-—Бен, ты правда не против? — спрашиваю я громко, но он уже не отвечает. Покачав головой, я снова смотрю на Джея, который просто пожимает плечами и тащит меня в спальню. — Оденься посексуальней, — рычит он мне в ухо и двигает в сторону шкафа. — Что-нибудь короткое и обтягивающее. И никаких трусиков. — Джей! — шикаю на него, мои щеки горят. Потом ищу в шкафе что-нибудь подходящее для клуба в Сохо и понимаю, что ничего нет. И вообще понятия не имею, что сейчас надевают в ночные клубы. Только через какое-то время я нахожу одежду и исчезаю в ванной, чтобы принять душ и переодеться. То, что возможно это последняя возможность надеть что-то короткое и обтягивающее, Джей не догадывается. Через несколько недель мой живот будет наверняка выпирать, но об этом я не хочу сегодня думать. Сегодня я хочу быть влюбленным подростком и танцевать до упада. С Джеем. Мы с Джеем провели пятничный вечер в одном посредственном клубе в Сохо, где, к моему удивлению, он знал некоторых людей. У него есть знакомые везде, куда бы с ним ни пошел. Не понимаю. Это и раньше было непостижимо для меня, а сейчас, когда он всего несколько месяцев в Лондоне, и знает больше людей, чем местные жители... У него просто дар общаться с людьми. И каждый хочет познакомиться с Джеем, потому что он излучает такое сияние, мимо которого никто не может пройти. Мы танцевали, откровенно и близко друг к другу. И я его послушалась и не надела трусики под достаточно короткое платье, что возбудило меня больше, чем я ожидала. Конечно же, Джей воспользовался ситуацией, и даже слишком. Он чувствовал себя хорошо. Никаких признаков боли или плохого самочувствия. Только хорошее настроение, очарование и накал страстей, который передался и мне тоже. Чтобы не привлекать внимание, я выпила два бокала шампанского, и проигнорировала муки совести. Но если бы я ничего не пила, Джей точно что-то заподозрил бы, а я еще не готова ему рассказать. В субботу мы с Джеем тоже гуляли, и снова без Бена, который даже во время еды не расставался с ноутбуком. Мы ходили на выставку, а вечером у него было выступление в небольшом баре в Мэйфейре, где я была свидетелем того, как он заигрывал с достаточно зрелой женой богатого мужчины, которая не могла набить себе цену. Остаток вечера мы провели в шикарном ресторане, где Джей потратил весь свой гонорар за рабочий день. В понедельник мне было очень трудно сидеть в офисе, как ни в чем не бывало. Моя нормальная жизнь начала казаться мне такой пустынной, даже несмотря на то, что мне понятно, что невозможно прожить жизнь в постоянных гулянках и вечеринках. Во вторник я еле выдержала день в офисе от переживаний. — С тобой все в порядке? — спрашивает Бет. — Ты постоянно смотришь на часы. — Да, все хорошо, — вру я. — Я просто смертельно устала. У нас с Джеем были бурные выходные. Я ей не говорю то, что через два часа у Джея назначен поход к врачу, а в понедельник он выглядел странным, когда мы прощались. Она только натолкнет меня на лишние переживания. Возможно, я должна была бы пойти вместе с ним, чтобы быть уверенной в том, что он точно примет все всерьез. Он чертовски упрямый. — Как прошло твое кино—свидание с Томом? — я меняю тему. Выражение лица Бет мрачнеет. О, Господи, очевидно, это неправильный вопрос. — Он не пришел, — отвечает она и начинает щелкать своими длинными ногтями. — Как это? Просто не появился, перед этим не предупредив? — я оторопело смотрю на нее. — Он прислал мне сообщение. — Бет пожимает плечами. — Уверена, дело в его жене, как всегда. Тупая коза все ему портит. Но когда-нибудь у нас получится. Я почти уверена. — Бет... — я тихо вздыхаю и сажусь возле нее. — Послушай... Ты, правда, думаешь, что правильно делаешь, настолько погружаясь во все это? Возможно, тебе следует принять то, что он уже давно занят, и не до такой степени увлечен тобой? — Я потихоньку начинаю переживать. Бет поднимает на меня взгляд. Ее глаза огромные и предательски блестят. — Но я не могу, Миа. Я люблю его. И он тоже что—то чувствует ко мне. Он дарит мне цветы, билеты в кино. Он ведь не делает это только потому, что хочет казаться милым? — Все может быть, — осторожно говорю я. — Возможно, это его способ проявить уважение к тебе? Ты красивая и образованная, Бет. Почему обязательно должен быть женатый мужчина? Бет медленно пожимает плечами, и в этот момент дверь позади нее открывается. — Ой, так выглядит, будто у вас проблемы с мужчинами, — предполагает Том, когда видит наши склоненные головы. Он криво усмехается. — Я не хочу мешать, Бет, но не могла бы ты принести мне кофе? Я сегодня никак не могу войти в колею. — Конечно! — Бет сияет и спрыгивает со своего стула, как будто тот превратился в катапульту. Я бросаю на Тома взгляд и замечаю, что он выглядит озадаченно, что, кажется, связано больше с его работой, а не с Бет. Он большой стратег в "Шад", единственный, у кого есть дальновидность и видение будущего. Спокойный, рассудительный мужчина. Не тот, кто будет дарить женщине красные розы, тогда как у него нет на нее планов. Я не могу себе такое представить, но не буду с ним об этом говорить. Бет мне этого не простит. Том тоже смотрит на меня и на секунду выглядит так, будто хочет поговорить со мной. Но две секунды спустя он проводит рукой по лицу и разворачивается. Повинуясь внезапному порыву, я окликаю его. — Том? — Чем могу быть полезен, Миа? — спрашивает он, улыбаясь, и остается стоять у двери. — Можно я уйду сегодня пораньше? Мой хороший друг проходит сегодня обследование у врача, и я хочу быть рядом. Просто на случай, если... — я тяжело сглатываю. — Конечно. Я видел презентацию для кампании, но мы можем поговорить о ней завтра. Бюджет для рекламы в печати, на мой взгляд, чересчур большой, это ты мне должна будешь еще обьяснить. С остальным все хорошо, как всегда. — Спасибо, — с облегчением говорю я, сдерживая себя, чтобы не обнять его. Он на самом деле лучший босс в мире, в этом Бет определенно права. Даже если я, в отличие от нее, не мечтаю о том, чтобы он трахнул меня на своем рабочем столе. Я сбрасываю с себя порочные мысли в то время, как подхожу к своему столу и беру свою сумочку. На метро я доезжаю до Фритцровиа, где находится кабинет врача, у которого сегодня назначен осмотр для Джея. Мое сердце вырывается из груди, пока я сижу в кафе напротив и жду его. За крохотным столиком у окна, сидя среди студентов с длинными волосами, которые пялятся в свои смартфоны, я оставляю остывать свой чай, пока всматриваюсь на дверь клиники немигающим взглядом. Десять минут спустя я начинаю нервничать. У него назначено через пять минут, и он должен был быть уже здесь. Моя интуиция все-таки меня не подвела. Сжимая зубы, я достаю мобильный из сумочки и набираю номер Джея, но он не отвечает. Возможно я слишком мнительная. Быть может он сидит сейчас в метро или стоит на своем Харлее в пробке. А может он лежит, содрогаясь в судорогах, в нашей крохотной ванне в Кройдоне... От этой мысли по моей коже бежит холодок. Воспоминание об ужасном приступе, который случился на моих глазах, еще чертовски свежо. Я жую губу, не отводя взгляда от клиники. А потом он появляется. Без шлема, без мотоцикла. Мой пульс учащается. Я прячусь за газетой, чтобы он меня не заметил, и наблюдаю, как он подходит к двери... разворачивается и идет дальше вниз по улице. Что, к черту... — Извините мне надо идти, — кричу я официанту, который оторопело смотрит на меня, когда я бросаю десятифунтовую купюру на стол и выбегаю на улицу. Джей уже исчез в толпе людей, которая двигается по улице в это время, а я начинаю бежать. Сердце выскакивает из груди, кровь полна адреналина. Через два квартала я вижу его. Он стоит перед витриной магазина, руки в карманах, и смотрит на прилавок, как будто ему больше нечего делать. — Джей, — кричу я. Его глаза округляются, когда он видит меня. Потом краска заливает его лицо. — Дерьмо, что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть сейчас на работе? — спрашивает он, не поздоровавшись и не вытащив руки из карманов. По тому, как приподняты его плечи, я замечаю, что от нашей встречи ему неловко. — У тебя встреча с врачом, говнюк, — говорю я, сузив глаза. — Я просто тебя слишком хорошо знаю. Так и знала, что ты увильнешь. Но здесь и сейчас я лично проведу тебя к доктору Эвансу. Пойдем. Я протягиваю ему руку, но он не делает никаких попыток сдвинуться с места. — Миа... — его голос такой тихий, что мне становится страшно. Его глаза... большие, круглые и блестящие. Его подбородок дрожит. — Джей, что, к черту, происходит? — мое сердцебиение набирает обороты, так, что начинает кружиться голова, как будто после длительной выматывающей пробежки. — Джей? Пожалуйста! — Я знаю, что со мной. Мне не нужно к этому врачу. Или вообще к любому врачу. — Он поджимает губы и отводит взгляд. Что-то во мне шепчет, что дела плохи. Что у него есть повод врать мне. — Что с тобой? — мой голос звучит так скрипуче, что мне становится стыдно, но я его больше не могу контролировать. Точно так же, как и все остальное тело. Джей смотрит на меня, и как только видит, что со мной происходит, выпрыгивает на дорогу и ловит черное такси. Он открывает дверь и заталкивает меня на заднее сидение. Потом садится возле меня и называет водителю свой адрес в Хакни. — Почему ты просто не скажешь мне, что с тобой? — спрашиваю я после того, как водитель снова поднял защитную перегородку и я уверена, что он нас не слышит. — Джей, проклятье, я волнуюсь! Что с тобой? Я беру его руки. Его пальцы ледяные и окоченевшие, что заставляет меня сжаться. — Не здесь, — бормочет он, наклоняется и целует меня. Осторожно. Нежно. — Не сейчас. — Чай? Кофе? Водка? — Джей открывает холодильник, и бросает на меня взгляд через плечо. Квартира еще в худшем состоянии, чем когда я последний раз была здесь, что связано с постоянным отсутствием Джея. Пит очень редко бывает дома, и я задаюсь вопросом, как можно за такой короткий период времени сделать такой бардак? Но на данный момент это не важно, точно так же, как и прогноз погоды в Тайланде. — Джей, я не хочу сейчас ничего пить. Я хочу получить ответ. Пожалуйста. Вздохнув, он закрывает холодильник, убирает миску с остатками макарон со стула и присаживается возле меня. Потом берет мои руки, переплетает пальцы и пристально смотрит в глаза. — Миа, у меня опухоль мозга, — говорит он и мне становится плохо. Перед глазами появляются белые вспышки, а кровь так стучит в моих ушах, что я не понимаю ни одного слова. — Что? Подожди! — секунду спустя, я перебиваю его. — Что ты сказал? — У меня опухоль мозга. Злокачественная. Глиобластома — так называется эта штука. На фотографиях выглядит так, как будто мне в голову нагадили голуби. Я называю ее Глио. Почему—то мне было важно, чтобы у этой хрени было имя, чтобы я мог на нее периодически кричать. — Джей. Джей! — я вырываю мои руки из его, и начинаю трясти за плечи. — Прекрати! — Миа... — Если это какая—то дурацкая шутка... — говорю я предостерегающим тоном, потому что мне хочется верить, что он сейчас чертовски плохо пытается надо мной подшутить. — Это не смешно! — Извини, сокровище, — говорит он извиняющимся тоном, наклоняется, и проводит руками по лицу. — Мне так жаль, что это не шутка. Мои глаза горят. Мне так плохо, и такое ощущение, что мое сердце кто-то схватил ледяной рукой и вырывает его с корнем. Я не могу дышать. Не могу думать. — Извини, правда. Я не хотел тебе... — начинает он. — Когда именно ты хотел мне об этом сказать? — тихо спрашиваю я. Он пожимает плечами. — Я надеялся... не знаю. Никогда? — Вообще? Почему за все время ты ни разу не был у врача? Ты же должен лечиться! Эти таблетки... ты поэтому их принимаешь? Это медикаменты, которые борятся с этой штукой? Что с... — Эй! — он встает и тянет меня со стула. Я дрожу в его руках, во мне тлится надежда, что он просто пошутил. Дурацкая, несмешная и неуместная шутка. О, господи, пожалуйста... — Это всего лишь болеутоляющие. От бешеных головных болей. Опухоль неоперабельна, Миа. Она глубоко сидит и просто продолжает расти, пока... — он замолкает, а я больше не могу сдерживать слезы. — Но почему ты не проходишь химиотерапию? Или облучение? Хоть что—нибудь. — Потому что не хочу. Терапия меня не вылечит, она только возможно продлит жизнь на несколько месяцев. Я хочу оставшееся время жить, а не гнить в больнице. К тому же с чертовой лысиной. Знаешь, как уродливо я выгляжу без волос? Он поднимает мой подбородок, потому что я не могу ему ответить. Слезы, которые льются из глаз, блокируют каждое мое слово, которое я пытаюсь сказать. — Эй. — Его улыбка … А от того, что он пытается своими дурацкими шутками меня успокоить, становится только хуже и слезы льются еще сильнее. Я всхлипываю как маленький ребенок, когда он так на меня смотрит. — Джей, я прошу тебя... Скажи, что это неправда. Что я просто уснула в кафе и мне снится кошмар. Что ты не болен. Что не умрешь. — Мои слова выстреливают изо рта хаотично и быстро, как из пулемета. — Мне так жаль, — бормочет он. Я кладу голову на его грудь и закрываю глаза. — Мне так чертовски жаль. — Как долго? — наконец, спрашиваю я вечность спустя, всхлипывая и рыдая. Мне так холодно, что я дрожу всем теллом. — Еще несколько месяцев, точно невозможно сказать. Эта штука растет, и когда-то... Я стану слюнявым безмозглым овощем, прежде чем перестану дышать.