Он мысленно застонал. Ист-Гринстед, отель «Готик-хаус», 11 ноября, 23:41 Стараясь аккуратно ступать на ушибленную ногу, Кристина подошла к двери и тихо ее открыла: дверь, слава богу, не заскрипела. Она вновь посмотрела в сторону ванной комнаты, из которой сейчас доносился плеск воды — Алана принимала душ. Двадцать минут назад, когда пришла эсэмэска от Питера, Кристина уже лежала в постели, а мать переодевалась и мечтала вслух о прекрасной свадьбе, которая будет у дочери. В СМС Питер просил ее выйти на несколько минут в коридор. Она ответила, что, как только сможет, сразу же даст ему знать. И вот наконец, спустя мучительных тысячу двести секунд, Алана отправилась в душ, о чем Кристина незамедлительно сообщила Питеру и стала осторожно пробираться к двери. Выглянув в коридор, она увидела жениха, ожидающего ее у двери. — Мама в душе. У нас есть минут пятнадцать. Питер тут же зашел в комнату и посмотрел на ее поджатую ногу: — Где бандаж? Сняла? Кто разрешил? Кристина улыбнулась: — Вы совсем не романтичны, милорд. Кто же ходит на свидание с гипсом? Он улыбнулся и обнял ее за талию: — Обопрись на меня, и пойдем к ближайшей кровати. Доскакав, Кристина уселась на кровать и увидела, как Питер возвращается к двери, чтобы выключить свет. Он подошел к ней, и они оказались лицом к лицу. Свет от фонаря освещал гостиничный номер. Он романтичен… Питер отвел локон с лица Кристины: — Я уезжаю. — В Лондон? — Нет, милая, в Америку. Мне очень нужно. — На два дня? Он поджал губы, сожалея о том, что был вынужден сказать: — Нет, малышка. Это вчера были актуальны два дня. Я не полетел. Они там дел наворотили… — Кто? — Там… эти… Его заминка не ускользнула от Кристины: — О, ты не можешь мне сказать. Коммерческая тайна, да? Я понимаю. Он улыбнулся и прочертил пальцем линию от ее скулы ко рту. — У меня нет от тебя тайн. Даже коммерческих. Газировщики, будь они неладны. — Газировщики? — Да, мы их так называем. Она вопросительно склонила голову. — Ну, представь, что два крупнейших производителя газировки решили… в каких-то областях объединить свои интересы, при этом продолжая оставаться конкурентами. Кристина кивнула: — Представила. — Но знать об этом общественности не надо. Ну пойдут разговоры, домыслы всякие… Понимаешь? — Понимаю. — Вот для сохранения секретности этих переговоров нас и нанимают. Она вновь кивнула. — Вот теперь ты держишь всю репутацию DPP в своих ручках, потому что расскажи ты хоть кому четверть нашей беседы… Она нахмурила брови: — Какой беседы? О чем? Он улыбнулся и легко коснулся губами ее губ: — Умница. Это очень важно для DPP, а значит — это наше будущее благосостояние. Я постараюсь управиться за неделю. Он вновь провел рукой по ее скуле, и она схватилась за эту руку, как утопающий за круг: — Ты обещаешь? — Обещаю постараться. А ты за это время полностью выздоровеешь и к моему приезду сможешь выходить. И я возьму тебя за руку (он поцеловал ее ладонь) и отведу в DPP, и мы подпишем договор, и ты сможешь начать работать, а потом и учиться. Все, как я обещал. — О, Питер! Кристина бросилась к нему и обняла. Он немного поежился и переместил ее руки к себе на шею. Последовавший поцелуй был сладким, но недолгим. Он больше не целует меня так… Она предприняла вторую попытку: он отвечал ей с радостью, но… не так. Сама виновата — испугалась тогда, он решил, что я не захочу. Гладит меня по плечам, будто мне четырнадцать лет. Набравшись храбрости Кристина прошептала: — Поцелуй меня, как тогда… Поначалу он не понял: — Когда, милая? — Поцелуй меня, как хотел тогда, на балконе. Понимание мелькнуло в его глазах, но выполнять ее просьбу он не спешил. — Пожалуйста… Эта тихая мольба будто перещелкнула что-то в мозгах Питера, и мужские губы тут же смяли девичий рот. Ист-Гринстед, отель «Готик-хаус», 11 ноября, 23:59 Он не хотел целовать ее так. Не сегодня. Он собирался улететь и, лишь вернувшись, поговорить с ней об этом и многом другом. Чтобы она поняла — он не принц из сказки, он живой, из плоти и крови, со своими недостатками и закидонами. И она ему нужна. Раньше, чем через пять месяцев. Намного раньше. Но нужен ли он ей? Нужен ли так, как она нужна ему? Потому что поцелуи под луной — это прекрасно, но это не он. Он — это будни. И чтобы всё вместе. И днем, и особенно ночью. Он хотел засыпать, обнимая ее, и просыпаться, зная, что первое, что увидит, открыв глаза, будет ее лицо, или рука, или попа… Не важно что, важно, чтобы ее! Он планировал все это проговорить и поцеловать ее так, как хотел тогда, на балконе, и узнать, что же чувствует к нему она? Нуждается ли в нем физически так же, как он в ней?! А она поломала все его планы одним своим «пожалуйста». Она просила его поцеловать ее так, как он давно мечтал. Она его просила! И он не смог отказать! И теперь упивался этим ртом, этим язычком, который метался, не зная, что делать. А он знал, что теперь, попробовав ее вкус, уже не забудет его никогда. Сладкая. Какая сладкая… Кристина слабо пискнула. Как маленькая мышка… Восторг его опьянил. Еще немного, и он бы совершил какую-нибудь глупость.