— Я чувствую себя идиоткой. — Нет, милая. Тебе просто хотелось верить, что они хорошо относятся именно к тебе, а не к невесте босса. И скорее всего, так оно и есть. — Так будет всегда? Он задумался: — Ты миссис Питер Девенпорт, малышка… Да, теперь так будет всегда. Расстроенная Кристина кивнула и отошла к окну. Питер резко вскочил, подошел и закрыл шторы. Они оказались в темноте. Он вздохнул: — Да, ты права, давай посидим пару дней дома. Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 21–26 декабря То, что происходило дальше, иначе как безумием назвать было сложно. Вынужденная осада не затронула хозяев так, как прислугу. Больше всех возмущался Беннет, которому не хватало чего-то там для украшения дома к Рождеству. И хотя дом был уже украшен и в холле стояла роскошно наряженная ель, миссис Помфи и Рэмси выслушали не один гневный монолог по поводу неверно развешанных украшений, недостаточно придирчиво выбранного дерева, отвратительного сочетания данного оттенка синего с бордовым и золотым и т. д. и т. п. После фразы «и серебро наверняка плохо начищено!» Рэмси развернулся и молча направился в кабинет Питера, где незамедлительно попросил расчет. Через пять минут миледи и прислуга, скопившаяся в холле, стали свидетелями вопиющего по своей нереальности случая: милорд физически (!), самолично (!) затащил упирающегося камердинера в ближайшую комнату, в которой заперся с ним минут на пятнадцать, после чего слугу никто не видел дня два, во время которых, по словам Рози, носившей ему еду, жутко расстроенный Беннет сидел в хозяйской гардеробной и разбирал одежду милорда. Питер посчитал, что подготовка к Рождеству станет идеальным поводом для вступления Кристины в обязанности хозяйки, и юная жена, достав свои школьные конспекты (чем здорово рассмешила мужа), на пару с экономкой принялась «готовить дом». Благодаря Аткинсу, вызвавшемуся ездить в город, коммуникация с внешним миром была восстановлена, и осада никак не отразилась на подготовке к празднику. Так что в сочельник, двадцать четвертого декабря, дом сверкал как снаружи, так и внутри. Вечером супруги встретили Рождество, сначала вдвоем за красиво накрытым столом, а после наведались в большую столовую, отданную в этом году прислуге для празднования. Поначалу, завидев стоящих в дверях хозяев, все онемели, но Рози не растерялась и пригласила гостей к столу. Улыбнувшись, они присоединились к празднованию, под конец которого Кристина уже отплясывала с Роем рок-н-ролл. А позже, оставшись наедине, они обменялись подарками, и если Питер получил дорогую номерную ручку из последней мужской коллекции знаменитого бренда, то Кристина стала обладательницей ажурного бриллиантового браслета, в котором по просьбе мужа легла спать. Наутро, двадцать пятого декабря, чета Девенпорт раздавала прислуге подарки и, в нарушение всех традиций и норм, получала их. Так, Питер обзавелся теплым шарфом и перчатками, а Кристина — прекрасным шотландским пледом и дорогущим беретом винного цвета (от Рози лично, о чем и было сообщено в записке, приложенной к подарку). Позже уже полностью восстановившийся и пришедший в себя Беннет настоял, чтобы абсолютно все домочадцы собрались в гостиной для просмотра ежегодного рождественского обращения Ее Величества Королевы. По словам хозяина дома, спорить с Беннетом по этому поводу было абсолютно бесполезно… — Потому что это объединяет, милорд! У семьи, как и у страны, должны быть традиции, и Ее Величество — одна из них! Боже, храни Королеву! …и около трех часов дня абсолютно все без исключения смотрели трансляцию из Букингемского дворца. Вся эта праздничная суматоха немного отвлекала Девенпортов от неприятностей, хотя те все же давали о себе знать. Газеты писали бог весть что, интернет пестрел отвратительными заголовками, во всех статьях так или иначе говорилось о том, что брак договорной и супруги не живут вместе, а если и живут, то спят раздельно. Когда пара папарацци решилась ночью проникнуть в дом, сигнализация взревела так, что перебудила не только домочадцев, но и пару семей по соседству. Охрана скрутила негодяев, и подъехавшие полицейские увезли нарушителей в участок, но информация об инциденте быстро просочилась в прессу, и наутро у них уже завтракал Патрик О’Брайен. Вот уже второй час он уговаривал Питера проявить гибкость в этом вопросе: — Ты же понимаешь, что так продолжаться не может! Дай им хоть что-нибудь! — Что?! Разозленный, невыспавшийся Питер не считал нужным сдерживаться. Патрик в который раз принялся перечислять: — Пресс-релиз, милые рождественские фото, видео со свадьбы. Они стремятся получить, потому что нет. Будет — они отстанут от вас. Я же не говорю «продай». Хочешь — сделай вброс, но пусть это появится. То, что есть у всех, не нужно никому. Питер вопросительно посмотрел на завтракающую жену. Ну, выбора у нас, дорогой, похоже, и нет. Она молча кивнула. Он досадливо поморщился: — Ладно. Пусть так. Двумя часами позже в их доме появилась сногсшибательная, яркая брюнетка, глава пиар службы DPP миссис Шорби, и одна из ее подчиненных — Лиззи Оуэн. Кристина, проработавшая с Лиззи в одном кабинете десять дней, была немного напряжена, но, заметив такой же дискомфорт и сжатость в поведении девушки, успокоилась и остановилась на ее кандидатуре, а верней, просто попросила Питера, «чтобы ноги этой вульгарной Шорби в их доме не было». Питер был очень удивлен просьбой жены, но… — Она тебя хочет, ты правда этого не замечаешь?! …быстро поставило все на свои места, и он попросил миссис Шорби отдать этот «проект» молодой, но талантливой пиарщице мисс Оуэн. Именно с ней Кристина просидела несколько часов в гостиной, после чего сообщила Питеру две новости: они готовы к действиям и ей необходим свой кабинет. Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 27 декабря, 10:20 Морозным утром двадцать седьмого декабря в сторону Сассекса выдвинулась маленькая армия, возглавляемая мисс Резерфорд. Используя сленг Роя, «шли четырьмя машинами». В первой ехали двое охранников и Кейт с многочисленным снаряжением, во второй Рой с Аткинсом везли Питера с Кристиной, в третьей еще парочка охранников сопровождала Рози с Беннетом и чемоданами, а за ними на микроавтобусе с надписью TV England ехали Лиззи Оуэн с командой телевизионщиков. Поначалу план, придуманный девушками, Питеру не понравился — он слишком оберегал приватность, чтобы допустить кого-либо в свою частную жизнь. Но представители СМИ, с которыми пыталась договориться Лиззи, вопрос поставили жестко: либо кадры с его свадьбы, либо нечто равноценное. Питер уперся, ситуация грозила зайти в тупик, и тут его умница-жена посчитала, что свадьба ее матери может сойти за нечто близкое к равноценному, и, подумав и прикинув, Лиззи согласилась, что это может сработать при условии, что… Была разработана схема, в соответствии с которой Питер с Кристиной сначала дали Лиззи интервью, три разные части которого она отправила на самые крупные новостные сайты, присовокупив парочку эксклюзивных фотографий, после чего, переговорив с Аланой и Заком и получив их разрешение, Лиззи связалась с частной телекомпанией, периодически оказывавшей DPP подобные услуги, и пригласила их поснимать репортаж о свадьбе тещи маркиза Солтлейна. Позже, отредактировав материал и утвердив его у четы Девенпорт, Лиззи также планировала разослать его в СМИ, с которыми уже имелась договоренность. Пиарщица первая подняла вопрос об имидже молодой жены, и тут-то и всплыла кандидатура мисс Резерфорд, ибо никто так хорошо не знал Кристину — начиная от размеров и заканчивая предпочтениями. Кейт примчалась через тридцать две минуты после звонка. Питер шел по коридору, когда услышал яростный спор стилиста и пиарщицы — они обсуждали наряд, в котором Кристина должна была завтра предстать перед журналистами: Кейт настаивала на том самом наряде от Шанель, Лиззи же рекомендовала надеть нечто более демократичное из массмаркета: — Шанель буржуазна. Она для пожилых дам и стоит как крыло от самолета… — Дорогая, она маркиза Солтлейн, и, что бы она ни надела, они скажут, что это буржуазно и дорого… — Но ей всего восемнадцать! Зачем?.. Питер не стал дослушивать. Почему решают они? Кристи надо научиться жесткости. Говорить «нет» — главное умение тех, кто стоит высоко. Зайдя в кабинет, он закрыл дверь и позвонил жене. Увидев на загоревшемся дисплее мобильника, что ей звонит абонент «П. Д.», Кристина отошла к окну, подальше от спорщиц: — Дорогой? — Надень Шанель. Я люблю этот наряд. Она улыбнулась: — Еще бы. Он напоминает тебе тот день, когда ты дважды его с меня снимал. — Верно. Тот день, с которого все по-настоящему и началось. — Не жалеешь? Питер не поверил своим ушам: — Шутишь! В рождественскую ночь я смотрел на тебя, танцующую с Роем, и знал, что скоро возьму тебя за руку и уведу в нашу спальню. И нам не надо будет расставаться, и мы будем вместе там, где захотим и сколько захотим только потому, что женаты. И тут же представил себе, как провел бы это Рождество, если б мы не поехали в Шотландию, а ждали бы до пятнадцатого апреля. Это был бы ад. — Мы с мамой пригласили бы тебя на праздничный ужин. — Прекрасно. Уловив сарказм в голосе мужа, Кристина мягко рассмеялась: — А после ты утащил бы меня целоваться… — Ну этим и сейчас не поздно заняться… Идиллию нарушила раздраженная Кейт: устав спорить с Лиззи, она подошла к Кристине: — Клади трубку — нам нужно твое мнение! С мисс Оуэн мы, похоже, не договоримся! Питер не преминул прокомментировать услышанное: — Малышка, попроси свою подружку не орать. Но Кейт стояла очень близко и услышала Питера. Подавшись к телефону в руках Кристины, она прокричала: — Я не ору! Я так разговариваю! В ответ Питер хмыкнул и отключился. Не сдерживая улыбки, Кристина поставила точку в споре стилиста и пиарщицы: — Питер сказал: «Шанель».