– Итак, вы пили... – Точно. Мы, значит, выпили, а какая-то старушка на кухне наварганила ему бутербродов. Полный поднос. До чего же они были зеленые! Не все, конечно, там были и нормальные, с колбасой. Еще были чипсы, почему-то серого цвета. Я, помню, спросил: "Почему они серые-то?" А он говорит: "Это такой сорт кукурузы". Но они были совсем серые! Так мы сидели и выпивали с ним почти до полуночи. – Как насчет ужина? – Ужина никакого не было. Мы ничего не ели, кроме бутербродов и чипсов, поэтому нас так развезло. – Что еще? – Вот тогда-то он и сказал про это самое, ну, что это он ее кокнул. – Что именно он сказал? – Сказал, что постучал в дверь. Она спустилась в прихожую и зажгла свет. Он подождал того момента, когда она, припав к глазку, заслонила свет. Тогда он выстрелил. Бу-у-у-м-м! – Почему же ты не рассказал мне эту историю с первого раза? – Да она выглядела как-то не очень складно, – замялся он. – Ну, то, что я пошел к нему просить денег. Ведь получается, что я его вроде как шантажировал. Никто не поверил бы, что он сам мне в этом признался. Тем более, что он повел себя очень благородно, тут ничего не скажешь. Я не хотел быть неблагодарным. – С какой стати он признался в убийстве? – Почему бы и нет? Его же оправдали, а закон не разрешает судить дважды за одно и то же преступление. – Это касается только суда по уголовным делам. – Ну да. Но насчет суда по гражданским делам ему вряд ли стоит беспокоиться. – Ты готов повторить свои слова в суде? – Я не против. – Давать показания придется под присягой, – сказала я. Нужно было, чтобы он осознал, о чем идет речь. – Понятно. Только... знаешь... – Только что? – Я хотел бы тоже кое-что получить взамен, – проговорил он. – Что, например? – Игра должна быть справедливой. – Никто не будет тебе платить за это деньги. – Это я понимаю. Я о деньгах и не говорю. – Тогда о чем? – Я бы хотел, чтобы мне немного сократили срок условного заключения. – Кэртис, никто не будет торговаться с тобой. А я тем более не имею никаких полномочий. – Я не имел в виду торговаться с кем-либо. Я просто хотел бы, чтобы моя помощь суду была принята во внимание. Я посмотрела на него долгим, испытующим взглядом. Почему я никак не могла поверить его рассказам? Возможно, потому, что он и сам не всегда понимал, врет он или говорит правду. Ни с того ни с сего я спросила его: – Кэртис, тебя когда-нибудь привлекали к ответственности за лжесвидетельство? – Лжесвидетельство? – Ну да, черт побери! Ты же прекрасно знаешь, о чем я говорю. Отвечай на вопрос, и хватит об этом. Он почесал в затылке и отвел взгляд в сторону. – Меня никогда не ПРИВЛЕКАЛИ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ. – О Боже! – воскликнула я. Я встала из-за стола и пошла к выходу. За спиной послышались его поспешные шаги. Взглянув назад, я увидела, как он бросил на стол несколько купюр и побежал следом за мной. Я вышла на стоянку, зажмурилась от яркого солнца. – Эй, подожди! Я скажу тебе правду. Он схватил меня за плечо, я вырвалась. – На скамье для свидетелей ты будешь выглядеть, как дерьмо. Ты же не вылезал из тюрьмы, тебя привлекали и за лжесвидетельство... – Нет, это было только один раз. Ну, два. Если считать еще ту историю... – Не хочу больше ничего слышать! Ты уже один раз соврал. Соврешь еще раз, если кто-нибудь поймает тебя на чем-то. Так что у адвоката Барни будут все основания отозвать тебя из свидетелей. – Не понимаю, почему ты мне не веришь? – изобразил он удивление. – Если я один раз солгал, это не значит, что в следующий раз я не скажу правду. – Ты даже не чувствуешь РАЗНИЦУ, Кэртис. Вот что меня убивает. – Нет, я чувствую, правда. Я открыла дверцу своей машины и опустила стекло. Села за руль и резко захлопнула дверь, едва не защемив его руку. Достала из бардачка свою визитную карточку и бросила ее в окно. – Позвони мне, когда надумаешь сказать правду. Я включила зажигание и взяла с места в карьер, обдав Кэртиса облаком пыли. Я ехала к себе в офис и по дороге слушала радио. Часы показывали 15.35, и, конечно же, припарковать машину было негде. Я как-то не сообразила, что Лонни уехал и его место на стоянке свободно. Вместо того чтобы спокойно поставить туда машину, я выписывала сумасшедшие круги по ближайшим кварталам, выискивая хотя бы крохотное местечко для парковки. С большим трудом втиснулась в какую-то щель, при этом задний бампер машины закрывал-таки выезд из чьего-то гаража. За это меня вполне могли бы оштрафовать. Слава Богу, инспекторов рядом не было. Остаток дня я разбирала бумаги. Предстояла еще встреча с Лаурой Барни, но, откровенно говоря, я больше думала о том, чтобы переговорить с Лонни по телефону, если он позвонит. Ноги сами привели меня к столу Иды Руфь. Она долго объясняла мне, что разыскать Лонни по телефону практически невозможно, а я все не отходила и надеялась на чудо. – Он никогда не звонит сюда, когда работает в другом городе, – уже в сотый раз твердила мне Ида. – А ты ему звонишь? – Нет, если нет ничего срочного. Он не любит, когда его отвлекают. – Как ты думаешь, ему нужна информация о том, что его основной свидетель отказался от своих показаний? – Не думаю. Он сейчас занят совсем другим делом. Я с ним работаю уже шесть лет и знаю его привычки. Я могу оставить ему сообщение на автоответчике, но наверняка он не обратит на него внимания до тех пор, пока не закончится процесс, где он сейчас занят. – А что делать мне, пока он не вернулся? Ненавижу терять попусту время и жечь бензин. – Делай, что сочтешь нужным. Ты все равно не получишь от него никаких указаний до девяти часов утра понедельника. Я посмотрела на свои часы. Была только среда, 16.05. – У меня встреча в клинике через полчаса. После этого я, пожалуй, поеду домой и займусь уборкой, – поделилась я с Идой своими планами. – Уборкой? – Я делаю генеральную уборку каждые три месяца. Меня научила этому тетка. Я выбиваю ковры, перестирываю все постельное белье... Ида посмотрела на меня с отвращением. – А почему бы вместо этого не покататься на лошадях в Лос-Падрес? – Я не настолько люблю природу, Ида. Кроме того, там в горах всегда полно слепней. Бр-р-р. Один такой гад может высосать всю кровь. Да еще заразу какую-нибудь подхватишь. Ида улыбнулась: ничего, мол, со мной не поделаешь. Кое-как навела я порядок на своем столе и закрыла кабинет на ключ. Конечно, любопытно было взглянуть на первую жену Дэвида Барни, хотя я не рассчитывала получить от нее какую-либо ценную информацию. Спустилась к выходу и доплелась до машины. Слава Богу, никто не успел прилепить к моему ветровому стеклу квитанцию о штрафе. Зато машина забастовала и отказывалась заводиться. Двигатель зловеще скрежетал, но не более того. Я вышла из машины и открыла капот. Посмотрела на двигатель, как будто что-то понимала в этой механике. Из всех частей двигателя я узнавала только радиатор. С ним, судя по всему, был порядок. Тут я заметила, что несколько проводков были отсоединены от какой-то закругленной штуки. Вздохнув, я вернула их обратно, надеясь на лучшее. Снова села за руль, и в этот момент рядом остановилась машина. Я повернула ключ зажигания, и мотор завелся. – Помощь не нужна? – Водитель остановившейся машины опустил боковое стекло. – Спасибо. Кажется, все в порядке. Я мешаю вам проехать? – Нет-нет. Места достаточно. У вас что-то было с аккумулятором? Мне не взглянуть? "Чего это он? – подумала я. – Мотор работает, помощь мне явно не нужна". Вслух же произнесла: