— Я, пожалуй, тоже потороплюсь. И, вонзив шпоры, Кристина понеслась в ту же сторону, куда ускакали Питер с Луи. Она добралась до леса, когда заметила Роберта — сына доктора Митча, соседа дяди Ланса. Двадцатилетний Робби представлял гомерическую картинку: в полной охотничьей экипировке и на коне он жадно высматривал что-то в смартфоне. Кристина рассмеялась, Робби поднял голову: — Привет, Крисси! И ты здесь? — Привет! Тебе что, почитать больше негде? — Я не читаю, я высчитываю степень риска. — Для лисы? Кристина вновь засмеялась. — Милорд Солсберри к приезду гостей подготовил новую полосу препятствий. Говорят, она очень… интересная. Робби замялся, но Кристина поняла, что полоса препятствий сложная. — Ну, в общем, как собаки рвут лису, я смотреть не хочу. Я бы лучше попробовал… Кристина приняла решение мгновенно: — Отлично! Я с тобой! А ты знаешь, где она? Радость осветила лицо Робби. Они приятельствовали с Кристиной столько лет, сколько знали друг друга — лет шестнадцать точно, и за все это время ни разу не поссорились. — Да, сейчас прямо, а за опушкой направо. — Вперед? Кристина пришпорила застоявшуюся лошадку, и они понеслись в лес. Улыбающийся Робби поспешил следом. Сассекс, поместье Солсберри, 4 ноября, 09:37 Питер почти доехал до места основного действа. Судя по радостному лаю собак, охота близилась к концу. Питер обернулся: ни Кристины, ни злой тетки не было. Он искренне надеялся, что «эта сука» не довела Кристину до слез и малышке не пришлось в одиночестве возвращаться в дом. Хотя… неизвестно, что лучше. Сопляк терся поблизости. Он не понимал, зачем они так мчались, если, не доехав до самого интересного, тупо остановились на ничем не примечательной опушке. Питер молчал — отчитываться перед мальчишкой он точно не собирался. Еще минут пять здесь постою и поеду обратно. Пусть пацан думает, что хочет. Заодно посмотрю, как там малышка. Хотя… «заодно»… Поеду — посмотрю, где она и как… Додумать он не успел. Мимо него пронеслась красно-бежево-черная молния, и скорее сердце, нежели зрение подсказало ему, что это Кристина. Она неслась в самую гущу. Туда, где уже обезумевшие от запаха и вкуса крови собаки рвали лису. Не раздумывая Питер рванул за ней. — Стойте! Мисс Линли! Остановитесь! Черт! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!! Ее лошадь почуяла и поняла все раньше всадницы и, промчавшись мимо ошалевших охотников и своры, понесла. Питер несся следом. В пылу охоты на них никто не обратил внимания. Как более опытный наездник, Питер успевал контролировать не только коня, но и окружающую обстановку. Увидев полосу препятствий, он понял, что лошадь несет Кристину именно туда, к череде треугольных барьеров разной высоты и частоты: не каждый всадник пройдет ее, тем более на незнакомой лошади, а уж лошадь, не подчиняющаяся всаднику… Без вариантов. Он несся за ней молча. К чему кричать, если от нее ничего не зависит? В его голове билась только одна мысль: «Спасу и убью. Спасу и сразу же убью». Он поравнялся с ней и приготовился выдернуть ее из седла — сил хватит, он любил фитнес и занимался ежедневно, да и она маленькая и легкая. Правда, она так сильно вцепилась в поводья… Значит, надо, чтобы она их отпустила. Все получится. — Кристина! Отпусти! Отпусти поводья! Не держись! Она оглянулась. В ее глазах плескался ужас. Она дернулась и сильно сдавила бока лошади. Уже начавшая заход на прыжок лошадь дернулась и в низком, кривом полупрыжке стала заваливаться на бок. — НЕТ! Питер спрыгнул с коня и побежал. Кристина лежала, закрыв глаза, правая нога ее была неестественно выгнута. Она была похожа на красивую, но сломанную куклу. Питер упал на колени, схватил Кристину за плечи и потряс. Он знал, что трясти нельзя, знал, что надо оставить ее и звать на помощь. Но не мог. Он просто не мог. Он хотел только одного: чтобы она открыла глаза. ЧТОБЫ ОНА ОТКРЫЛА СВОИ КРАСИВЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, НЕМНОГО РАСКОСЫЕ ГЛАЗА, И ВСЕ! И он оставит ее в покое. И перестанет трясти. Он тряс и звал ее, тряс и звал: — Кристи… Кристи, милая, открой глаза… Кристи! КРИСТИ!!! Питер не обратил внимания на остановившегося рядом и спешившегося Робби. Сын врача, быстро оценив обстановку, отстегнул от седла флягу и вылил ее содержимое на Питера. Попал на обоих. Кристина открыла глаза и увидела почему-то мокрого Питера, трясущего ее, удерживая за плечи. — Вы! Этот крик, вырвавшийся из ее горла, привел Питера в чувство. Он резко отпустил девушку, оставшись сидеть на земле. — Что я вам сделала?! За что вы так ненавидите меня?! — Я?! ВАС?! — Сначала вы назвали меня проституткой! Потом алкоголичкой! А сегодня вы сказали этой отвратительной женщине, что презираете меня так же, как она! Питеру казалось, что это не она, а он ударился головой. Она говорила так горячо и так… правдиво, что, не знай он точно, как именно относится к ней, поверил бы каждому ее слову. — Когда я говорил такое? — «Вы не понимаете, что прятаться с мужчинами за гобеленами чревато, или вам уже нечего терять?», «О, юная леди знает толк в алкоголе и любит прибухнуть». Но сегодня вы превзошли самого себя: «Мне искренне наплевать, во что она одета!» — Стойте! Вы несправедливы! Я говорил не это! То, как она его изображала, с каким пафосом произносила эти слова… Да, он говорил не так, но она показывала, как ОНА это слышала и воспринимала. Немудрено, что она уверена, что он ее ненавидит. Кристина сделала попытку приподняться и зашипела от боли. Питер дернулся было к ней, но она с такой неприязнью вытянула руку в попытке защититься от него, что он поднялся на ноги и отошел к своему коню. Робби присел рядом с Кристиной и приобнял ее. — Все хорошо, Крисси. Я уже позвонил отцу, он сейчас сам приедет и людей пришлет. Ногу починят, и ты будешь в порядке. Робби нежно гладил Кристину по голове, она тихо плакала у него на плече, а Питер Девенпорт, смотря на все это, подыхал от ревности. Сассекс, поместье Солсберри, 5 ноября, 11:12 Кристина читала, когда Алана вернулась в комнату. — А вот еще две. Она поставила на стол еще две цветочные вазы, наполненные водой. Их маленькая гостиная, объединявшая спальни матери и дочери, была заполнена букетами — их было целых шесть, что по меркам миссис и мисс Линли, не приученных к повышенным знакам внимания со стороны противоположного пола, было очень и очень много. — Вот, сейчас в эту, что побольше, поставим букет доктора Митча. Неправда ли, это так необычно, чтобы врач навещал пациентку с букетом? Кристина присмотрелась к матери — та сегодня была необычайно разговорчива. Алана застыла над букетом доктора, слегка дотронувшись пальцем до одного из лепестков розовой розы. Судя по ее мечтательному взгляду, мыслями она была не здесь. Может, во вчерашнем ужасном дне?