Узкий матрас был жестким, комната лишь чуть шире металлического каркаса кровати. Полосатые обои эпохи Регентства. Потолок, скошенный в одну сторону под углом сорок пять градусов. Окна нет. Вместо этого прямо над головой расположен световой люк, через который, если скосить глаза, видно низко нависшие облака. Подобно подхваченному вихрем мусору, в небе кружились чайки. Это напомнило ему какой-нибудь пансион на берегу моря. Он потянулся к прикроватному столику и открыл карманные часы. Без четверти девять. Документы для речи премьер-министра пришлось готовить почти до трех. Потом Хью несколько часов пролежал без сна. Заснул, надо думать, уже под утро. Ощущение было такое, будто в глаза ему насыпали песка. Он сбросил одеяло и встал. На нем была голубая пижама от «Гивс энд Хоукс» — подарок Памелы на день рождения. Хью накинул поверх нее халат. Взяв несессер, открыл дверь и выглянул в коридор. На чердаке дома номер десять теснились три комнатки для задержавшихся на ночь служащих. Насколько он мог судить, прочие каморки были свободны. Светло-зеленый линолеум Министерства труда казался липким под ногами. Им были застелены коридор и ванная. Легат дернул за шнурок светильника. Здесь тоже окон нет. Ему пришлось минуту с лишним то закрывать, то открывать затычку, прежде чем пошла тепловатая вода. Дожидаясь, Хью оперся руками на края раковины и наклонился к зеркалу. Бреясь, он в последние дни все чаще замечал, что его лицо становится похожим на отцовское. Лицо с черно-белой фотографии: мужественное, решительное, при этом на удивление невинное. Чего не хватает, так это густых темных усов. Легат намылил щеки. Вернувшись в комнату, он надел чистую рубашку и вставил запонки. Завязал пурпурный в темно-синюю полоску галстук колледжа Бэллиол. Стать третьим секретарем! Пять лет прошло с того дня, как он открыл последнюю страницу «Таймс» и обнаружил список кандидатов, успешно сдавших экзамены на поступление в дипломатический корпус в 1933 году. Имена шли по порядку убывания оценок: Легат, Рейли, Кресуэлл, Шакбург, Гор-Бут, Грей, Малком, Хогг… Ему пришлось перечитать несколько раз, прежде чем до него дошел смысл. Он на самом верху. Несколько печатных строк превратили его из выпускника Оксфорда, с отличием получившего степень бакалавра, в человека светского, перспективного чиновника. Со временем он мог бы стать послом, а быть может, даже постоянным заместителем министра. Все сулили ему это. Два дня спустя, все еще на волне эйфории, Хью сделал предложение Памеле, и, к его удивлению, та согласилась. Уж чем-чем, а богатством воображения Памела превосходила его. Она станет леди Легат. Будет беззаботно порхать на приемах в английском посольстве в Париже на улице Фобур-Сент-Оноре… Они оба вели себя как дети. Это было безумие. А теперь мир поворачивается к ним своей древней и уродливой личиной. Когда он закончил одеваться, пробило девять. До истечения срока, установленного ультиматумом Гитлера, оставалось шесть часов. Пора пойти поискать завтрак. Узкие ступеньки привели Хью к площадке этажа, на котором размещалась квартира премьер-министра; с нее он попал в переднюю по соседству с кабинетом Чемберлена. В его намерения входило улизнуть в «Лайонс-Корнерс-хауз» поблизости от Трафальгарской площади — можно было обернуться за полчаса, — но не успел Хью дойти до главной лестницы, как за спиной у него открылась дверь и раздался женский голос: — Мистер Легат! Доброе утро! Он остановился и повернулся. — Утро доброе, миссис Чемберлен. Наряд у нее был траурный, угольно-серых или черных тонов, с ожерельем из крупных бусин черного янтаря. — Вам удалось поспать хоть сколько-нибудь? — Да, спасибо. — Заходите и позавтракайте. — Как раз собирался пойти перекусить. — Не глупите, мы всегда обеспечиваем завтрак нашим секретарям. — Она вперила в него взгляд близоруких глаз. — Вас ведь зовут Хью, не так ли? — Все верно. Но честное слово, я… — Чепуха. Снаружи уже такая толпа собралась — для вас куда проще будет поесть тут. Она взяла его за руку и мягко потянула за собой. Под пристальным взглядом различных государственных деятелей из вигов и тори, свысока взирающих из массивных золоченых рам, они миновали общественные гостиные. К удивлению Легата, руки миссис Чемберлен не убрала. Они напоминали пару гостей, вместе приехавших на уик-энд в какую-нибудь деревенскую усадьбу. — Я так благодарна вам, молодым людям, за все то, что вы делаете для моего мужа. — Тон у нее был доверительный. — Вы даже представить себе не можете, насколько облегчаете его ношу. Только не говорите, что просто выполняете свою работу: мне ли не знать истинную цену государственной службы? Женщина распахнула дверь в столовую. Та выглядела не официально-роскошной, но скорее по-домашнему: отделанные деревянными панелями стены и стол на двенадцать персон. За дальним его концом сидел премьер-министр, читающий «Таймс». Чемберлен поднял взгляд, увидел жену и улыбнулся. — Доброе утро, дорогая, — сказал он. Потом кивнул Легату. — Доброе утро. — И вернулся к чтению. Миссис Чемберлен указала на боковой стол, где стояли накрытые сохраняющими тепло серебряными крышками пять-шесть блюд. — Прошу, угощайтесь. Кофе? — Благодарю. Подав ему чашку, она села рядом с премьер-министром. Легат снял крышку с ближайшего блюда. Запах сочного бекона напомнил ему, как он голоден. Хью прошел вдоль стола, накладывая еду на тарелку: омлет, грибы, сосиски, черный пудинг. Когда он уселся, миссис Чемберлен, глянув на объем угощения, усмехнулась. — Хью, вы женаты? — Да, миссис Чемберлен. — Дети есть? — Мальчик и девочка. — В точности как у нас. Сколько им? — Три годика и два. — Ах, как чудесно! Наши-то много старше. Дороти уже двадцать семь — недавно вышла замуж. Фрэнку двадцать четыре. Вам нравится кофе? Легат отпил глоток — вкус был отвратительный. — Замечательный, спасибо. — Я добавляю цикорий. Премьер-министр негромко зашуршал газетой и хмыкнул. Его супруга притихла и налила себе чаю. Легат вернулся к еде. Несколько минут за столом царило молчание. — Ого, как интересно! — Премьер-министр вдруг поднял газету и свернул ее на странице, которую читал. — Можете записать заметку? Легат проворно отложил нож и вилку и достал блокнот. — Мне нужно отправить письмо… — Чемберлен поднес напечатанную мелким шрифтом статью ближе к глазам. — Мистеру Г. Дж. Сколи, Кингстон-апон-Темс, Дайсарт-авеню, тридцать восемь. — Да, премьер-министр. — Легат ничего не понимал. — Тут напечатано его письмо в редакцию: «Весной этого года я наблюдал за гнездом дрозда с кладкой яиц, свитом на крутом берегу. Каждый день, когда я подходил, сидящая птица позволяла мне наблюдать за ней издалека. И вот однажды утром я не обнаружил ее знакомой фигуры на месте. Свесившись с обрыва, я увидел, что четыре ее малыша лежат в гнезде без признаков жизни. Тонкий след из черных грудных перышек привел меня от берега к небольшому кусту, под которым я нашел обглоданные останки моей старой подруги. А вперемешку с черными перьями дрозда валялись и другие, которые не могли принадлежать никому иному, как домовому сычу». Премьер постучал пальцем по газете. — В точности такое же поведение домового сыча я отмечал в Чекерсе[12]. — Ах, Невилл! — воскликнула миссис Чемберлен. — У Хью и так работы полно! — Следует заметить, — сказал Легат, — что, если не ошибаюсь, именно мой дед по материнской линии помог домовому сычу прижиться на Британских островах. — Вот как? — Впервые за все время премьер-министр посмотрел на своего секретаря с искренним интересом. — Да, он завез несколько пар из Индии. — И в каком году это было? — Кажется, около тысяча восемьсот восьмидесятого. — Выходит, прошло чуть более пятидесяти лет, а эта пташка уже распространилась по всей южной Англии! Это стоит отпраздновать! — Только если ты не дрозд, разумеется, — заметила миссис Чемберлен. — Невилл, у тебя найдется время прогуляться? — Она посмотрела через стол на Легата. — После завтрака мы всегда гуляем вместе. Премьер-министр отложил газету: — Да, мне стоит глотнуть свежего воздуха. Но боюсь, не в парке — не сегодня. Людей слишком много. Давай погуляем по саду. Хотите пойти с нами… Хью? Вслед за шествующими рука об руку Чемберленами Легат спустился по главной лестнице. Когда они проходили по коридору личного секретариата, премьер-министр повернулся к Хью: — Вы не могли бы проверить, не поступил ли ответ из Рима на мою вчерашнюю телеграмму? — Разумеется, премьер-министр. Чета пошла в сторону зала заседаний, а Легат нырнул в свой кабинет. Мисс Уотсон скрывалась за стеной из папок. — Посыльный из Форин-офис пока не приходил? — Если и приходил, то я не видела. Он спросил у Сайерса. — Да их обычно раньше одиннадцати не бывает, — ответил тот. — Как спали прошлой ночью? — Скорее уж, сегодняшним утром. — Господи! Как себя чувствуете? — Хуже некуда. — А ПМ?