– Это не Лина Ставред. Эйра во все глаза уставилась на него, пытаясь осмыслить услышанное. – Но они не могли так быстро получить результаты ДНК-анализа, только сутки прошли… – Они нашли череп. Череп. Самый простой способ определить пол скелета. Глазницы и челюсти, округлость задней части головы… Внезапно Эйра ощутила себя беззащитной. Как в тех снах, когда по ошибке приходишь в школу голой. Она схватила соскользнувшее на пол одеяло и завернулась в него. – Это мужчина? – спросила она. Август кивнул. – А период времени? – Времени? – Ну да, останки недавние или?.. – Про время я ничего не знаю. Эйра вдруг вспомнила, что у нее на телефоне было два пропущенных звонка. Неизвестный номер. Выйдя из джаз-клуба, она забыла отключить беззвучный режим и обнаружила это только теперь, когда стояла перед дверью подъезда внизу и с колотящимся сердцем отправляла эсэмэску Августу. Куда же она сунула мобильный: в карман брюк или куртки? Она бросилась к разбросанной по полу одежде. Голос Августа за спиной. – Но они говорили о возбуждении уголовного дела, так что останки точно не из Средних веков. Из двухсот двадцати костей, из которых состоит скелет взрослого человека, не хватало еще целого ряда, но общий облик мужчины уже начал вырисовываться. Того, чем он был теперь. Холодильный агрегат охладил воздух в старом производственном помещении, сделав его почти ледяным. С пола убрали все предметы: платье, пивные бутылки и прочее – все это было отправлено на экспертизу. Теперь вместо них там лежали разложенные кости скелета, холод же был нужен для того, чтобы сохранить их в надлежащем состоянии в ожидании транспортировки. Когда голубую глину отмыли, оказалось, что часть костей покрыта белой массой. – Жировоск[14], – объяснила Ширин Бен Хассен и присоединила еще один найденный фрагмент к той головоломке, что составляла левую ногу. – Возможно, его образование связано с присутствием голубой глины. Я помню похожий случай, когда мы раскапывали экипаж военного самолета «DC3». Помнишь, тот, что сбили неподалеку от Готланда во время «холодной войны» и чьи останки обнаружили пятнадцать лет назад? Они там тоже лежали все облепленные голубой глиной. Именно Ширин пыталась дозвониться до Эйры накануне вечером. Ей требовалось поговорить с кем-нибудь, кто задействован в этом деле. Номер телефона ей дал ГГ, который, вероятно, был занят где-то еще. В данный момент, судя по полученному от него сообщению, он только что выехал из Сундсвалля и сейчас направлялся к ним. Сама Ширин возилась в голубой глине с семи утра и явно с неодобрением относилась к тем, кто предпочитает в выходные сидеть дома на диване и смотреть ток-шоу «Скавлан» по телику или дрыхнуть все утро, в то время как они тут парню череп нашли. – Хочешь сказать, что это можно утверждать как факт уже сейчас? Когда дело касалось скелетов, выяснение причины смерти обычно затягивалось на целую вечность, и хорошо, если вообще удавалось прийти к какому-либо заключению. Ширин достала свой айпад и показала снимок черепа, который уже отправила на телефон Эйры. – Видишь вот здесь? Она медленно пролистала снимки черепа, сделанные с разного ракурса. Налицо были многочисленные признаки, свойственные мужскому строению головы. Четырехугольные глазницы, мощный челюстной аппарат. Лоб более покатой формы, чем у женщины. – Некто довольно сильно его избил, – сказала Ширин и увеличила снимок. – На черепной коробке отчетливо видны небольшие вмятинки и царапина. – А они не могли появиться уже потом, в воде? – Этому парню малость повезло, что прислали именно меня. – Ширин погладила экран пальцами, почти лаская его. – Не всегда в следственной группе найдется специалист, разбирающийся в остеологии и способный собрать скелет, пусть даже мы постоянно этого требуем. В противном случае для установления причины смерти потребовались бы недели. Да, раны появились еще при жизни парня. Перед смертью его очень сильно, можно сказать, зверски избили. Ширин показала на кузницу. – Если это произошло там, то внутри завались всяких ломов, кувалд и ржавого железа. Просто раздолье для того, кто хочет проломить кому-то череп. Следы ДНК мы здесь вряд ли найдем, но сама я, конечно, забросила бы орудие убийства как можно дальше в реку. От трупа избавиться уже сложнее. Кофе? – С удовольствием. Снаружи на раскладном столике стояли термос и кофейные чашки. Эйра с удовольствием ухватила также пару рогаликов с корицей. После дождя лес взорвался свежей зеленью, все бегало, ползало и порхало от избытка жизни. Извинившись, Ширин отошла, чтобы переговорить с коллегой. Эйра осталась стоять, пытаясь осознать тот факт, что, несмотря ни на что, они все равно вышли на убийство. Это была не Лина, но зато теперь кто-нибудь из окрестных жителей узнает, что случилось с его родственником. Если, конечно, члены семьи мужчины еще живы. Ей вспомнился один случай, когда в парке в районе Сёдермальм в Стокгольме один экскаваторщик случайно наткнулся на человеческие кости. Дело закрыли, когда выяснилось, что останки принадлежали кладбищу, на котором в восемнадцатом веке хоронили умерших от холеры. – Я понимаю, что спрашивать еще рано, – обратилась Эйра к криминалисту, когда та вернулась обратно, – но ты можешь хотя бы примерно определить, когда его убили? Ширин стянула перчатки и налила себе чашку кофе. – Не раньше апреля 1960-го, но, скорее всего, после 1974 года. Эйра рассмеялась. – Ты серьезно? – Идем. Земля раскисла после вчерашнего дождя. Внизу на берегу стояла палатка, и вся территория вокруг нее была помечена колышками, часть из которых торчала из воды. Вокруг квадратами были натянуты веревки – каждая находка снабжалась координатами места, где ее нашли. Рядом стояла камера на штативе – все тщательно документировалось. Эйра поздоровалась с еще двумя криминалистами, которые работали под пологом палатки. – Мы нашли это сегодня утром, – сказала Ширин. Она остановилась возле пластикового контейнера, стоявшего почти у самого берега. Наклонившись, Эйра увидела плавающий в воде башмак. – Мы наполнили контейнер свежей водой из реки, чтобы сохранить температуру, в которой изначально содержалась обувь, чтобы в ожидании ее отправки на анализ не началось разложение. Мы ведь хотим знать все, что эта милая вещица сможет поведать о себе. Это был ботинок из черной кожи. Шнурки, крепкая подошва. Совсем новым он не выглядел, но и старым его тоже назвать было нельзя. – Это что, «Доктор Мартинс»? – Точно. Классическая 1460-я модель, начала продаваться в апреле 1960 года, судя по номеру модели. – А вы уверены, что эта вещь принадлежит трупу? – В любом случае никто не станет терять такие башмаки по ошибке. – Она повернула контейнер, так что ботинок внутри слегка колыхнулся. Эйра различила внутри что-то белое. – То, что ты там видишь, это ступня. Жировоск. – Ширин с аппетитом откусила от рогалика, который держала в руке. – А поскольку мы нашли ботинок на конце правой ноги, то, по всему видать, он был надет на этого парня. – Почему после 1974-го? – В том году в Стокгольме на Гамла Бругатан открылся обувной магазин «Ско-Уно». Конечно, наш клиент мог купить свои «Мартинсы» в Лондоне еще раньше, но это маловероятно, если он, конечно, не был британцем и не работал на обувной фабрике. Эти ботинки начали пользоваться популярностью у молодежи и вошли в моду не раньше конца шестидесятых. Сначала их носили скинхеды, потом неонацисты, им ведь нравились стальные мыски… – Наш клиент – неонацист? – Сомневаюсь, – покачала головой Ширин, – но тут я уже перехожу в область догадок, так что не пиши этого в протоколе. Она показала палочкой на ботинок: – Нацисты шнуровали свои боты до самого верха. Не думаю, чтобы они когда-либо допускали небрежность в этом плане. Эйра наклонилась поближе. Классическая модель ботинок имела по восемь дырочек с каждой стороны, но была зашнурована только до половины, верхние дырочки оставались пустыми. В голубой глине даже узелок сохранился, или что там еще было на дне контейнера. – Я бы скорее предположила, что это поклонник гранжа, – сказала Ширин. Эйра рассмеялась. – Так ты и в музыке разбираешься? – Ну, не совсем, – мотнула головой Ширин, – но я была подростком в девяностые, когда «Мартинсы» были на пике моды, а Курт Кобейн – богом для молодежи. Я полгода копила карманные деньги, чтобы иметь возможность поехать в «Ско-Уно» и купить себе пару. И я скорее умерла бы, чем стала завязывать их до самого верха. Над рекой пронесся слабый ветерок, поверхность воды подернулась слабой рябью. – Значит, ты говоришь, что тело могло оказаться в воде где-то между началом 1990-х, когда стиль гранж был на пике, и… – Как я уже сказала, это лишь догадка. Их прервал звонок мобильного телефона. Звонил ГГ – он стоял наверху на шоссе и просил уточнить, где именно они находятся. Ширин еще раз объяснила ему дорогу. Эйра слушала, поглядывая на семейство лягушек, которые, шлепая, пересекали тропинку. – Выходит, он не утонул? – спросил ГГ. – И сам себя похоронил под остатками лодочного причала? – улыбнулась Ширин. – Он оказался там до того, как причал обвалился, или же кто-то позже закопал его там? – Даже без ботинка я сказала бы, что позже. Мы разослали запросы на предмет снимков этого места за последние десятилетия.