— Я знал с самого начала, что он сможет тебе дать то, что не смогу дать я. Постоянство. Доверие. Уверенность. — Ты говоришь так, будто тогда ты все сделал против своей воли, — говорю я. Мои зубы стучат от холода, но я удерживаю на расстоянии Джея. — Как будто тебя кто–то принуждал спать с другими. — Возможно, так и было. — Джей смотрит на меня и поджимает губы. Я шмыгаю носом. — Да, ты всегда это хорошо умел — скидывать вину на других. Это, можно сказать, твоя отличительная черта. — Это, и то, что ты никого к себе не подпускаешь. — Правда, Миа. — Он переступает с ноги на ногу и скрещивает руки на груди. — Мой психолог объяснил мне это. Он сказал, что некоторые люди считают себя неудачниками, поэтому они постоянно бегают в поисках своего счастья. Особенно, люди, которым много не везло в их жизни. Они постоянно тянутся к тому, чтобы все изменить. Подсознательно они думают, что не заслуживают быть счастливыми. Это их пугает. Поэтому они делают все, чтобы прогнать счастье и пустить свою жизнь под откос. — Ты ходишь к психологу? — мои брови взлетают вверх от удивления. Пар от нашего дыхания соединяется и образует единое облачко. — Это… — Я подумал, что это не повредит. После всего, что было. — Он пожимает плечами и смотрит на меня взглядом, от которого плавится глазурь на торте. Мое сердцебиение тут же ускоряется, и сжимается желудок. Господи, я не должна была соглашаться на эту поездку. Я не должна была вообще видеться с Джеем. — И что теперь будет, Джей? — спрашиваю я тихо. Он подходит ближе. Кладет руку мне на плечо и ведет обратно сквозь парк к павильону. Мое тело окоченело и покрылось льдом, уши болят. — Я не знаю, Миа. Правда, не знаю. Знаю только то, что должен был тебя увидеть. Должен был увидеть, что ты счастлива. Что у тебя все хорошо. Попросить прощения за то, что тогда сделал. За все. — Я не могу тебе этого простить, Джей, — говорю я и смотрю на землю. На мокрую траву, что прилипает к нашей обуви. — Ты меня… уничтожил. — Но ты снова цела. В отличие от меня. — Надеюсь, ты не ожидаешь, что я буду тебя жалеть? — спрашиваю, смотря на него снизу вверх. Джей кривит лицо. — Конечно, нет. Но в оправдание скажу, что я тогда был молод и в поисках. — В поисках чего? Секса? Думаю, его у тебя было предостаточно. Мы идем медленно, нога в ногу. Так темно, что ничего не видно. Мы прищуриваемся, чтобы хоть немного видеть, куда ступать. Когда я подворачиваю ногу в ямке в земле, Джей ловит меня. — Только в некоторых ракушках можно найти жемчужину. Но для этого нужно ее во многих искать. — Он улыбается мне, как подросток. — Господи, — рычу я. — Правда, это… — Извини, это шутка, — говорит он. — На самом деле, думаю, что я тогда так сильно тебя ранил только из–за того, что боялся. — Меня? — спрашиваю я растерянно. — Чего ты должен был бояться? Я всегда была безоружна рядом с тобой. — О, нет, не была. — Он останавливается и разворачивает меня за плечи к себе. Его дыхание обдает мое лицо, я сглатываю. — Ты была полностью вооружена. До зубов. Только ты могла меня уничтожить. Только ты. — Джей, я бы никогда… — Я так часто видел тебя с Беном, который был просто твоим другом. Но я уже тогда знал, что ты являешься для него намного большим, чем просто другом. Я не слепой, Миа. Я видел, как он смотрел на тебя. И в то же время понимал, что он будет лучшим для тебя. Что вы созданы друг для друга. Он мне всегда нравился, ты это знаешь. У него есть все, чего нет у меня, а может, даже и больше. Никто тебя не достоин, но Бен очень близок к этому. Моя нижняя губа дрожит, что он замечает. — Сокровище… я вижу это. — Что? — спрашиваю я и крепко сжимаю губы. — Мне просто холодно. Он поглаживает пальцем по моей щеке, в то время как его лицо приближается к моему. Даже в темноте я могу сосчитать черные волоски, что отросли на его подбородке. — Это ложь, и ты это знаешь. — Он смеется. — Ты всегда так делала, когда хотела меня поцеловать. — Джей, прошло десять лет, я уже больше не подросток. Мне двадцать восемь, работаю на любимой работе, у меня есть самый любящий муж в мире, которому я сегодня вечером изменила с тобой. А для тебя нет места в моей жизни. Так же, как и в моем сердце. Я люблю Бена. — Но меня ты тоже любишь, Миа. До сих пор. Я знаю это. — Его губы поглаживают мою кожу. Уголок моего рта. Мои колени превращаются в желе, я крепко держусь за него. Чувствую его тело под толстой кожаной курткой, запах лосьона после бриться, кожи, его дыхания. Все. — В наших сердцах много места. Мы любим многих, не одного единственного человека. Как минимум, мы могли бы быть друзьями. — Я не могу с тобой дружить, Джей, — говорю я, и, наконец, отодвигаю его от себя, перед тем, как снова забудусь. На его лице появляется гримаса разочарования, но на этот раз игнорирую это. — Это точно так же, как алкоголика в завязке закрыть в баре. Он тихо смеется. Этот обаятельный, искренний смех, который вызывает дрожь в моем теле и бабочек в животе. — Тогда люби меня, если не можешь дружить, Миа. — Я не могу обманывать Бена, — почти беззвучно шепчу я. — Правда, не могу. — Я знаю. Я тоже этого не хочу. Мы должны быть откровенны с ним. Он это заслужил. Мой желудок сводит. — Брось это дерьмо, Джей. Этого никогда не будет. — Спорим, что будет? — Я не спорю с тобой. Особенно на счет такой ерунды. А сейчас я хочу домой. Пожалуйста. Мне чертовски холодно. Остаток пути мы идем в тишине, потом Джей привозит меня домой. Я отдаю ему шлем, бросаю взгляд на дом и понимаю, что Бен уже дома, в квартире горит свет. — Спокойной ночи, Джей. Спасибо за… прекрасный вечер. — Я не сдамся так быстро, Миа, — говорит он, после того, как поднял визор. Шум мотора отдается от стен домов на нашей небольшой улице. — Я позвоню. Сделай это, — думаю я. — Попытайся. Но я не отвечу. В крайнем случае, сменю номер. В конце концов, я исчезаю за дверью и поднимаюсь по ступенькам. *** — Ну, как прошло? Как только я вхожу в гостиную, Бен отставляет свой ноутбук в сторону и улыбается. От его взгляда мой желудок сжимается в узел, и мне становится трудно дышать. Как будто он знает, что я сделала. — Ах, вполне нормально, — отвечаю я и исчезаю в кухне, после того, как чмокнула его в губы. Наливаю себе бокал вина. Шампанское давно испарилось из моей крови, по крайней мере, мне так кажется. — Ты же знаешь Джея, — кричу я Бену. — Организовано все было… ну, скажем так, скромно. А фотографии были, честно говоря, мрачные. Бен смеется. — Я догадывался. Я возвращаюсь к нему и дрожащими пальцами держусь за бокал, как за спасательный круг. Потом сажусь в кресло и делаю глоток. Мое лицо горит, будто теплота комнаты вернула кровь к моим щекам. Бен только после душа, как и всегда после тренировки, его светлые волосы еще влажные. — А как ты провел время? — Все, как обычно. Немного потренировался, выпил баночку пива с Гэри и приехал домой. Хотел еще… — Он кивает в сторону ноутбука. — Но уже слишком поздно, — он бросает взгляд на часы. — Но все было не так уж плохо? Я отвожу взгляд от него, мне кажется, что он видит меня насквозь. Как будто ищет подтверждения его страхов на моем лице. — Было чертовски холодно, — говорю я и потираю щеки руками, чтобы кровь циркулировала немного лучше. — Выставка была в неотапливаемом павильоне в парке Бэттери и поездка на мотоцикле… — я кривлюсь. Бен смеется. — А этому я чертовски завидую, — выдает он. — Я бы прокатился на этой штуке. Может, Джей позволит как–нибудь. — Забудь это, — перебиваю его я и подтягиваю колени к груди. Обхватываю ноги руками и жую нижнюю губу. Эту дурацкую зудящую губу, которая меня вечно выдает. — Я сказала ему, чтобы больше не звонил. Пусть так и будет. — Почему? — Бен поднимает брови. — Что он натворил? — Ничего, — вру я, мой голос повышается на несколько октав. Пульс учащается, ладони начинают потеть. Еще никогда я не врала так Бену, ни разу за восемь лет. Это ощущается противно. Даже когда я мысленно себя утешаю, что это все несерьезно и поэтому не должно его ранить. Это просто неправильно, и я знаю это. — Это нехорошо. Он напоминает мне о многом… Я не хочу этого, Бен. Я хочу все забыть. Бен молча смотрит на меня. Мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, лишь бы избежать его взгляда. Никогда еще не чувствовала себя так ужасно. Даже на первом покаянии, когда мне было восемь лет, когда я призналась в том, что укусила соседского мальчика за шею и воровала у мамы мелочь с кошелька. Тогда я думала, что умру, потому что не только Бог и пастор, а целый мир знал о том, каким ужасным человеком я являюсь. Но это чувство не сравнимо с тем, что я чувствую сейчас. — Что? — спрашиваю я, потому что слишком хорошо знаю это разочарование на его лице. — Мне нравится Джей, — говорит муж, к моему удивлению. — Мне он еще тогда нравился. Он крутой и веселый. Я всегда хотел быть немного похожим на него. — О, Господи, — стону я и закрываю лицо руками. — Ты же сейчас несерьезно?