* * * Ничего не скажешь: в умении задавать вопросы этому подполковнику не откажешь. Культурный уровень здешних полицейских в её глазах значительно вырос. Хотя после унижений от нижних чинов, кои она претерпела, Таша посчитала, что эти такие же держиморды, что и тогда. То, что допрашивает её подполковник, девушка запомнила. А то по погонам и не определить. Сами-то погоны не сильно отличались от её мира, но различие было. И ещё, по тому, как обращались полицейские к капитану, она уяснила, что в ходу здесь обращение «товарищ», а не «господин», и тем более нет никаких «благородий». Вот где можно было проколоться! В вопросах о том, что же произошло со страной, в которой кардинальным образом изменилось обращение с отношений превосходства и господства к отношениям равенства, можно будет вернуться потом. Хотя, судя по гербу, висевшему за спиной следователя, всё в стране осталось по-прежнему: всё тот же двуглавый орёл, только вроде без короны, большего рассмотреть не удалось — не до того было. Да и Георгий Победоносец на красном фоне в гербе Москвы выглядел вполне традиционно. И кусочек георгиевского темляка, сложенный в бант и приколотый булавкой к столу говорил о многом. На вопросы барышня отвечала осторожно, но предельно откровенно, кроме самой главной тайны. Тем более, что она действительно знала немного. Кто хозяева квартиры? Не имеет понятия! Знакомы ли ранее? Впервые вижу! Номер квартиры? Неизвестен! Услышав, что Воздвиженка в этом мире называется Малой Бронной, против воли подняла удивлённо бровь. Это что, возвращение к старым историческим названиям? Видимо, здесь раньше оружейники селились. Ладно, хоть Патриаршие пруды так Патриаршими и остались. Вот только, когда они говорили о месте инцидента фраза «на углу у Патриарших» отчего-то заставила их многозначительно переглянуться, как будто она что-то значит в этом времени. Но больше всего Наташу заинтересовал прибор, который она вначале ошибочно приняла за несессер. На боковой панели что-то светилось, но Наташе не было видно. А вот нижняя панель представляла собой обычную клавиатуру, по которой бодро стучал подполковник Денисов. В своё время в гимназии Таша окончила курсы машинописи и стенографии, хорошо умела бойко печатать «слепым» методом, поэтому представляла, чем занимается следователь. Портативная пишущая машинка? Пожалуй! То, что произошло потом, повергло барышню в изумление. Подполковник повернулся на вращающемся кресле и чем-то щёлкнул на коробке, на которую она до сих пор не обратила внимание. Затем, повернувшись обратно, он легонько ударил пальцем по клавише и коробка ожила. Прибор засветился, замигал, и из него со скрежетом вылезло несколько листов бумаги. Фантастика! Но тут восторг уступил место панике, потому что следователь предложил ознакомиться с протоколом и подписать. Наталка взяла листы и вгляделась в текст. Боже! Что за тарабарщина! Как это можно почесть? Она знала, что среди полицейских, особенно нижних чинов, грамотность не в чести, но чтобы настолько! Пытаясь унять участившейся сердцебиение, девушка сделала вид, что внимательно читает текст. Помогло! Постепенно буквы стали складываться в слова. Бросилось напечатанное вверху листа слово «ПРОТОКОЛ» вместо привычного «ПРОТОКОЛЪ». Она поняла! Значит реформа орфографии, о которую было сломано столько копий, свершилась, и все эти «ЯТИ», «ФЕТЫ», «И» краткие с крапкой наверху, отошли в утиль. А ведь они ещё совсем недавно спорили с подругами, как по-новому, без «ФЕТЫ», будет писаться имя «?еодор»: «Теодор» на английский манер, или по-простонародному «Фёдор». Понять-то Наталка поняла, в чём дело, но читать всё равно было непривычно, поэтому одолела она протокол с большим трудом. Хоть со временем она точно определилась: в начале протокола стояла дата: 14 августа 2013 года. Поразмышлять о том, что если уж перенеслась во времени, то почему так криво, на 99 лет, а не на 100, ещё и не на ту же дату, она отложила на потом. Как подписать протокол? Ведь это документ! На столе не было ни перьев, ни перьевых ручек, ни чернильницы. В стакане, стоявшего на столе канцелярского прибора обнаружились карандаши и ещё какие-то цилиндрической формы палочки из, уже не раз в этом мире виденного, неизвестного Наташе материала. Справедливо рассудив, что это, пожалуй, ручки и есть, она достала одну. Вверху сего предмета располагалась кнопка, а внизу он конусообразно сужался и заканчивался маленьким отверстием. Несколько раз барышня недоумённо повертела в руке и нажала кнопочку наверху. Тотчас же из отверстия внизу выскользнула толстая игла. «Этим надо писать!» — догадалась Таша и провела остриём иглы по листу бумаги. Тотчас же на белом листе появилась тонкая синяя линия, которую, судя по виду, не требовалось сушить. Здорово! Но как подписывать? Воинова? Захотелось записаться Заломовой, но она прогнала эту мысль. Девушка растерянно посмотрела на следователя: — Я не знаю, что писать! Я не помню кто я! * * * Произошедшее в корне меняло дело. Денисов внимательнейшим образом наблюдал за реакцией юной злоумышленницы. Девчушка со смесью любопытства и восторга смотрела на работу принтера. Непонимающе вертела в руках ручку. Для пробы провела линию по листку. С ручкой она вообще вела себя так, как вела бы обезьяна, получив в руки незнакомый предмет. Денисов смотрел как-то научно-популярный фильм про обезьян. Вот там приматы вели себя очень похоже. Затем попыталась честно поставить подпись, но не смогла, не помнила, о чём сообщила ему. Реакции были вполне естественными, без всякой игры и притворства. Никакой второй натуры за её образом не вырисовывалось. «Да ведь она в самом деле ничего не помнит!» — решил Денисов. И этот вывод в корне не понравился подполковнику. По долгу службы ему не раз приходилось сталкиваться с «потеряшками». «Потеряшка» — большой ребёнок. С потерявшим память человеком можно сделать всё, что захочешь, можно принудить к любому преступлению, любой мерзости. И следак по опыту знал, насколько уязвима и беззащитна эта категория. Особенно, если это юная и неопытная девушка, а вокруг ходит так много мерзавцев! Как можно мягче, отобрав у девушки протокол и ручку, он поинтересовался: — А позвольте-ка спросить, с какого момента вы начали помнить? — Когда оказалась в квартире, прямо в кровати. — А до этого совсем ничего не помните? Барышня отрицательно покачала головой. — А как вы были одеты? Девушка опустила голову и еле слышно прошептала: — Никак… — То есть, вы были абсолютно обнажены? Снова кивок, на сей раз утвердительный и плотно сжатые губы и ещё плотней сжатые бёдра. Хорошенькое дело! — Тогда откуда на вас кимоно и босоножки? — Ольга Львовна дала. — Хозяйка? — Да! — Так, значит, вы её знали! — Нет! Я её никогда раньше не видела. Как её зовут, она сама мне сказала. — Получается, что вы, голая, поздним вечером, почти ночью, оказались в чужой квартире и чужой постели. Кто вы такая, как там оказались и что там делали, вы не помните? — резюмировал подполковник. — Я все правильно изложил? — Да, всё верно. Денисов замолчал, только задумчиво стучал то одним концом ручки, то другим по поверхности стола, переворачивая её в руках. При этом он настолько уничижительно смотрел на сидящих сбоку полицейских, что они весьма неуютно чувствовали себя под его взглядом. «Когда же наступила амнезия? Где девчонка была всё это время? Что с ней делали, где держали, что кололи, чем поили? Как оказалась в доме на углу у Патриарших? Где её семья и где её дом?» — Вот, кроме установления личности, вопросы, на которые предстояло ответить. И не сегодня. И не он. Но кое-что нужно сделать сейчас, сейчас же. — Вот что, мадемуазель, — что-то заставило Сергея именно так обратиться к девушке, — Посидите-ка пока в коридоре. А мне надо с этими, — кивок в сторону оперов и пэпээсников. — «Достойными» представителями правоохранительных органов поговорить надо. Лишь только девушку вывели за дверь, он повернулся к Зозуле с Дятловым и операм. — Всё слышали? — Слышали. — Всё видели? — Видели. — Поняли теперь, что у вас за спиной растут огромные ослиные уши? Дятлов только засопел в ответ, опера старательно прятали глаза, а старшина, как более опытный, спросил: — Что же нам теперь делать? — Вам — ничего, идите на маршрут — служите дальше, а вот оперативникам придётся поработать с девушкой. Перво-наперво, отведёте её к криминалистам. Кто там у нас дежурит? Не знаете… Ладно, я сам к ним позвоню, пусть снимут отпечатки пальцев и перегонят в инфоцентр. Там пробьют их по базе и к утру, я думаю, уже будут результаты. Вы тем временем дуйте в приёмный покой дежурной больницы с нашей потеряшкой. Пусть осмотрят внешний вид: повреждения, раны, ссадины, кровоподтёки, следы от ремней и проколы от инъекций, словом всё, что могло бы хоть косвенно объяснить её приключения. Проверить на предмет половых контактов: когда был последний, сколько их было вообще, хотя бы приблизительно. Кровь на ВИЧ и всякую другую заразу пусть возьмут. Гинеколог пусть осмотрит на предмет разрывов внутренних органов. Если есть инородные тела и сторонние биоматериалы — на экспертизу, постановление я выпишу. И ещё — обращаю ваше внимание: кожные покровы осмотреть внимательнейшим образом, нет ли следов от инъекций. Не мне вам говорить, где могут быть проколы, когда их хотят скрыть. — Товарищ подполковник, вы думаете?.. — начал спрашивать опер. Но Денисов резко перебил его: — Мы должны не думать, а предполагать обязаны самое худшее. В народе об этом так и говорят: лучше перебздеть, чем недобздеть. Ясно? — тот кивнул — Выполняйте! Одного не мог знать следак, что у Наташи абсолютный слух. Глава 3. Этот жестокий, жестокий мир «Я танцую на голубом шаре. Этот шар — моя планета. Я играю энергией мира, чтобы в нем было больше света.». Ева Райт Девочка, скрючившись и держась руками за прутья, сидела в углу обезьянника. На её лице отчаяние сменялось надеждой. Но Таша не предавалась унынию, череда унижения и испытаний за прошедшую ночь не сломили её боевой дух. Ей надо бы во все глаза смотреть на новый мир, открывшийся перед ней, мир удивительный и непонятный. Но обстоятельства, при которых она оказалась в будущем, не располагали к веселью. Словом, всё было очень сложно. Наташа сидела и, несмотря на слипающиеся глаза, пыталась разобраться в несообразностях, которых было очень много. Самая главная странность заключалась в дате. Пока не находился ответ, почему временной разрыв составил девяносто девять лет. Почему не сто? И не пятьдесят? И не девяносто восемь. А день? Было бы хоть немного понятно, окажись она в этот же день, но спустя девяносто девять лет. А тринадцатое августа вообще ни о чём девушке не говорило. Хоть бы в том году была какая-нибудь дата, за которую можно было бы зацепиться, но ничего из истории двадцать первого века Наташе известно не было. Судя по Наташиным наблюдениям ничего экстраординарного в тринадцатом августа не было, не считая того, что это «чёртова дюжина». Но мысли о чертовщине Наташа отогнала прочь Ещё чего не хватало, осталось только мистику приплести! Череда странных событий и унижений началась с нелепой сцены в квартире. Она ничего не смогла объяснить оскорблённой, злой как фурия, жене. Ревность застит глаза, Таша об этом теперь знала не понаслышке. Тем более, что муженёк, видно, ходок ещё тот. Потом Господь прислал на её голову двух идиотов-полицейских, причём молодой бросал в её сторону столь сальные взгляды, что она всё время себя ощущала не в своей тарелке. Наташа готова была укусить нахала, когда он под видом обыска бесцеремонно её бесцеремонно облапал. Когда выводили из дома, ей удалось на миг охватить взглядом картину: впереди за сенью вековых лип голубели Патриаршие пруды. Оглянувшись назад, она на месте своего знакомого особняка увидела огромный многоквартирный дом аж в семь этажей, их которого они только что вышли. Это было действительно то самое место, где прежде стоял их особнячок, и девушка немного успокоилась. Ну да, всё верно, столько лет ведь прошло. Но в следующий миг внимание девушки переключилось на чудесную самодвижущую тележку, к которой её подвели. В том, что это был автомобиль, сомнений не возникало. В прошлой жизни Наташа видела автомобили и даже каталась на нём, но то каплеобразное чудо с мягкими обводами корпуса, стоящее сейчас перед ней, имело немного сходства с угловатым, блестящим, с хромированными дверными ручками, автомобилем князя. Казалась, что всё в машине было предельно функционально, всё подчинено одной цели — езде. Никакой роскоши, никакого богатства отделки, того, что было в избытке в автомобиле князя. Молодой полицейский с наглыми глазами дернул за незаметную утопленную в дверь ручку, и та тихо и плавно открылась. Девушка хотела сама, без посторонней помощи залезть в салон машины. Но рука наглеца грубо легла на её голову, силой пригнула и принялась бесцеремонно заталкивать её вовнутрь. Девушке пришлось просунуть голову вперёд и садиться, встав коленками на заднее сиденье. В сей момент развязный тип в полицейской форме внезапно просунул руку ей между ног и потеребил в самом интимном месте. Так с Ташей прежде никто и никогда не поступал! Девушка буквально задохнулась от возмущения и попыталась влепить наглецу пощёчину. Но, забыв, что руки скованы наручниками, оторвала их обе от сиденья и, лишившись упора, больно уткнулась лицом в него лицом. При падении она опозорилась ещё больше: задрался халатик, и без того короткий, выставив на всеобщее обозрение всё, что у неё располагалось ниже пояса. Как она ненавидела в этот момент этого типа с наглыми сальными глазами, который хохотал над её конфузом аки жеребец. Пунцовая от негодования и унижения, она кое-как забралась на сиденье. Ощущение позора было столь остро, что первое время Наташа и думать ни о чём не могла, а только сидела с закрытыми глазами, переживая своё унижение, да старалась восстановить учащённое дыхание. Ну и пусть старший ему сейчас выговаривает за дверью автомобиля, ей то что до того? Он — ВИДЕЛ, то, что предназначено не для его бесстыжих глаз, он ЩУПАЛ то, к чему никто не имеет права прикасаться без её разрешения! Неужели её первые шаги в этом мире должны сопровождаться с НАСИЛИЕМ над ней? Обида была столь велика, что даже заглушила саднящую боль от удара лицом об обшивку сиденья. Собственно, а откуда такая иллюзия, что в будущем живут только анегелоподобные личности? Прогресс прогрессом, а люди всегда остаются людьми. Жаль только, что с тех пор, когда она возникла в этом мире, на её пути встретились пока одни лишь отвратительные типы. Ладно, посмотрим, что будет потом, ведь ей выпал уникальный шанс краешком глаза заглянуть в будущий мир. Рассудив подобным образом, девушка открыла глаза и снова обрела способность ощущать реальность. Жизненных сил у Таши было много, не на одну подобную ситуацию. Оказалась, что пока она переживала за свою поруганную девичью честь, машина тронулась с места, и они уже едут. Почти неслышно урчал двигатель, на сиденье было мягко и не ощущалось никакой тряски. А ведь после памятной автомобильной прогулки по Москве с неудавшимся женишком у Наташи болело седалище от тряской езды по московским мостовым, вымощенным булыжником, словно она весь день в седле провела. Наташа выглянула в окно: мимо больших зданий из стекла и бетона по ровной дороге то и дело сновали такие же каплеобразные автомобили со сглаженными корпусами и светили фарами. Скорость была столь невероятно высокой, что она не успевала все рассмотреть. Улицы были прекрасно освещены и, несмотря на ночь, было довольно светло. На перекрёстках машины останавливались, подчиняясь сигналам странного трёхглазого разноцветного прибора, наподобие железнодорожного семафора. После нескольких остановок, девушка догадалась о сути команд, которые подаёт прибор, и сочла это вполне разумным. О столь ровном и бесшумном дорожном покрытии, заменившее привычные ей булыжные мостовые, Наташе и гадать не пришлось. Она знала, что это асфальт. Гимназия, хоть и давала преимущественно гуманитарные дисциплины, но естественные знания вдалбливались в головы гимназисток тоже весьма изрядно. Тем более, что при изучении истории родного края им все уши прожужжали, что первый в России асфальтный завод построен в их губернии. Добывали асфальт у подножия Жигулей, на узком перешейке между Волгой и Усой, возле Сызрани. В памяти всплыло и имя инженера, первого наладившего производство асфальта — Иван Буттац. Он же для добычи асфальта приобрёл первые четыре паровых экскаватора. Впрочем, как заметила Наталка ещё при выходе из дома, тротуары по-прежнему были вымощены брусчаткой. Людей она видела по дороге немного. Всё-таки сумерки — не то время суток, когда есть возможность пристального разглядывания людей на улице. Однако, те кого она видела, были одеты весьма фривольно, если не сказать фантасмогорично. Хотя халат, короткий и тонкий до прозрачности, который был на ней, говорил о многом. Внезапно Таша поймала себя на мысли, что упрощение нравов, возможно, было столь глубоко, что обращение с ней полицейского, которое она сочла унизительным, было нормой у здешних обитателей. Девушка лишь поёжилась от этой мысли: не хватало ещё, чтобы всякий встреченный хватал её за промежность. Нет уж, увольте! Хотя, пока что этот дурак был единственным, кто вёл себя подобным образом, старший был вполне корректен. Да и тот слизняк, что на квартире, только глазами ел, не позволяя распускать руки. Пока Таша размышляла, подъехали к зданию, на котором висела табличка: ГУВД г. Москвы УПРАВЛЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ЦЕНТРАЛЬНОГО АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА г. Москвы ОВД ПРЕСНЕНСКОГО р-на