Он усердно работает уже больше часа, — докладывает она, когда я подхожу к сыну. Его упорство — это нечто. — Правда, приятель? Дай-ка взглянуть. — Я взъерошиваю его волосы и наклоняюсь, чтобы осмотреть полдюжины, или около того, листов бумаги, разложенных перед ним. Много букв J, Es, Ts, и даже несколько других букв алфавита. — Ого, малыш. Это впечатляет. Посмотри на эти J! — Они как рыболовные крючки без колющей части! — улыбается он, а я смеюсь. — Ха, ты прав! Вау, я этого не знал. — Боже! Какой он милый. — А что это здесь? Я беру другой лист и указываю на букву F. — Не думаю, что я знаю, что это за буква. А ты? — Это F, папа. — Он закатывает глаза. — F — это Foss (прим. пер. Фосс, фамилия героя). Видишь, F-O-S-S?" — Подожди, — вытаращился на него я. — Ты хочешь сказать, что можешь написать и произнести свою фамилию? — Да, мне уже четыре. Совсем скоро я пойду в детский сад. — Как, черт возьми, я мог забыть? — Я атакую его щекоткой и поднимаю со стула, чтобы обнять. Он долго брыкается, но, наконец, выбирается из объятий. Когда, черт возьми, он начал так ненавидеть объятия? Чертов ребенок разобьет мне сердце. — Я занят, папа! — Он хихикает и отстраняется, возвращаясь к работе, тщательно вырисовывая линии и изгибы с лазерной точностью. — Я же говорила тебе, — добавляет мама, когда я подхожу к ней, чтобы быстро поцеловать. — Наверное, это у него от Хейден, потому что, видит Бог, у меня нет такого терпения. Спасибо, что побыла с ним сегодня. Все прошло хорошо? — Идеально. Он помог мне с клумбами, потом мы смотрели «Собачий патруль» и даже немного вздремнули. Это был рай. Я могла бы привыкнуть к тому, что он вот так рядом. Да, я тоже. И подумываю о том, чтобы спросить Хейден, можем ли мы вернуться к более длительному пребыванию летом и на каникулах, поскольку он уже подрос. Технически, длительные визиты прописаны в нашем соглашении об опеке, но я никогда не настаивал на них, зная, как тяжело это будет для него. В эти дни он относится к визитам как чемпион. И, честно говоря, я просто хочу видеть его чаще. — Да, кстати, — говорит мама. — Сегодня я не буду готовить ужин. Надеюсь, это не доставит неудобств, но твой папа упоминал что-то о жареной рыбе, и я приняла решение, что вместо этого мы пойдем куда-нибудь. — Мам, ты готовишь для нас по пятницам уже много лет. Пора бы и отдохнуть. Мы возьмем пиццу или что-нибудь еще. Ничего особенного. — Я пожимаю плечами и поднимаю подбородок к кастрюле, над которой она стоит. — Но если это не ужин, то что это? — Соус для голяшек, которые мы будем есть в воскресенье. — Для в-е-ч-е-р-и-н-к-и? — Она кивает. — Ма, серьезно. — Я могу поцеловать ее и отшлепать одновременно. — Я же сказал тебе, что приготовлю все на гриле. Она поднимает плечо, заставляя свои серебряные локоны подпрыгивать. — Я все равно буду готовить воскресный обед, так что я подумала, почему бы и нет? — Это слишком много. — Твой отец говорит мне об этом уже много лет. Но меня это пока не остановило. — Она подмигивает, а затем откладывает большую ложку в сторону. — Амелия была здесь раньше. Она сказала, что пришло несколько заявлений на должность в офисе. — Да, она мне тоже об этом говорила. Я посмотрю их на выходных. — Одной из них была Микайла Камински, — и слова «Даже не думай об этом» остались невысказанными. К счастью для моей матери, я бы никогда не нанял Микайлу. Не потому, что мама не одобряет, просто все может усложниться, если мы начнем чаще встречаться. — Она не такая уж плохая, ма. Я знаю, что у тебя на нее зуб, но на самом деле она довольно милая девушка. — Хорошие девушки не лапают моих мальчиков в церкви. — Я уверен, что в этой церкви случалось и похуже, мам. Все эти комнаты в подвале… — Ее глаза расширяются, а губы приоткрываются. — Я не знаю из личного опыта, просто говорю. — С другой стороны, Джинкс… — Я бы предпочла не думать ни об одном из этих сценариев, спасибо большое. А что касается нашей говядины, я точно знаю, что она украла рецепт пирога у миссис Яниковски. И в начинке она использовала покупное яблочное масло. Кто так делает? О, вот это разврат. — Эй, по крайней мере, она готовит. — Мама вздрагивает. — Если ты так это называешь… — Я мог бы пригласить ее как-нибудь. — Я имею в виду, я действительно намекал на это, когда звонил после всей этой истории со ступеньками у Хейден. Но это было до того, как у Хейден начали создаваться серьезные проблемы в раю. — О, Господи Иисусе… — мама закрывает глаза и проводит рукой вверх-вниз и по груди в драматическом крестном знамении. — Да ладно, — смеюсь я. — Дай ей шанс. — Ты так говоришь, как будто уже все решил. В этом нет никакого «может», не так ли? — Я не хочу быть одиноким вечно. — И это первый раз, когда я признаю это за пределами своей собственной головы. — О, детка… — Она подходит ко мне, ее руки обнимают мое лицо, как будто я снова ребенок. — У тебя много времени. — Это не то, что ты говорила несколько месяцев назад, когда жаловалась, что у тебя всего один внук. — Конечно, комментарий был адресован всем нам, детям, но, думаю, он больше всего задел меня за живое. Я не хочу, чтобы Джетт рос в одиночестве. Мне хочется, чтобы у него было много братьев и сестер, как у меня. Большая семья, с которой можно проводить праздники. Люди, которые будут прикрывать его спину, несмотря ни на что. — Я гораздо больше беспокоюсь о том, чтобы ты нашел кого-то, кто сделает тебя счастливым, чем о том, что ты подарил мне всего одного внука. — Она похлопывает меня по щекам и выпячивает нижнюю губу. — Становится все труднее оставаться одному, когда его нет, не так ли? Черт. Я прочищаю горло. — Легче не становится, это точно. Она изучает меня мгновение, ее голубые глаза бегают между моими. — Не останавливайся, милый. Не делай ошибку, думая, что время идет, и не соглашайся на кого-то, кто не является всем, что ты хочешь. Я говорю себе то же самое уже много лет, но в какой-то момент мне приходится смотреть правде в глаза. Женщина, которую я хочу, не хочет меня. * * * Через час после этого, мы с Джеттом скользнули в единственную кабинку в «The Creek» — единственного бар-гриля в Коул-Крик и лучшем месте в городе, где можно отведать жареную рыбу, пиццу и холодное пиво. Из звуковой системы звучит музыка в стиле кантри, а полдюжины телевизоров, установленных за барной стойкой и по всему помещению, показывают негромко новости, спорт и погоду. Бильярдные столы и доски для игры в дартс пока свободны, потому что еще рано, но через пару часов они будут заполнены местными жителями, приезжающими на выходные, и всеми, кто хочет расслабиться и хорошо провести время. — Тебе хочется сегодня пиццы, малыш? Или это вечер куриных наггетсов? — Я выхватываю меню между салфетками и приправами и пролистываю его, как будто не выучил его наизусть много лет назад. — Куриные наггетсы, пожалуйста. С соусом ранч. — Шокирующий выбор, приятель. Однажды ты превратишься в куриный наггетс, клянусь. — Он хихикает, осматривая комнату большими глазами. Я приводил его сюда всего несколько раз, так как здесь не самая лучшая обстановка для детей, но сегодняшний вечер показался мне подходящим для смены обстановки. — Ну, здравствуй, милашка. — Официантка подходит к столику и ярко улыбается Джетту. Она ученица местной средней школы, если я правильно помню. — Как ты сегодня? — Ты красивая, — говорит он ей, его большие глаза полны звезд, и я сдерживаю смех. — Джетт, так с дамой не здороваются. Попробуй еще раз, приятель. — Мне нравятся твои волосы. Черт возьми, ох уж этот ребенок. — Мне жаль. Он нечасто ходит в людные места. Она смеется. — Нет проблем. Технически, я флиртовала с ним первой, так что… — Она пожимает плечами. — Что я могу предложить вам выпить? — Кока-колу для меня и рутбир для него. И мы готовы заказать еду, если вы готовы. Она кивает, принимает заказ, а затем возвращается к бару, где Далтон Камински и его брат Маркус поднимают кружки с пивом в мою сторону. Я машу рукой, а затем замечаю, кто составляет им компанию. Микайла улыбается, когда наши глаза встречаются, и я тоже начинаю улыбаться. Не успеваю я оглянуться, как она направляется в нашу сторону. Любопытно, что в пятницу вечером она выглядит более по-воскресному, чем на прошлой неделе в церкви, в облегающих джинсах и розовом топе.