— Ну да… Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 29 декабря — 3 января Вернувшись в Лондон назавтра после свадьбы Аланы с Заком, Девенпорты принялись готовиться к встрече Нового года — как настоящий американец, Питер уважал этот праздник. Пиар-стратегия и старания Лиззи Оуэн дали свои плоды, и журналисты, заполучив материал со свадьбы тещи главы DPP, оставили их в покое. Встречали они Новый год вдвоем, отпустив всех слуг, пожелавших получить оплачиваемый выходной. Им было хорошо, радостно и уютно. А второго января Питер сообщил Кристине, что завтра должен улететь в Америку. — Надолго? — Нет, малышка, дня на четыре, максимум пять. Решу несколько важных вопросов, встречусь с парочкой людей и вернусь к тебе. — А по зуму — нет? — Это не то. Настоящие дела так не делаются. Кристина загрустила: — Питер, почему ты никогда не зовешь меня с собой в Америку? Там есть что-то, чего я не должна видеть? Или кто-то? Он обреченно вздохнул и подсел к жене, сидящей на кровати: — Сладкая… Она встала: — Ясно. — Что? — Когда ты начинаешь монолог со слова «сладкая» — это всегда означает, что сейчас польется патока вперемежку с медом и до правды я не доплыву. Он покачал головой: — Окей, давай правду без прикрас. Я не хочу, чтобы ты ехала в Америку. Эти слова, тон, каким они были произнесены, формулировка — все кричало о том, что это не было спонтанным. Он много об этом думал, и это было решено. — Но почему? — Я не хочу, чтобы ты появлялась в той квартире, жила там, принимала душ в той ванной, спала на той кровати… Поняв, что жена его не понимает, он решил объясниться раз и навсегда: — Кристи, это холостяцкая квартира. Там были пирушки-вечеринки, друзья и подруги, женщины, выпивка и все такое. Больше она мне не нужна. Я уже выставил ее на продажу. Но ее делали под меня, и мне там, правда, очень удобно. Поэтому, пока она не продана, я буду останавливаться там. Мы с Беннетом. Но тебя там не будет никогда. Кристина во все глаза смотрела на Питера: — И чего же я там не должна увидеть? Красную комнату, как у Кристиана Грея?[19] Он рассмеялся: — Нет, малышка, ничего такого. Просто та жизнь закончилась, началась эта. И они не могут пересечься. Я не хочу. Кристина принялась ходить по комнате, Питер с интересом наблюдал за ней. — Ну, допустим. Но почему ты? Почему всегда ты? Почему не может поехать Патрик? Раз твоя холостая жизнь кончилась, пусть теперь ездит он — у него нет жены. Питер замялся: — Патрик не может ехать в Нью-Йорк. — Что значит «не может»? Он боится летать? — Нет, он боится… Не боится он летать! Питер ухватил стоящую напротив жену и потянул на себя. Она села рядом с ним на кровать. Он переплел свои пальцы с ее и крепко сжал кулак: — Родная, давай ты это примешь как данность, окей? В Америку буду летать я. По остальным филиалам, мероприятиям, адресам — он, а в Америку я. Хорошо? — Ты злоупотребляешь моим терпением. Питер облегченно улыбнулся. Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 9 января, 08:40 Так получилось, что, улетев третьего января, Питер смог вернуться только девятого. Он прилетел рано утром и в нетерпении добирался до дома, зная, что жена ждет его в их постели. Это и будоражило, и успокаивало одновременно. Перед вылетом он попросил ее кое о чем и теперь гадал, выполнила ли она его просьбу. Он действительно жутко по ней соскучился и твердо решил по приезде поставить перед Патриком вопрос ребром: он ли, кто-то другой ли — неважно, кто теперь будет летать в Америку, но не Питер точно. Кристи права: у него семья. Пусть летают другие. Да и Патрику пора взрослеть и начинать решать свои проблемы, а не бегать от них. Зайдя в дом, Питер быстро прошел в спальню. В его отсутствие жена спала при открытых шторах, и начинающий заниматься рассвет уже достаточно осветил комнату. Во сне она заворочалась, и одеяло сползло, открыв ему вид, от которого он задохнулся. Да, она выполнила его просьбу: из одежды на ней был только подаренный им на Рождество браслет. Питер погладил бриллиантовую вязь, красиво обвивающую ее руку, оттуда его пальцы переместились на грудь. Сладкая волна затопила его. Он точно знал, что будет дальше: сейчас он закроет шторы, разденется и залезет к жене под одеяло, разбудит ее поцелуями, и они займутся любовью, и ему будет так хорошо, как никогда и ни с кем не было и, похоже, уже не будет. — Как же я люблю трахать тебя. Кристина неожиданно разлепила сонные глаза и хриплым со сна голосом поинтересовалась: — А почему так грубо? Питер очнулся. Я сказал это вслух? Она ждала ответа. — Прости, мышка, я имел в виду, что мне нравится любить тебя. Мальчики иногда грубо мыслят. Она улыбнулась и потянулась: — О, тогда мне тоже нравится, когда ты трахаешь меня. И он сорвался. Раскидал одежду и через минуту был уже в ней. Окна остались незашторенными. Так впервые Кристина увидела мужа голым. Лондон, госпиталь Св. Марии, 13 февраля, 15:20 Именно тот день Кристина вспоминала последние сутки: они много и часто занимались любовью, но именно тот день, когда они не вылезали из постели до вечера и он ни на миг не отпускал ее от себя, как фильм, кинолентой, пролетал у нее перед глазами. Вчера, когда она вдруг поняла, что вторую неделю у нее нет месячных, она купила тест. Следуя инструкции, дождалась утра и, сославшись на неотложные дела, отправила мужа на работу, после чего быстро пошла в туалет. Показанный результат был настолько важен, что она сбегала в аптеку и, прикупив еще четыре вида тестов, заперлась в ванной. Через час она позвонила матери. Алана долго ахала и поздравляла дочь, но Кристина не была уверена в том, что Питер разделит эти восторги. Мать первая заговорила с ней о муже: — А Питеру ты уже сказала? — Нет, мама, сначала тебе. И потом я хочу быть уверенной на сто процентов, когда сообщу ему. Я пока сдала кровь на анализ, сижу, жду результат. — Что с тоном, Крисси? Ты не рада? — Я не знаю, как отреагирует Питер…