— Да. Это было легко, на самом деле. В основном, потому что я начала добавлять информацию на прошлой неделе, на случай, если вы захотите перейти на цифровой формат в какой-то момент. — Я всегда хотел автоматизировать работу, но Грета была не в восторге. Ты серьезно сделала это все в светлое время суток? Ты не подрабатывала допоздна за моей спиной? Она мило смеется. — Мне это было не нужно. Я обещала тебе, и это было не так уж сложно. — Я мог бы поцеловать тебя прямо сейчас. — Да? — Она отодвигает стул и скользит руками по моей талии. — Что тебя сдерживает? — Детка, я грязный. — Буквально полон грязи и гидравлической жидкости. — Мне все равно. Я не целовала тебя целый день. — Она поднимается на цыпочки, запечатлев самый простой поцелуй на моих губах, и я твердею в рекордные сроки. — Черт, — стону ей в рот, руками обхватываю ее обтянутую джинсами задницу и крепко сжимаю. — После всех этих разговоров о ночевках во вторник вечером, это все, о чем я мог думать. — Правда? — Она засасывает мою нижнюю губу между зубами, и мои бедра прижимаются к ее бедрам. — Видишь, что ты со мной делаешь? — рычу я. — Вчера я был на похоронах, детка. Чертовы похороны, и все, о чем я мог думать, это как снова затащить тебя в постель. Это чертово чудо, что я не просверлил чертову дыру в гробу Боба, когда помогал выносить его. Она разражается смехом, ее груди покачиваются на моей груди. — Тебе лучше сходить на исповедь в воскресенье. — К черту церковь. Я хочу провести воскресное утро… — К черту церковь? Лучше, чтобы мама не слышала, как ты это говоришь. Хейден задыхается, а я стону от голоса Джинкса позади нас. — Ты что, блядь, не стучишь? — рычу я. — Это деловое место, а не то, за которое можно платить по часам, если ты понимаешь, о чем я. Я собираюсь убить его. И у меня полно оборудования, чтобы вырыть чертову яму, в которую я закопаю его панковскую задницу. Оторвавшись от Хейден, я поворачиваюсь и без стыда поправляю свой член. — Чего тебе надо? Разве ты не должен работать? — Я работаю, придурок. — Он держит стопку табелей учета рабочего времени для бригады газонокосильщиков. — Я не был уверен, что ты все еще хочешь получать их через щель на заднем дворе, теперь, когда Грета уехала. — О. Точно. — Я поднимаю кепку и провожу рукой по волосам, когда Хейден произносит. — Я возьму это! — Она обходит меня, чтобы взять листы у Джинкса. Когда та снова поворачивается ко мне, его взгляд падает на ее задницу, а затем стремительно поднимается к моему, и он ухмыляется. — Ах ты, маленький ублюдок, — бормочу я, и он смеется. — Итак, я слышал, что ты в городе на некоторое время, — говорит он Хейден. — Я был у твоего соседа и заметил, что твоему газону не помешало, чтобы над ним немного поработали. Хочешь, чтобы я позаботился об этом? Ее глаза загораются, и она сжимает руки перед ртом, словно молится. — О, Боже, да! Я собиралась на выходных покосить газонокосилкой, но… — Я сделаю это, — огрызаюсь я, потому что чертовски хорошо знаю, что она пригласит его выпить чего-нибудь или, может быть, даже пообедать, и мне придется слушать, как он злорадствует по этому поводу, до конца моей гребаной жизни. Он снова ухмыляется. — Ты уверен, брат? Я имею в виду, ты вроде как занят, и, будем честны, мы оба знаем, что я лучше тебя умею подстригать живые изгороди. — У меня нет живых изгородей, — говорит Хейден, и ее бровь изгибается в милую морщинку. — Не такие живые изгороди, детка. — О… О! Джинкс снова смеется, подмигивая Хейден. — Если он не справится, у тебя есть мой номер. Не справится? Какого хрена. Он крутится на каблуках своих ботинок и уходит, прежде чем остальная часть его заявления успевает прозвучать. — У тебя есть его номер? — Да. Он дал мне его на вечеринке у Джетта. — Зачем? — Не знаю. На случай, если мне что-то понадобится, наверное. Похоронить его в траншее или привязать бетонные блоки к его ботинкам и бросить в чан с гидравлическим маслом? — Сделай одолжение, удали его. Она хмурится. — Но что, если мне действительно что-нибудь понадобится? Я хватаю ее за руку и тяну вперед с такой силой, что она со вздохом ударяется об меня. — Я уверен, что у меня есть все, что тебе может понадобиться, прямо здесь. Ее щеки розовеют, а губы раздвигаются в придыхании: — О. — Ага. И я приглашаю тебя сегодня на ужин. Поскольку технически это мой выходной, я заберу Джетта от родителей, и мы заедем за тобой в шесть. — Хорошо. Что мне надеть? — Все, в чем ты чувствуешь себя красивее всего, городская девчонка. ХЕЙДЕН Джесси подъезжает ровно в шесть, оставляя Джетта в грузовике, когда он подходит к двери. — Тебе не нужно было заходить, — говорю я, вдевая серьгу, когда он заходит внутрь. Но один взгляд на него, и я рада, что он это сделал. Он одет в темные выстиранные джинсы, облегающую черную футболку, ботинки с квадратными мысами, возможно, ковбойские, но трудно сказать, и идеально сидящую черную шапочку. Короче говоря, он выглядит как ожившая фантазия о деревенском парне, и я очень, очень рада, что решила надеть это кокетливое летнее платье. — Срань господня, — говорит он, насвистывая себе под нос и притягивая меня к себе. — Планы изменились, мы остаемся дома. Я смеюсь, когда он крадет поцелуй и щедро щупает мою задницу. — Ты и сам неплохо выглядишь, парень из братства. Как это возможно, что ты все еще холост? — Я не одинок, — хрипит он, а затем целует меня так, что я уверена, что мне понадобится новая помада. — Я давно отдал свое сердце красивой городской девчонке. В моем животе кружатся бабочки, а щеки заливает жар. — Это правда? — Да. — Он целует меня в последний раз и отходит. — Кстати, если ты думаешь, что я хорошо выгляжу, подожди, пока не увидишь жеребца на заднем сиденье. — О, Боже. — Я могу только представить. У него, наверное, еще один ирокез. Маленький плохой мальчик-сердцеед на подходе, если Джесси имеет к этому отношение. — Ты готова? — Он подает руку, я хватаю свою сумочку, мы выходим за дверь. Он провожает меня к пассажирской стороне своего грузовика, но вместо того, чтобы открыть переднюю дверь, он открывает заднюю. — Мама, ты прекрасно выглядишь, — говорит Джетт еще до того, как видит меня, в основном потому, что держит перед лицом букет летних цветов. — О, милый горошек! — Я беру цветы и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку, отмечая, что, да, у него ирокез. И наряд точно такой же, как у Джесси, за вычетом шапочки. — О, ты выглядишь таким красивым!